Елена Лобанова - Предел Страница 12

— Путешествие по морю… несколько меня утомило. А вино… Пожалуй, принесите, только что-нибудь более приличное, лучше цветочное белое. И салат…

— С лимонном?

— Да, листья салата с лимоном. И льда. Вино быстро становится теплым. «Ну и пусть думает, что я извращенец, кладущий лед в вино!».

— Что-нибудь мясное? Паштет? У нас великолепный паштет из гусиной печени! И, как Вы понимаете, для столь Высокого гостя это ничего не будет стоить!

Вот это «ничего не будет стоить» окончательно убедило Нэрниса, что Даэрос был прав. Будет стоить жизни.

— О! Какой у Вас гостеприимный дом! Не могу Вам отказать! Пожалуй, еще крылышко индейки, лучше даже два, запеченные яблоки, свежий хлеб, свиную отбивную, печеную картофелину, пожалуй, одну — больше не съем, сок из свежих помидоров, кусок черничного пирога и седло барашка. — На этом блюде у Нэрниса кончился воздух, который он предварительно вдохнул, готовясь к перечислению. Просто было забавно смотреть на то, как у Малерны округляются глаза и с каким сомнением она поглядывает на его довольно щуплую фигуру. — Ну, и еще кувшин вина на ночь. Я быть может, перед сном пройдусь. А может, и нет…

Малерна достойно пережила список блюд и расплылась в улыбке:

— Непременно. И Пелли придет прибраться. Сейчас же распоряжусь насчет ужина, будьте уверены, я не заставлю ждать столь Высокого гостя. И принесу Вам ужин сама. Мои служанки… слишком впечатлительны, а Вы… слишком прекрасны! Если они будут ухаживать за Вами все время, я лишусь слуг… — на этом комплименте фар Бриск собиралась удалиться, но вынуждена была подождать, пока поднимутся идущие снизу.

Сначала послышалось пыхтение, позвякивание и тяжелые шаги. Кто-то с трудом осиливал подъем. Первым над верхними ступенями показался поднос, груженый ничуть не меньшим количеством блюд, чем то, которое недавно перечислял Нэрнис. За горой тарелок, тарелочек, розеток и креманок белел крахмальный чепец. Как оказалось, чепец венчал голову старой дородной служанки. Она была преизрядно стара и, наверное, служила в этом доме с юности, но опыт — сказывался. Помимо подноса, могучая старушка была оснащена двумя корзинами, ручки которых глубоко врезались в пухлые складки на сгибах локтей. Корзины были покрыты салфетками, поэтому о содержимом можно было только догадываться. Оно булькало.

По мере того как служанка одолевала подъем, открывался вид на дальнейшую перспективу. Бравая дама совершила солдатский поворот под прямым углом в сторону комнаты Даэроса, чинно и торжественно. Корзины дружно колыхнулись, напомнив звуком о своем содержимом. Из-за «горизонта», как белый парус, показалась роскошная шевелюра самого Даэроса. Он плавно всплыл по ступеням, и, казалось, только тут и заметил Малерну фар Бриск и Нэрниса, стоявшего в дверях комнаты. Конечно же, он был очень увлечен до этого тем, что грыз яблоко. И очень-очень внимательно его рассматривал после каждого укуса. А вдруг там червяк? Ар Ктэль полуучтиво-полунебрежно кивнул Малерне. И тут… Тут он «обнаружил» Нэрниса. Благородный Аль Арвиль решил, что такое выражение лица тоже надо будет отработать перед зеркалом. Даэрос явно нашел червяка. Но не в яблоке. Червяк стоял в дверном проеме. И это был он — Нэрнис. Не стоило упускать возможность показать себя.

Малерна впервые видела такую спесь и явно отвратительное отношение между двумя эльфами. Темным и Светлым. При этом она ориентировалась на цвет волос. Светлым она обозначила для себя именно Даэроса. Нэрнис не ударил в грязь лицом. Он всегда отличался живым образным воображением. Поэтому еще неизвестно, кто излил больше презрения. Даэрос со своим яблочным червем, или Нэрнис, представивший себе вшу на эльфийском волосе. Ну, пусть, не совсем вшу. Вши у эльфов не водятся. Но хоть тля-то может завестись?

Даэрос демонстративно повернулся к Малерне. Нэрнис «исчез» из его мира.

— Вы знаете, что я жду гостя. Не забудьте, как только появится некто, кто меня спросит, немедленно мне сообщить. Ни по какому другому поводу, прошу меня не беспокоить! — На этом он счел свое внимание к окружающим достаточным и «уплыл» в комнату, где служанка уже громыхала, разгружая тарелки. Нэрнис презрительно фыркнул и закрыл дверь. Сыграли замечательно.

Стук в дверь, конечно, раздражает, но иногда бывает необходим. Если вы переодеваете рубашку и для этой цели приспустили вниз штаны, посторонние граждане обязаны возвестить о своем появлении. А не подкрадываться, как Пелли с вениками и… корзиной. Может, в её девичьем романтическом понимании это и означало «проскользнуть в комнату к любимому». Но «любимый» был не готов. Совсем. И поза была нелепая. Ноги растопырены, чтобы штаны не упали, а она тут — с веником! Ну и что прикажете делать? Сдвинуть стыдливо коленки? Нэрнис и сдвинул. Повернулся боком и, бормоча извинения (кто бы должен был извиняться?) скользнул ужом в штаны. Если только ужи умеют натягивать старую кожу. К тому же он вчера видел её с задранной юбкой и перекошенным ртом. Но воспитание не пропьешь, и Нэрнис был смущен. А Пелли — счастлива. Она страдала весь долгий путь по лестнице — её лицо еще носило следы вчерашнего сражения. В котором она, кстати, одержала победу. К тому же в корзине покоилась такая неромантичная, просто отвратительная вещь, как пресловутый ночной горшок. И ей предстояло заменить использованный на пустой. Это только в стихах герои лишены надобности эту самую надобность отправлять. А тут — извольте, милочка, заглянуть под кровать и сделать то, зачем эта мерзкая старая карга вас послала.

Торопливо сунув под кровать ночную вазу, Пелли оглядела пространство на предмет использованной. Пусто! Значит — на балконе. Ну, конечно! Разве может такое возвышенное существо… Но на балконе даже из мусора обнаружилась только ореховая скорлупа на столе. «Вот это зубы!». Пелли зашлась от восторга. Неромантичный казус исчез сам собой, а прекрасный принц воспарил в её представлениями над башнями до облаков и выше.

Вы умеете томно подметать? Нет? Тогда бесполезно объяснять как такое возможно. А Пелли гоняла пыль с изяществом танцовщицы. Любовь творит чудеса. Нэрнис сидел на кровати, подобрав под себя ноги, и наблюдал «танец с веником». Он смог оценить его по достоинству, проникся красотой движений и решил написать поэму о соблюдении чистоты в изящной форме. Не поэму в изящной форме, а о соблюдении чистоты в таковой! Но тут с балкона донеслись всё разрушающие и нарушающие гармонию звуки. Даэрос совершенно не вовремя решил переправить на «ту сторону» часть снеди. Надо было что-то делать. Пелли с ужасом уставилась на балконную дверь.

Танец был окончен. А их с Даэросом удачное представление пошло прахом. Ну не говорить же банальное: «это мыши». Нэрнис подхватился с кровати. Мгновение — и он приобнял Пелли за талию.