Макс Мах - Твари Господни Страница 12

– Вы будете ужинать с его светлостью, и ваш облик должен соответствовать порядкам, принятым в его доме, – объяснила она сухо через секунду, так и не разогнув при этом спины.

"Сукин сын!"

– Я не умею это носить, – сказала Лиса, рассматривая какие-то шелковые панталоны, которые, судя по всему, должны были доставать ей до колен.

– Это не сложно, ваша милость. "Извращенец!"

3

– Я князь Август, – он был высок и великолепно сложен, и лицо у него было под стать фигуре и роскошному одеянию. Такие лица хорошо смотрятся на золотых монетах, хоть в анфас, хоть в профиль.

– Я князь Август, – сказал он звучным баритоном. – С кем имею честь?

– Рапоза Пратеада, – представилась она, стараясь не думать о том, как выглядит в искристом атласном платье с глубоким декольте и прочих "аристократических" штучках и тряпочках. – Благодарю вас, князь, что согласились меня принять.

– Не за что, – усмехнулся он красивыми точно очерченными губами, в то время как его серые глаза оставались убийственно спокойными.

"Равнодушный ублюдок", – подумала она, уже понимая, что, по-видимому, все зря. Людям с такими глазами глубоко наплевать на все, что непосредственно их не касается, а не касается их почти все.

– Прошу вас, донна Пратеада, – он сделал приглашающий жест в сторону стола и первым шагнул к стулу с высокой спинкой, поставленному у ближайшего к нему конца. Так что Лисе, волей не волей, пришлось пройти довольно большое расстояние, прежде чем она достигла второго такого же стула приготовленного с другой стороны стола, очевидно, именно для нее.

Слуга в синей с золотом ливрее помог ей сесть, а другой подошел сбоку с хрустальным графином, наполненным рубиново красной жидкостью:

– Немного вина, ваша милость?

– Да, спасибо, – кивнула она.

– Не обращайте на них внимания, донна Пратеада, – с улыбкой сказал Август, принимая из рук слуги бокал с вином. – Люди выполняют свою работу, только и всего.

– Я понимаю, – она пригубила вино, которое оказалось выше всяческих похвал и, не выдержав чопорного начала разговора, съязвила: – У вас замечательное вино, князь. Это с ваших виноградников?

– В какой-то мере, – он был совершенно невозмутим. – Что слышно в Городе?

– Смотря, что вас интересует, – вот это уже был разговор. – Бывали там?

– Бывал, – как ни в чем, ни бывало, ответил Август. – Но давно.

– А как давно? Я потому спрашиваю, – объяснила Лиса. – Что не знаю, о чем именно вам рассказывать.

– Лет пятнадцать, я думаю, – спокойно ответил Август, как бы размышляя вслух. – Или что-то в этом роде. Вы уже бывали там в то время?

– Да, – кивнула она. – Я давно в Городе.

– Так, что нового? Или все по-старому?

– И да, и нет, – осторожно ответила Лиса. – В целом, все по-прежнему, только люди еще больше боятся друг друга. Впрочем, кое-кто, по-видимому, хорошо знает, кто есть кто. Этим легче.

– Ну это не новость, – усмехнулся Август. – В Городе, как в Городе, личины, а не люди, маски вместо души, и ложь на каждом шагу.

"А ты, оказывается, философ!"

– Появились новые лица, исчезли старые, – сказала она вслух. – Я думаю, за пятнадцать лет персонажи обновились процентов на семьдесят, впрочем, точных данных у меня, разумеется, нет.

– Люди смертны, – пожал широкими плечами Август. – Бессмертны только боги. Кто из известных людей оставил этот мир?

– Трудно сказать, – теперь пожала плечами Лиса. – Я ведь не знаю, кто вам знаком.

– Нерон? – спросил Август, сделав вид, что не заметил ее дешевой уловки.

– Насколько я знаю, – сказала Лиса. – Нерон был убит в 1993 году в Квебеке.

– Агасфер? – по-видимому, земные даты были известны Августу не хуже, чем ей, как, впрочем, и географические названия.

– Вероятно, умер. Он не приходит уже лет пять, или шесть.

– Конфуций? Аарон? Калигула?

"Его задело, поняла она. – Он их действительно знал".

– Конфуций не приходит уже лет десять, – сказала она. – Но о его судьбе ничего определенного неизвестно. Говорят, он сменил личину. Это возможно?

– Иногда, – коротко ответил Август, но объяснять ничего не стал.

"И бог с тобой", – решила Лиса.

– Аарона убили в восемьдесят девятом, – сказала она.

– Аарона? – удивленно поднял брови Август. – Кто?

– Израильтяне, кто же еще, – горько усмехнулась Лиса, вспоминая так и оставшегося для нее безымянным Аарона. – В декабре восемьдесят девятого, в Тель Авиве.

– Город отстроили? – Август снова был совершенно спокоен.

– Говорят он не сопротивлялся, – осторожно сказала Лиса, которая знала, что называется, из первых рук, как погиб Аарон.

Туарег, который в восемьдесят первом учил ее драться, оказался не случайным свидетелем драмы, разыгравшейся на улице Шенкин в северном Тель Авиве поздним вечером восемнадцатого декабря 1989 года. Аарон назначил ему встречу в кафе, но опоздал, что случалось с ним редко, если случалось вообще. Туарег поужинал и допивал уже вторую чашку кофе, когда на улице появился Аарон. Он шел медленно, как будто просто прогуливался, а не шел на заранее условленную встречу, на которую к тому же уже сильно опаздывал. Где-то на полпути к кафе, в котором сидел Туарег, к Аарону подошел какой-то человек и разнес "королю Израиля" голову, стреляя практически в упор из какого-то крупнокалиберного пистолета. При этом один из сильнейших колдунов мира подпустил убийцу на расстояние вытянутой руки, никак на быстрое – а какое бы быстрое оно ни было! – движение, поднимающего оружие киллера, не отреагировал и защитить себя, кажется, просто не пытался.

– Говорят он не сопротивлялся, – сказала Лиса. – Никто не знает, что там произошло на самом деле, но он убит. Калигула тоже убит. Американцы вычислили его базу в Бразилии, и уложили туда семь крылатых ракет. Он как раз был в Городе, когда это случилось и продержался достаточно, чтобы успеть обо всем рассказать.

– Печально, – но по виду Августа трудно было понять, насколько опечалили его эти известия. – А что с Иаковом?

– Вероятно, умер, – тихо ответила Лиса, для которой Иаков был не просто знакомым человеком.

– Значит, никого из Первых[10] осталось?

– Да, – кивнула Лиса. – И поэтому я пришла к вам.

Но Август ее прямое обращение просто проигнорировал.

– Что происходит на Земле? – спросил он. К еде князь так и не притронулся, как, впрочем, и Лиса. Лишь покуривал трубку и пил вино.

– В каком смысле?

– В прямом. Что в это время происходило на Земле?

– Вы, что…? – но она даже не смогла сформулировать свою мысль до конца, потому что такого не могло быть.

"Он, что, хочет сказать, что не был на Земле пятнадцать лет?"