Михаил Высоцкий - Принцесса и арбалет. Том 2 Страница 12

Впрочем, как говориться, страна эта была широко известна в узких кругах. Как я знал и раньше, Дальняя страна, место обитания вампиров, стоявшая на самом востоке мира, на границе с самим адом, редко принимала у себя гостей. Раньше я думал, что это по причине вампирской сущности ее обитателей, оказалось, что не только.

Если в центре и на юге Дальней страны действительно жили исключительно вампиры, впрочем, Сташа называла их не вампирами, а "первой расой" или «долгоживущими», то тут, на севере, кровососы мирно сосуществовали с обычными людьми. Как так получилось, откуда тут, на севере Дальней страны, взялись люди, почему они жили лишь тут, не общаясь со своими западными сородичами — история умалчивает. Скорее всего, когда-то так сложилось, а потом устоялось, превратившись в традицию — люди жили тут, в основном работая на поле, собирали для вампиров урожай, получали за это свои деньги, и были всем вполне довольны. Зависти между двумя расами, например из-за того, что представители одной жили намного дольше, чем другой, не было — это воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Впрочем, вампиры себя вели тоже порядочно. По крайней мере, как я понял из рассказа Сташи, о том, что «долгожители» по природе своей кровопийцы, живущие за счет соков жизни других живых существ, тут не знали и даже не могли себе такое предположить.

Сама Сташа была родом из этих краев. Родилась она в Темноводске, но еще в детстве этот город покинула вместе с отцом, отправившись еще дальше — на самый далекий край страны. Там, на небольшом человеческом хуторе, где ни одного вампира не жило, и провела она свои детские годы, даже не подозревая не только о своих магических способностях, а и самом существовании магии. И жила бы она там и дальше, если бы однажды в их края не пришел маг — не такой, как Бесс, выпускник академии, и не такие, как сопровождали наш отряд от Чаэса до Ада. Это был странствующий маг-самоучка, который сам открыл свои способности, сам их развил и сам же их и использовал, пока не имевший учеников и не желавший их иметь. Уже далеко не молодой, он странствовал по дальним землям не наживы ради, а просто для познания мира, и не думал он, что на далеком хуторе его что-то может задержать.

Задержало, на восемь лет задержало — любовь. Как такое может быть, как мать Сташи и другие хуторяне смотрели на любовь пришлого пятидесятилетнего волшебника и тринадцатилетней девочки — Сташа не рассказывала, а я и не спрашивал. Но жили они в любви и согласии, как живет нормальная семья — маг помогал поселянам своими заклятьями, зарабатывая себе на жизнь, Сташа сидела дома, готовила, стирала и убирала. Детей у них не было, но была любовь — настоящая любовь. А потом, когда Сташе было шестнадцать, ее муж однажды ей поведал, что она — потенциальная ведьма. Что у нее тоже есть таланты к волшебству, и, если она желает, он может ее научить тому, что знает сам.

Сташа желала — и маг начал ее учить. Девушка оказалась прилежной ученицей — все то, что маг познавал пол века, она за два года освоила, в девятнадцать лет она сравнялась по силе и умению со своим учителем и мужем, а в двадцать — превзошла, сотворив заклинание, которому он ее никогда не учил. Когда же ей исполнилось двадцать два — пятидесятивосьмилетний маг скоропостижно скончался. А дальше все пошло на перекос — вроде бы хуторяне и уважали свою собственную ведьму, и нужна она была им, и привыкли они к помощи магии в хозяйстве, но все было не так. Вторая свадьба с самим видным женихом — лучшим хуторским косарем — а в краю бескрайних злаковых полей такое звание так просто не дается — распалась через год. Был у Сташи и третий муж, гражданский, и с четвертым она жила… Но не было больше той любви, как между ведьмочкой и магом. Не смогла себя Сташа там найти, и одним весенним утром, двадцать четыре года ей тогда только исполнилось, ушла из родного дома и пошла по миру странствовать.

Долго носили ее дороги, всю Дальнюю страну она обошла, бывала и в восточных странах, видела Чаэс и Гору Мудрого Дракона, побывала даже в сказочном Городе Славы, столице Черноречья. Но как змея кусает сама себя за хвост, так и путь Сташи привел ее в те же края, где он некогда и начался — в Темноводск. Небольшой северный городок, где некогда она впервые увидела этот мир, встретил ее дружелюбно — и, впервые за все странствие, ведьма расслабилась. Взыграли сентиментальные чувства при виде дома, в котором она жила до пяти лет и с которым были связаны ее самые теплые воспоминания, двадцатисемилетняя молодая женщина, выглядевшая моложе своих лет, ее даже часто за девчонку принимали, расслабилась. Она поселилась тут, сошлась со многими местными жителями, нашла себе подруг, встретила парня, с которым подумывала опять попробовать совместную жизнь…

И, как всегда в ее жизни, на место счастье внезапно пришло горе. Друг ее парня однажды покончил с собой, в предсмертной записке обвинив в своей гибели "неразделенную любовь". К кому — он не уточнял, но все, почему-то, решили, что именно к Сташе. Она пыталась возразить, она пыталась доказать, что они были едва знакомы, лишь пару раз встречались мельком, и это ей почти удалось, когда кто-то вспомнил Сташины же слова, что она ведьма. Это был, по сути, готовый обвинительный приговор — Сташа обвинялась в том, что, "ведьмовством своим, чарами любовным, до смерти лютой довела" вампира-самоубийцу, и все ее слова, все ее оправдания, лишь доказывали ее вину. Никто не хотел слушать ведьму, от Сташи отказались все подруги, и даже парень, за которого она замуж собиралась, прилюдно отрекся от невесты-ведьмы. Народная молва приговорила ее без суда и следствия, и единственное, что не могли люди решить — самим ли ее сжигать, или же все таки вызвать из столичных краев судового исполнителя, который бы вынес сам приговор и сам его привел во исполнение. Решить этот вопрос так и не смогли — а потому собрали общее вече, куда были в обязательном порядке собраны все жители Темноводска и окрестностей. Судили они, судили — и, когда уже почти присудили сжечь тут и сейчас, внезапно вмешался какой-то мальчишка — выскочил, мечом стражу обезвредил, путы Сташины порубил и побежал прочь.

***

— Ну а дальше вы знаете уже, — закончила свой рассказ, затянувшийся до поздней ночи, Сташьяна Укенкорн.

— Интересная история, — честно признал я, — Ну а сейчас ты куда собираешься?

— Прочь отсюда! — моментально ответила она с такой силой убедительности, что я поверил — если эта решила отправиться «прочь», то именно в этом направлении и пойдет, — Куда глаза глядят! Мир велик, и хоть вряд ли в нем есть для меня подходящее место, но сейчас я просто хочу оказаться подальше и от Темноводска, и от Дальней страны.