Сергей Смирнов - Кто в замке король Страница 12

— Стой! Стой, говорят тебе, зараза!..

Мне стало совсем не уютно. Я ещё раз оглядел тёмные окна, забитые выходы на балконы, и повернулся к выходу со двора.

Больше я не оглядывался. Дорога была пуста и сверкала от мокрого асфальта. На перекрестке стояла «аварийка» «Водоканала». Трое рабочих, стоя на карачках, вытаскивали из открытого люка четвёртого. Доносился нормальный мужской мат, но к нему примешивались странные слова:

— Лезут, падла… Безногие, безглазые — а лезут!..

Я подумал, что речь идет о крысах. Мне нужно было перейти через этот перекресток, а от него по прямой до дома — рукой подать. Я прибавил шагу, и вскоре уже был возле рабочих. Они не обратили на меня внимания. Они вытаскивали четвертого, который сдавленно ругался и отбивался ногами от чего-то, что хватало его снизу, в смотровой яме городского коллектора, из зловонной тьмы.

Я приостановился. Я всё ещё думал, что снизу лезут крысы. Но когда мужики выдернули, наконец, товарища из люка, я понял, как ошибался.

Потому что вслед за ним из колодца полезли кошки. Ободранные, худющие, с рёбрами наружу, хромые, слепые, а некоторые даже безголовые…

Так… Теперь главное — не сойти с ума.

Я видел, как, взвыв сиреной, подъехала «пожарная», и пожарники стали прикручивать кишку к гидранту. Я ещё видел, как мощная струя ударила в асфальт, опрокинув одного из пожарников, потом фонтан стал бить в небо. Потом кишку всё-таки усмирили, и струя воды стала вдавливать кошачью нечисть назад, в колодец, и сносить к бордюрам тех, что уже вылезли наружу.

В подъезде невыносимо воняло кошками. Я закрыл железную дверь и двинулся вверх по лестнице. Света не было, и мне казалось, что я иду по кошачьим телам — что-то пружинило под ногами, раздавалось в стороны, хрустело.

На свой этаж я влетел за несколько секунд. Думаю, это был мировой рекорд, — только жаль, что его никто не фиксировал.

Возле железной перегородки на площадке сидели кошки. Сидели и тихо выли, невидимые во тьме. Я осторожно, отпихивая их ногами, подобрался к замочной скважине. Не дай Бог выронить ключ. Руку отгрызут, сволочи. И откуда их здесь столько?..

Дверь открылась с тягучим железным визгом. На площадке было темно и тихо. Я перевел дух, нащупал выключатель, готовясь ко всему, пусть даже самому страшному… Выключатель щёлкнул, но лампочка не зажглась.

Площадка у нас большая. И пересекал я её дольше, чем шёл по лестнице. Долго-долго попадал ключом в скважину.

Попал.

Внутри было темно и тихо, и кошками почти не пахло.

Я включил телевизор. Обычно было десять программ, но сегодня почему- то шли только две. Одна из них — государственная. По ней показывали «Кубанских казаков», которые смачно пели, смачно целовались, и радостно выращивали невиданные урожаи.

По-прежнему не зажигая света, я прошёл на балкон. Здесь было свежо и сыро, дождь сошёл на нет, и тьма отступила к самым дальним гаражам. Словно бы затаилась.

А на быстро яснеющем небе проглянула луна. Огромная, испещрённая лунными морями — их было видно так отчетливо, словно луна приблизилась к земле.

Внизу, под балконом, послышались голоса.

Сначала негромкие и удивлённые, а потом испуганные.

Из-под железобетонной плиты открытого участка теплотрассы один за другим выползали бомжи. Нет — выскакивали, и кричали при этом что-то совсем уж несуразное.

Последней лезла бомжиха в зелёном долгополом пальто. Пальто зацепилось за что-то, а бомжиха извивалась всем телом, ругалась и звала на помощь. Её потянули за руки. Послышался треск.

— Порвала пальто! Эх! Совсем почти новое, ах ты…

И внезапно бомжи исчезли. Женщина осталась одна, наполовину высунувшись из-под плиты; рот её постепенно раскрывался, пока не раскрылся до страшных, чудовищных размеров. Вместо лица — один зияющий рот, из которого с бульканьем и сипеньем вырывалось нечто нечленораздельное.

— А-а… Э-э…

Потом что-то стало втягивать её внутрь. Она цеплялась руками за землю, за траву, за арматуру, торчавшую из железобетонных плит. И все равно сползала вниз.

Потом раздался сдавленный вопль и томное, тягучее чмоканье: ее словно всосало.

Над зарослями бурьяна поднялись немытые кудлатые головы бомжей.

Они поглядели-поглядели, и вдруг начали, пятясь, отползать от теплотрассы.

Быстро-быстро, только зашуршал бурьян.

Потом поднялись на ноги и кинулись в разные стороны. Один все время спотыкался и падал — он слишком часто оглядывался и не смотрел себе под ноги.

А потом снова стало тихо и печально, и печальная луна приблизилась ещё больше, сияя немо и как-то обречённо.

Когда я докуривал четвертую или пятую сигарету, из теплотрассы, наконец, показалось Оно.

Оно перевалилось через насыпь, и поползло громадной желеобразной каплей прямо к нашему дому. Мне даже показалось — точно по направлению к балкону, на котором я стоял. Я замер от тоски и безнадёжности.

А из-за гаражей, из травы стали появляться кошки. Множество кошек. Они бесшумно передвигались следом за Ним, не приближаясь к желеобразной твари, но и не отдаляясь от неё. Кошек становилось всё больше, и мне показалось, что они дико боятся, и всё-таки лезут вперёд, за своим предводителем… Предводителем или…

Я не додумал.

Ноги подогнулись, и я тихо присел, так, что над перилами осталась только голова. Я видел, как Оно подползло ближе, оставляя на полыни мокрый след, а после скрылось из глаз. Полынь шевелилась: множество, несметное множество кошек самых разнообразных мастей, заполняло все пространство между домом и гаражами.

Я снова закурил, и не выглядывал, пока не задымился сигаретный фильтр.

Только тогда медленно поднялся и перегнулся вниз.

Кажется, я знал заранее, что именно увижу.

Оно медленно ползло по кирпичной стене. А под стеной сидели кошки. Они сидели плотно, тесно, их белые глаза горели отраженным лунным светом — и эти безжалостные огоньки покрывали всю быстро чернеющую землю — до гаражей, и дальше; до домов, и дальше; до неба, и даже дальше, сливаясь где-то там, в тумане, со звездами.

Я вернулся в квартиру. Набрал номер диспетчерской округа.

— Алё, — женский голос, как всегда, был безмерно уставшим. — Что у вас — крысы?

— Нет. Кошки.

Она как-то не сразу усвоила информацию. Переспросила дважды:

— Кошки? Вы говорите — кошки? Точно?

Потом, после долгой паузы, во время которой она, видимо, общалась с кем-то ещё, сказала:

— Ну, считайте, что вам повезло. По всему городу лезут крысы. А к вам — кошки… Адрес у вас какой? Подождите-ка…

В трубке щелкнуло, четкий мужской голос гаркнул: