Владимир Пекальчук - Жестко и быстро Страница 13

Моя тирада, высказанная подчеркнуто ровно, удивила всех не меньше, чем если бы я выплюнул изо рта «огненный смерч» седьмого уровня. Пожалуй, кроме деда, он свои эмоции наружу не выпустил. Что ж, его репутация вполне заслуженна.

— Хорошо сказано, Реджи, — спокойно сказал он, — и, врать не буду, по существу. Узнаю в тебе Рюиджи, по уму ты весь в отца пошел. Правда, его мудрости тебе пока недостает, а язычок острый — весь в мать, к сожалению.

Я пожал плечами.

— Вам виднее, я, знаете ли, вашу дочь, мать мою, совсем не помню, она меня трехлетним малышом бросила и удрала к своей темной родне, отца и вас за таковую не посчитав. Как, впрочем, и ее мать с ней поступила. Но если вы ставите мне в вину сходство с вашей дочерью — позвольте напомнить, что, когда вы сорок лет назад выбрали себе любовницу из свартальвов, меня вообще на свете не было, я тут не при делах. Кстати, что я рос без матери и что я на четверть свартальв, — это, просто между прочим, чья вина? Моя или ваша? Так что, дедушка, все, чем я вам обязан, — так это самим фактом своего существования. Но с учетом того, как сложилась моя жизнь, желания кого бы то ни было за это благодарить я не испытываю.

Славно добил, ничего не скажешь. Все просто шокированы таким поворотом церемонии, да и я сам слегка вспотел. Но при этом мне безумно понравилось говорить то, что я думаю, громко и с гордо поднятой головой. Конечно, грань между собственным достоинством и наглостью переступить очень легко даже в разговоре с равным, а в данном случае я не мог ее не переступить, потому что, по мнению этих людей, своего достоинства у меня не должно быть, и один намек на него — уже наглость. А вот вам, получите и распишитесь. Меня буквально распирает от гордости: я уверен, что так с Александром Сабуровым, главой Дома Сабуровых, не говорил никто и никогда. Разве что император, да и то очень вряд ли.

Правда, на заднем фоне сознания боязливо маячит мысль о том, чего мне будет стоить такая прямота, но если раньше я пришел бы в ужас от таких своих высказываний, то после того ада, через который прошел, начиная с каталажки, суда и кончая пустыней, уже как-то не особо боязно. Хуже, чем было, уже не будет. Если меня пинками вышвырнут отсюда — буду только рад, хотя простолюдину без рода, у которого в смертельных врагах два знатных Дома, позавидовать нельзя Впрочем, насколько я знаю своего деда, он не из тех, кто будет разбрасываться активами, каковым я в его глазах и являюсь.

В целом моя оценка деда оказалась близкой к истине. Во время бунтарского выступления он сохранил железное самообладание, даже выпад в сторону личной жизни броню его самоконтроля — или толстокожести? — пробить не смог. Чего нельзя сказать обо всей остальной семейке. Главное, чтобы не поплохело никому, а то ведь если у кого сердце прихватит — крайним буду я.

Дед тем временем расплылся в улыбке, которая меня, впрочем, не обманула.

— Что ж, внук, должен признать, что ты меня весьма удивил, весьма. Оно и понятно, пять лет ведь не виделись, срок большой… К тому же тебе кой-чего пришлось вынести, люди в таких ситуациях не могут не измениться… Словом, эффектно ты… представился, ну да оно и неудивительно, осознание своей правоты — сила. В общем, церемония пошла совсем не но плану, но будем считать ее на этом завершенной. Полагаю, в ближайшее время мы начнем отстраивать мосты родственных связей заново, а пока — отдыхай, восстанавливай силы. Михаил покажет тебе апартаменты.

— Спасибо на добром слове, дедушка.

Я ему улыбнулся в ответ, позаботившись, чтобы и он моей улыбкой не обманулся.

Апартаменты мои оказались четырьмя комнатами на втором этаже во флигеле, довольно просторными и хорошо обставленными. Как и сам дом, комнаты были оформлены в старомодном стиле, характерном для восточных областей Аквилонии, вплоть до декоративных мраморных колонн. Имелись, помимо комнат, ванная и санузел, в общем, неплохое жилье. Конечно, после своего «шоу» я бы не удивился, если б меня поселили в какой-то подвальной каморке, но дед если и затаил камень за пазухой — а я предполагаю, что затаил, — то на мелочи размениваться не стал.

Я отпустил слугу и прошелся по комнате, размышляя, до чего докатился и мог ли вообще хоть как-то повлиять на свою жизнь. Я часто задумывался о своих возможностях самоопределения и неизменно приходил к одному выводу: нет, не мог. Моя судьба неудачника была предопределена еще до моего рождения.

Мой отец, младший из двух сыновей Дома Рэммов, неожиданно для всех оказался первым уровнем. Предрасположенность к магии и сила очень часто в значительной мере наследуются у одного из родителей, а иногда и у обоих сразу, но порою, очень редко, бывают и казусы вроде «монстра» седьмого уровня у двух «затупленных», лишенных капли Дара простолюдинов. Гораздо чаще случается обратное, вот как с отцом: дед — четвертый уровень с предрасположенностью к защитным техникам любого рода, бабушка владела исключительно начальными техниками воды, но обладала пятым уровнем силы. Старший сын, мой дядя, — четверка с полным набором способностей мага-рыцаря. А отец родился единичкой с самой бесполезной и убогой предрасположенностью — к пустоте.

Его семья не отказалась от него, ему повезло: дедушка Норман, редкий добряк, был известен своим кредо: «Семья — все, Дом, финансы, политика — по остаточному принципу». Деда я помню не очень хорошо, но исключительно хорошее. Он любил и своих детей, и внуков, не расставляя приоритетов по уровню Дара.

Дед Норман сделал для меня все, что мог, еще до моего рождения. Отцу, родовитому, но никакущему магу без перспектив, была сосватана сногсшибательная во всех отношениях жена, и можно только догадываться, чего это стоило деду. Моя мать, внебрачная дочь Александра Сабурова, обладала потрясающим шестым уровнем и не имела предрасположенностей в наилучшем смысле слова: ей были покорны все стихии и большинство школ боевых техник. Стать завидной невестой, достойной кронпринца, матери помешал тот факт, что она родилась полукровкой-свартальвом. Ее великий Дар, унаследованный от матери, любовницы деда Александра, не сумел перекрыть этот недостаток, который в случае с политическим браком стал решающим.

Так что дед Норман для еще не существующего внука расстарался по полной программе. Сосватав своему сыну такую жену, он вполне резонно полагал, что их дети будут иметь огромные шансы унаследовать Дар своей матери. Увы, титанические усилия обернулись прахом.

Я заметил у двери трюмо и, подойдя к нему, взглянул на свое отражение. Удлиненное, аристократически-утонченное лицо да стройность — вот все, что выдает во мне четвертинку темной крови, ну еще подвижность, может быть. И на этом список полезных черт, унаследованных от матери, заканчивается. А в пассиве — вспыльчивость, для свартальвов весьма характерная. И все.