Катя Зазовка - Ворожея Страница 13

— И потому ты сюда бегом от самой хаты летела? Да еще с корзиной, — брови Череды поползли вверх.

— Да нет же! Не перебивай. Фух. И так тяжко. Значится так, я к курам, а там яиц видимо-невидимо! Даже самая старая яичко снесла. Вот твоему Алесю принесла: кабы не он, так клевался бы Хохлатый и дальше.

— О, добрые яйца, благодарствую, — сунул нос в корзину Череда.

Соседка засветилась пуще купальского полымя.

— Зашла в хлев, а там ведьмарка топчется, на скотину мою ворожбу наводит. Чую, не видать мне боле молока от Сивушки, — вздохнула Доморадовна.

— Кукоба, что ль, на ноги поднялась? — с сомнением в голосе уточнил староста.

— Да нет же. То молодуха совсем. Весен семнадцать, не боле. Снует по хлеву, а у самой волосы темные, очи черные, а на лице грязь, никак всю ночь с лесуном в траве каталась.

— Ну, мыслю, не только она сегодня в траве каталась, — рассмеялся Череда, догадавшись, о ком речь идет. — Полсела девок до хат, самая малость, с пятнами на рубашках вернулись. И навряд ли они с лесунами обнимались.

— А она еще ковыляла! — ехидно заметила Доморадовна.

— Ну и что с того-то? Поди, молодец прижал чуток посильнее иль за ступню ухватил, когда та в прятки играть надумала.

— Ох, зря ты, Череда, смеешься, — пожурила бабуся. — Не первый день на свете живу. Обычную девку от ведьмарки завсегда различить сумею.

— Вот именно: не первый день живешь, а напраслину зачем-то на девицу наводишь, — тоже посерьезнел староста. Уж ему-то эти россказни да сплетни давно поперек горла стали. Этих баб — что старых, что молодых — хлебом не корми, дай о ком-нибудь посудачить. А затем слухи да дурные наветы рождаются. Честным людям жить мешают.

— А ты никак знаком с ней, с ведьмаркой этой? — сощурилась Доморадовна.

— Знаком не знаком, а толковать приходилось. И ведьмаркой ее звать перестань. Не дело это — напраслину наводить. Девица она хоть и пришлая, а все ж кровей здешних.

— И кому ж это она сродницей приходится? Уж не тебе ли?

— Не мне.

— Иль сыну своему сватаешь? — хихикнула Доморадовна, так и вперившись взглядом в очи старосты.

«Небось с моего двора кинется по всем приятельницам весть разносить», — решил Череда.

— Нет, — как ни хотелось старосте признаваться в том, чья именно Милава родственница, а все ж придется. Эту правду и так скоро все узнают, а вот сплетни о том, что пришлая девица — невеста Алеся, ему совсем без надобности. — Девица эта — внучка Кукобы.

— Черной? — округлила очи бабуся.

— У нас на деревне только одна Кукоба. Тому и Черной ее смысла кликать нет, — рассердился староста.

— Ой, а то тебе неведомо, что она с нечистиками братается, — скривилась Доморадовна. — Сколько помню, ты все ее зачем-то обороняешь.

— Мне по сердцу, чтоб кажный делом своим занимался, а не в чужой огород нос совал! — чуток громче, чем надобно, заявил староста, надеясь, что это отпугнет любопытную соседку от дальнейших догадок. Что ж будет, когда она усядется с подружками на скамейке семки лузгать? Никакого сладу с этими бабами!

— Ай-ай! Только вот память, как я погляжу, у тебя короткая!

— В толк не возьму, об чем это ты?

— Так, короткая! А то бы живенько нарисовала тебе, как ночью к купальскому костру черная кошка прибегала, а ей каменюкой лапу перебили. Не догадываешься, кто ж ею оборачивался? — с победоносным видом подвела разговор в нужное русло Доморадовна.

— Шла б ты по своим делам, а не ерундой маялась! — прикрикнул староста.

— Я-то пойду. Мне чего там, старой. Я жизнь прожила. Это тебе придется разгребать то, что она тут еще наворотит, — обиделась соседка. — Раньше с одной сдюжить не могли, теперича их две стало. Помяни мое слово, Череда, с этой девкой к нам само лихо пришло!

Доморадовна, напустив на лик побольше обиды, зашагала прочь. Череда провожал ее взглядом, думая, что иногда только так и надобно с этими бабами, дабы злые языки прикусили. Вот только почему-то напоминание о черной кошке с перебитой лапой и намек, что ею оборачивалась Милава, цеплючим репейником засели в голове.

Милава как могла спешила к реке, то и дело поглядывая на дворы. По главной улице она идти не решилась. В таком виде лучше держаться подальше от пытливых очей да скорых на суд разумов. Ну да ничего. Осталось чуток потерпеть. Ворожея твердо решила после того, как выкупается, вернется к Кукобе и по материнскому наказу переймет страшный дар. Авось и правда хватит сил удержать черную мощь в себе. Так и бабка поскорее обручится с Паляндрой да селяне очутятся в безопасности. Ну а оставаться тут Милава с самого начала не помышляла. И как только проводит Кукобу в Навье, так сразу и направится к себе, в маленькую хатку у топи, где еще совсем недавно была так счастлива. А там, вдалеке от люда, станет потихоньку обучаться использовать черные силы во благо.

Вдруг пред очами замаячили воспоминания, в коих рыжий мужик бьется в конвульсиях, преображаясь в огромного волколака. «С ним-то как быть?» — точно лучина, зажегся в голове вопрос.

А чего тут думать? Сходит она к кузнецу, прояснит все да поможет ему больше в зверя лютого не оборачиваться. Хотя с чего он лютый? По деревне ни одного слушка не пробежало, что скот иль люди пропадают. Видать, сам страдает. Какой-то ведьмарь иль ведьмарка наложили на беднягу заклятье в ответ на обиду. Небось кузнец отказался ступу чинить иль посмеялся не к месту. Ничего, Милава сдюжит — этому мамка учила.

От таких мыслей в голове прояснилось, а на сердце стало легко. Милава огляделась. Эх, а какой день-то выдался! Небо бирюзовое! Солнце будто чистой охрой раскрасили! Деревья изумрудной листвой в ярких бликах красуются. А трава-то! Ах!..

А это еще что такое? Милава сдвинула брови и пригляделась к странным следам на песочной тропе, что тянулась вдоль боковых хат, но поодаль, словно к лесу теснилась. Тропу недаром Ласкавной кликали: именно ею пользовались молодые, дабы в лес сбежать да там миловаться. Толстая полоса, точно от колеса, уходила зигзагом то влево, то вправо. Но разве бывают колеса такой ширины? Конечно, девица почти всю свою жизнь прожила далече от людей и о всяких хитроумных новшествах не ведала. Но по этой дороге караваны да обозы точно не ходили. И даже распряженные лошади. Хотя тут от копыт следов-то и нет. Словно кто-то напился до нечистиков в глазах да катил толстенное колесо сам. Но следов от ног также не видать… Да и колесо будто местами прыгало-скакало…

И все ж такие следы что-то напоминали.

Точно! Змеи так ползают. Но это ж какого размера змей тут прошел? Никак сам цмок[9] на Ласкавне девицу караулил. Милава улыбнулась своим домыслам. Никак тяжкая ночь подействовала. Глупости какие-то в голову лезут.