Елена Чудинова - Ларец Страница 13

— Я носить шпагу не стану, — тихонько сказала Нелли. — В клади припрячем. А все-таки покойнее как-то с ней.

— Тогда и кинжалы возьми, два.

— Эх, не рано ли сборы-то затеяли? — вздохнула Параша. — Ну как не отпустит барыня-то?

— Отпустит, непременно отпустит, — уверенно ответила Нелли, и сама же задалась вопросом: отчего взялась эта уверенность? Однако что-то говорило ей, уверенность не напрасна. Все выйдет так, как она затеяла.

Глава IX

И позволение вправду было дано, хотя сборы затянулись почти на неделю. Всю девичью посадили за работу, в том числе и Катю с Парашей — по два дня не было возможности иной раз перемолвиться словом. Но и у Нелли работы было хоть отбавляй — ей надо было тайком исписать целую гору бумаги. Кто только подсказывал ей, маленькой Нелли Сабуровой, все эти хитрости?

И вот, наконец, карета стояла у лестницы, запряженная гнедой парой. Дом был пуст: все от мала до велика высыпали прощаться с Нелли.

— И не вздумай ввечеру гулять по саду! Ох, не знаю, зачем только я тебя отпустила…

— Нижайший поклон княгинюшке от ее покорного слуги… Уж не заставь нас краснеть за твое воспитание, Нелли!

— Не вздумаю, маменька, постараюся, папенька!

— В гостях постись: вот уж воистину, в чужой-то монастырь со своим уставом негоже…

Пора! Нелли испуганно всплеснула руками.

— Ой, рисунки мои! Чуть не забыла!

— Да зачем они тебе? Воротишься — дорисуешь!

— Нет, я хочу к Успенью дорисовать и собак, и натюрморты! Катька, беги скорей! Рисунки на столе у меня, да ящик возьми с красками!

Катя сорвалась, выскочила из кареты и помчалась в дом.

— Ну вот, придумала… Нелли, как-то ты поститься станешь, без куриного бульону, без бараньих котлеток… — Елизавета Федоровна отерла глаза платочком.

— Да полно, дорогая, уж она не малое дитя, — Кирилла Иванович вытащил из кармана табакерку, украшенную портретом бабушки в молодости, размял в пальцах душистую рыжую понюшку. Нелли с болью в сердце поняла вдруг, что увидит родителей, быть может, не скоро.

Катя бежала уже обратно, бережно неся у груди свернутые трубкою листы картона и черный деревянный ящик. По ее довольной мине Нелли сразу поняла, что все удалось: в рисунках лежали шпага и кинжалы, вместо выброшенных накануне в ретирад ванночек с акварелями в ящике покоились пистолеты. Удача, во всем удача!

— Ну, храни тебя Господь, душа моя! — Елизавета Федоровна сжала Нелли в объятиях.

— С Богом! — Кирилла Иванович махнул рукой. — Фавл, трогай!

— Н-но, родимые! — Фавушка тряхнул вожжами.

Старые липы побежали мимо окон, с вынутыми по-летнему стеклами. Вот прилегли в конце аллеи каменные Прет и Акрисий, вот отстала дворовая детвора, с визгом бегущая за каретой, вот дорога изогнулась, огибая пруд. Прощай, милое Сабурово!

— У-фф! — Нелли откинулась на подушки, в полумрак. — Парашка, ты следи, где лучше свернуть-то!

— Да уж слежу, — Параша высунулась в окно.

Катя, тряхнув ненужные листы, вывалила на сиденье зазвеневшие клинки.

— Ай, хороши! Дашь мне этот кинжальчик, ладно?

— Рано делиться, еще вон с кем сладить надо, — Нелли кивнула на козлы.

— Сладим.

— А все ж таки не говори гоп, покуда не перескочишь, — Параша не отрывалась от окна.

— Да ладно вам, — Катя надулась.

— А ты наверное знаешь, что никого в лесниковой сторожке нету теперь?

— Никого, касатка, и до пятницы не будет. — Параша подскочила на сиденьи и принялась молотить кулачком по двери. — Эй!! Фавушка, налево сворачивай после березы, слышь, в лес и налево!

— Чего раскомандовалась-то? — недовольно отозвался Фавушка. — Алёна Кирилловна, нешто впрямь налево?

— Считай, что я и приказала! — со смехом ответила Нелли. Поняв шутку, Параша и Катя тоже захохотали.

— Так ить не по пути! Чего время-то в дороге терять, эдак не пришлось бы в чистом поле ночевать, — заворчал Фавушка.

— Сворачивай, сворачивай!

Лесная дорожка никак не предназначалась для кареты: ветви с обеих сторон полезли в окошки, зашуршали по крыше.

— Стой!!

— Тпр-ру…

На маленькой лужайке, утонувшей в зарослях орешника, стоял новенькой, желтый еще домик в одно окошко, похожий на баньку.

— Снимай сундуки, заноси в дом! Живее!

— Вот чего надумали, сундуки снимать, — Фавушка начал сердиться всерьез. — Вот святой истинный крест, поверну назад, пусть с вами, баловницами, барин разбирается.

— Не повернешь, Фавушка, — произнесла Нелли очень тихо. — Не дослужил ты Оресту, так теперь мне дослужи. Никуда ты не повернешь и все сделаешь, что мне надобно. Мне, а не папеньке с маменькой. Снимай сундуки.

В домишке было ярко и чисто, как внутри яичного желтка. Под ногами хрустели смолистые, свежие стружки.

— Печь топить не вздумайте, угореть можно, — проговорила Параша, склоняясь в сундук. — Не пробовали ее еще.

— Да незачем нам, — Катя быстро скинула на пол сарафан.

Содержимое сундуков, быстро оказавшееся на полу, было тут же разделено надвое. Большую часть составили платья и вещи Нелли, меньшую — детская одежда Ореста.

Никак нельзя было удержаться от смеху, глядя на растерянность Параши, натягивающей узковатое для нее платьице Нелли.

— Господи, ну какая из меня барышня! Поймет вить, по говору поймет!

— Так ты говори поменьше! Да, мол, нет, вот и все. Ну решит, что я дурочка, меньше лезть будет!

— А по-французски начнет? Тогда как?

— Глаза таращи и молчи. Решит, что я лентяйка! Тоже быстро надоест. Не трусь, Парашка, у ней даже портрету моего нет! Главное, письма не забывай слать, зря я их писала, что ли?

— А ну как приписать чего попросит, да при ней?

— Упадешь, пальцы ушибешь! Из всего можно вывернуться, главное, не трусь!

С этими словами Нелли уверенно натянула мужские панталоны. С волосами сладила Катя: не прошло и минуты, как тугая золотистая косица, cкрепленная лиловой пряжкою, ударила Нелли между лопаток.

— Вот тебе на, мальчишкой-то тебе даже лучше! — Катя отступила на шаг, любуясь своей работой. Перед нею стоял тоненький, ладный мальчик, необычайно изящный сложением, с горделивым профилем и надменным подбородком. — То ли коса тебе личит, даже не пойму… Мука-то эта где? Вот, нашла, прикрой лицо платочком-то!

Насыпав на ладонь пригоршню пудры, Катя изо всех сил дунула.

— Ну вот, куафюра готова. На камзол-то не попало? Погоди, с плеча стряхну!

Сама Катя минутою раньше оборотилась мальчиком-лакеем.

— Катька, не годится! — Параша с несчастным лицом поправила туфельку. — Ох, жмет-то…

— Чего не годится?

— Длинновата коса, вот чего. У ней — ниже лопаток, а у тебя ниже пояса. Так не носят.