Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – рауграф Страница 13

– Разве вы его не убили?

Я укоризненно покачал головой:

– Ах, леди Элинор… Я теперь такой мирный, такой мирный… За последние годы столько снес голов, рассек артерий, распорол животов, из которых кишки выползают, шипя, как змеи, потому что выпускают воздух, такие склизкие, мокрые, гадкие, но их хватило бы устелить дорогу от Брабанта до Геннегау раз двадцать туды-сюды…

Она уже взяла себя в крепкие женские руки, бросила на меня надменный взгляд:

– Хватит-хватит! Я не представляю, как можно ходить по такой дороге и не поскальзываться. А на коне так и вовсе можно убиться! Маг испугался и принял ваше требование вернуть пленников?

– Ну, – ответил я уклончиво, – можно толковать и так. У нас же либо ты, либо тебя, третьего не дано? А если и есть, то все равно вроде бы нет?

Она повернулась в сторону заставленного артефактами помещения. На лице появилось знакомое выражение азарта, но неприятный гул в глубинах стал громче, я сказал твердо:

– Леди Элинор, уходим! Даже убегаем. И ничего не берем. Ни-че-го.

Она прошептала:

– Но здесь столько может отыскаться необычного… А если кто-то отыщет другой?

– Вы не слышите толчки? – спросил я. – Трещина как открылась, так и закроется. Плиты под нами сдвигаются. Мы и так рискуем, как двое безумцев! Надо выбираться.

Она тяжело вздохнула.

– Хорошо.

Я не успел рта открыть, как она произнесла жутким голосом заклинание, помертвела, глаза стали черными, из вытянутых рук ударило гудящее пламя.

Деревянные панели вспыхнули, огонь побежал по дощечкам вверх, но одновременно перекинулся и на сундуки. Элинор смотрела с застывшим лицом, в глазах мука, пламя разгорается стремительно, жар опалил лицо.

– Леди Элинор! – крикнул я. – Зачем?

– Чтоб тогда никому…

– Но ваш огонь отрезал нам дорогу!

Она медленно повернула ко мне голову, лицо смертельно бледное, в глазах пустота.

– Что?.. Я сожалею…

Я прокричал требовательно:

– Погасите этот чертов пожар своим колдовством!

Она послушалась и начала бормотать заклятия, но огонь разгорался все сильнее. Когда она вскинула руки, я ждал, что пламя исчезнет, однако красные языки взметнулись выше.

Я прокричал зло:

– Тогда погасите чем-нибудь, как человек!

Она ухватила со стола большой кувшин и выплеснула в огонь. В ответ пламя с радостным ревом взметнулось под самый свод, там затрещало, моментально охватило всю стену и перебросилось на соседние.

Я заорал, отступая перед жаром:

– Леди Элинор! Вы пламя гасите маслом?

Она крикнула виновато:

– Кто-то налил не то, что на кувшине написано…

– А что написано?

– Не успела прочесть… Уходим!

– Не уходим, а бежим! – крикнул я. – Как хорошо, вы все-таки женщина!

Она крикнула в недоумении:

– Что это значит?

– А то! – ответил я злорадно.

Она еще пятилась, но я ухватил ее на руки, наклонил голову и закрыл глаза, а затем, задержав дыхание, ринулся через огонь. На третьем шаге одежда на обоих вспыхнула, но я вслепую пробежал через ревущий ад, ударился о стену лбом с такой силой, что камень треснул, а я ощутил некоторое неудобство.

Одежда разом погасла, леди Элинор не потеряла голову, только в ноздри лезет неприятный запах горящей ткани.

Ее тонкие руки все еще обнимали меня за шею, а сама она спрятала лицо на моей груди и прижималась всем телом. Я нехотя наклонился и поставил ее на землю, но ее руки все еще оставались на моей шее, а сама она не находила сил отлепиться от надежного мужского тела, мы же призваны бдеть и защищать, а теперь надо снова начинать защищать себя самой.

Наконец она отстранилась и посмотрела на меня смущенно и вместе с тем уже внимательно. На щеках еще полыхает румянец, как у ребенка, но взгляд обретает прежнюю властность.

– На вас, – произнесла она задумчивым голосом, – нет ожогов, сэр Ричард…

– Ваше колдовство! – ответил я любезно.

– Нет, – возразила она негромко, – это ваше…

– Не колдовство, – поправил я, – святость.

Она посмотрела с сомнением:

– Святость? У вас?

– Выбираемся побыстрее, – сказал я. – Скоро обед, а они пожрут все без нас. А потом уедут с песнями.

Руки ноют от усталости, вверх тяжелее, к тому же на веревке еще и леди Элинор, что уже несколько раз срывалась и повисала в воздухе, грозя сдернуть вниз и меня.

Внизу грохочет громче, наконец раздался страшный рев, догнала волна сухого жара. Я скосил глаза вниз, там на фоне ярко-желтого огня отважно карабкается, хватаясь за веревку, леди Элинор.

Глаза слезятся, камни начали накаляться, я дышал, как загнанный конь, стена начала трястись, я ощутил, как ее сдвинуло и продолжает сдвигать…

Едва живой, я карабкался, чувствуя, как стены вот-вот сомкнутся, руки покрылись кровавыми ссадинами, но сверху подуло свежим воздухом, Бобик прыгнул, когда моя голова еще не сровнялась с краем трещины, а этот гад ликующе топтался на мне и все пытался облизать лицо.

Сильные руки ухватили за плечи, я перевалился через край и упал на плоское и ровное, тяжело дыша и глядя тупо в страшное закатное небо с громоздящимися там горами пылающих облаков. Рыцари торопливо вскрикивали, суетливо тащили на себя веревку. Стены ущелья двигаются навстречу медленно и неудержимо, как два материка, снизу несется страшный треск перемалываемых скал.

Когда между ними оставалось не больше метра, показалась голова леди Элинор. Рыцари выдернули ее с такой силой, что хозяйка Брабанта взлетела в воздух, и тут же стены ударились одна в другую, пошли сминаться, с тяжелым грохотом топорща вал из камней.

– Бегом! – прокричал я. – Быстрее!

За нами был жуткий треск, грохот, а когда я устрашенно оглянулся на бегу, на месте ущелья вырастает на фоне закатного неба чудовищный каменный вал, похожий на вздутый шрам на ране, земля лечит себя так же, как и человек.

Оруженосцы с трудом удерживали испуганных коней. Рыцари там уже вскакивали на коней, ко мне навстречу ринулась Дженнифер, трепещущая, большеглазая, с вытянутыми руками.

– Нет! – крикнул я. – Быстрее на коня!

Не слушая, она набежала на меня, я подхватил, не сбавляя бег. Зайчик с готовностью подставил бок, я усадил Дженнифер, вскочил в седло и быстро огляделся.

За нами грохочет, земля трясется, а огромный вал все растет, землю выдавливает наверх, тектонические плиты еще двигаются по инерции, сминая передний край, камни катятся с вершины гребня огромные, как скалы, от них пышет адским жаром.

– Уходим! – прокричал я. – Все уходим!