Людмила Астахова - Ничего невозможного Страница 13

Мысль о том, что он может потерять Фэйм, толкнула бы Росса и на гораздо более серьезные поступки, чем поход в храм, но ничего умнее и лучше он все равно не придумал. Впервые все самое важное в его жизни зависело только от милости ВсеТворца. Как Он даст, так и будет. Всесильный канцлер бессилен помочь своей жене благополучно родить. Разум понимает, что от количества положенных в шкатулку для пожертвований ассигнаций ничего не зависит, и от правильной последовательности молитвенных слов тоже, но изболевшееся сердце цепляется за призрачную надежду как за соломинку — а вдруг подействует. От запаха воскурений и приближающейся грозы у Росса Джевиджа в голове кипели и плавились мозги. Он и не подозревал, что такой кошмарный трус, до той поры, пока не дознался, что означает бояться не за себя. Интересное знание, приобретенное на сорок четвертом году жизни, ничего не скажешь.

Росс посидел еще немного, созерцая темноту на внутренней поверхности век. Он всегда догадывался, что ВсеТворец отмерил ему сполна всего — и хорошего, и плохого, и не исключено, что с единственной целью — узнать, сможет ли смертный выдержать такой груз. Но сейчас Джевидж буквально слышал, как трещит его хребет. Все навалилось сразу — работа по возрождению Конклава Рестрикторов, внешнеполитические осложнения, подозрительная полумагическая секта в Дамодаре, медленно тлеющий конфликт в Совете, козни Даетжины, покушения, беременность Фэйм, собственное нездоровье.

Росс еще крепче стиснул зубы. И неожиданно для самого себя прочитал молитву в память о своей первой жене, которую никогда не любил, которую невозможно было уважать.

— …и покоя тебе, и нового рождения в чести и славе, и мир душе твоей, Ранвинэл Тарилла Джевидж… я помню о тебе…

Помянул впервые со дня ее смерти, впервые от чистого сердца, впервые без застарелого раздражения.

Когда подъезжали к дому, охранник Ирдан выбежал навстречу и на ходу запрыгнул на подножку.

— Началось, милорд! — взволнованно крикнул он.

Переспрашивать, что именно началось, никто не стал. И так понятно.

Джевидж, молча растолкав слуг и забыв о хромоте, вихрем взлетел по лестнице. Облаченный в хирургический халат профессор Кориней уже распорядился обо всех необходимых вещах, как то: о теплой воде, чистых простынях, влажной уборке с уксусом в спальне. Наготове также были лекарства и инструменты, от одного вида которых Росса мутило. Все эти жуткие щипцы и крючья…

— Шовного материала должно хватить, — уверенно заявил Наил, увидев милорда.

— Где она? Что с ней?

— Пока ничего страшного. Гуляет потихоньку.

В голосе профессора не было даже нотки беспокойства.

— Гуляет?

— Да. По спальне туда-сюда. Так оно и полезнее, и отвлекается от боли, — проворчал Кориней, продолжая копаться в саквояже, извлекая из него какие-то склянки. — Если хотите, погуляйте вместе. Только без трусливого кудахтанья, Фэйм сейчас не до вашего сочувствия. Ей вообще не до вас и ваших переживаний. И сначала переоденьтесь с дороги, руки помойте, побрейтесь, дьявол вас раздери!

Джевидж направился в гардеробную, а вслед ему неслось возмущенно-брюзжащее:

— Сначала без устали тешат похоть, суют свою штуковину при каждой удобной возможности, а потом бегают, как ошпаренные, с бешеными глазами… и руки не моют. Кобелиная порода!..

Профессор оказался прав. Фэйм было не до супруга, ей вообще было не до кого. Кайр беспомощно наблюдал, как простоволосая женщина в широченной ночной сорочке медленно бродит от окна к окну, сосредоточенно глядя внутрь себя. Она слабо улыбнулась Россу, но, едва он сделал шаг, чтобы помочь, протестующее отмахнулась. «Не трогай!»

— Что я могу сделать для тебя? — шепотом спросил Джевидж.

— Почитай мне, пожалуйста…

Неведомо, слышала миледи хоть слово из того, что говорил Росс, но он старался изо всех сил, читая с выражением, как прилежный школьник на уроке. А за окном приближалась гроза, тучи окончательно скрыли солнце и поднялся сильный ветер. Росс читал, Фэйм мерила шагами комнату и терпела вспышки боли, Кайр бегал за водой, Кориней гонял прислугу, телохранители безмолвно ждали вестей в коридоре у апартаментов подопечного, кухарки молились, охранники утроили бдительность и на всякий случай закрыли ворота. И так продолжалось до самого вечера, а потом у Фэйм отошли воды и явившийся на зов профессор выгнал будущего отца из спальни.

— Вам тут не место, Росс. Идите, выпейте рюмочку бренди за здоровье нашей мамочки. Можете даже без закуски.

Они стояли прямо под дверью, но разговаривали шепотом. Джевидж впился в рукав Коринея, как клещ.

— Вы будете давать эфир?

— Вот еще! — поморщился отрекшийся маг. — Сама родит. Без эфира и волшебства. Как все нормальные женщины от начала времен. Вот ведь жо… Проклятье! Росс, отпустите сейчас же мою руку! Сломаете еще.

Но прежде чем ослабить хватку, лорд канцлер собрался с мыслями и сказал:

— У меня к вам есть одно требование, мэтр.

— Какое еще требование? — подозрительно нахмурился профессор.

— Если все пойдет не так, как надо… если все будет плохо…

— Да не каркайте вы! — оскалился Кориней, по-звериному прижимая уши к черепу.

— Так вот, если придется делать выбор, я приказываю вам спасать Фэйм, — выдохнул Джевидж в лицо лекарю. — Она должна остаться жить. Такова моя воля.

Несколько тяжелых мгновений они глядели друг другу прямо в глаза, зрачок в зрачок. Во взоре отрекшегося мага было изумление, а у канцлера — непреклонная решимость.

— Уверен, делать выбор не придется, — прошипел сквозь зубы Ниал Кориней.

— Хорошо бы. Но помните, я свой выбор сделал.

— Я запомню, милорд.

И дверь закрылась прямо перед носом у Росса Джевиджа.

Лорду канцлеру казалось, что за грохотом бури вместе с темнотой, налетевшей на Эарфирен, он не услышит криков Фэйм. Но она и не кричала. Как и предсказывал профессор, обошлось все без осложнений и ужасов. Впрочем, Росс тоже не стал канонически метаться по коридору, заламывая руки и взывая к ВсеТворцу. Он все время простоял у окна, глядя на грозу и прислушиваясь к происходящему в личных покоях. Он всегда умел терпеливо ждать, если надо. Хотя это и было самым тяжелым. Просто стоять и ждать, не в силах ничего изменить. В конце концов, роды принимает лучший доктор, ассистирует ему самый талантливый ученик, и нужно всего лишь дождаться, чем все кончится.

Наука терпения давалась Россу Джевиджу с огромным трудом. Его темпераментная натура всегда требовала стремительного решения, моментального ответа, похожего на укол шпагой. Раз — и все! Но в жизни зачастую приходится ждать очень долго, прежде чем получишь желаемое. Ждет же земледелец, когда взойдут посевы, и не ропщет на естество зерна, которое прорастет точно в отмеренный природой срок. Мать ждет ребенка по истечении девяти месяцев, ибо знает — преждевременное рождение чревато смертью. Всему потребно время, всему свой час на земле и на небе. Будь то всходы на полях, сад или дитя.