Алекс Градов - Черный клан Страница 13

— …ну и зачем ты его склеила? — услышал я рядом бас Валенка. — Не понимаю! Задохлик какой-то…

Ники что-то резко ответила.

Я сел, застонав от пронзившей голову боли. Холодная вода затекла мне за воротник, вся спина промокла.

— Смотри, живой! — удовлетворенно сообщил Валенок. — А ты боялась!

Ники с Валенком стояли в паре шагов от меня и с интересом смотрели, как я пытаюсь встать. Не удивлюсь, если Валенок нарочно положил меня в лужу, чтобы я побыстрее пришел в себя.

Валенок курил, и огонек на конце его сигареты был единственным пятном света в ближайших окрестностях. Я далеко не сразу понял, куда они меня притащили. Потом дошло — на железнодорожную платформу «Старая Деревня». Не представляю, как они пронесли меня через турникет. Впрочем, скорее всего они влезли сюда со стороны рельсов. Но выбор был правильным. В такое время суток и в такую погоду на платформе не было ни единого человека. И что особенно радовало — никаких ментов поблизости. Видимо, от погони удалось оторваться.

— Спасибо, ребята! — искренне сказал я.

— За что? — удивилась Ники.

— За то, что не бросили меня в пабе, — объяснил я. — Я бы до конца жизни не расплатился за это паршивое пианино…

— Забей, — сказал Валенок добродушно. — Ну, ты в порядке? Тогда валим отсюда. Замерз как собака!

Я мог бы рассказать ему, что такое по-настоящему замерзнуть. Но промолчал, чтобы он не решил, будто я жалуюсь.

Мы перелезли через ограждение платформы (никто из них и не подумал мне помочь), спрыгнули на землю, пересекли пустырь и молча пошли вдоль улицы. Валенок вышагивал впереди, чеканя тяжелый шаг, словно статуя Командора. Меня шатало, как на палубе в шторм, из рукавов капала вода, исцарапанная кожа горела… Немногочисленные встречные прохожие при виде нашей компании менялись в лице и переходили на дальнюю сторону тротуара. Ники, косясь на меня, то и дело начинала хихикать.

— Что смешного?! — не выдержал я.

— Да так, — давясь смехом, сказала она. — Просто как вспомню пианино… Леша, а кто ты по гороскопу? Не по месяцу, по году…

— По году — Дракон, — мрачно сказал я.

Ники это почему-то рассмешило до истерики.

— Оно и видно, — всхлипывала она, вытирая слезы, и никак не могла успокоиться. — Так я и думала!

На перекрестке Школьной и Липовой аллеи мы остановились.

— Все, нам в другую сторону, — сказал Валенок. — Бывай, немочь.

— Да пошел ты!

Ники подошла ко мне, привстала на цыпочки, осторожно обняла за шею и поцеловала в здоровую щеку.

— Пока, Леша. Приятно было познакомиться. Честное слово!

Я воскликнул, хватая ее за руку:

— Ники, постой! Ты что, вот так уйдешь, и все? Хоть номер телефона оставь!

— Эй! — встрял Валенок. — Только попробуй!

Ники гордо дернула плечом.

— А вот захочу и оставлю!

— Пожалей парня-то.

Я удивился и оскорбился — что еще за «пожалей»?

— Может, еще проскочит, — продолжал Валенок серьезнейшим тоном. — Сама же видишь, как паршиво он светится. Из таких, как он, никогда ничего хорошего не выходит. Нам же потом его мочить — если сам не погаснет…

— Что ты сказал? — опешил я.

А Ники сразу как-то сникла.

— Ладно, — неохотно сказала она. — Пока, Леша. Может, увидимся.

— Даже не рассчитывай, — добавил Валенок.

— Повтори, что ты сказал про свет!

Мой крик повис в воздухе. Валенок неожиданно подхватил Ники под локоть и шагнул на проезжую часть. Взвизгнули тормоза, меня окатило снежной кашей, а через секунду, когда машина проехала, странной парочки поблизости уже не было.

Когда я преодолевал последний лестничный пролет, нашаривая в кармане ключи, дверь соседней квартиры распахнулась, и в проеме возникла — руки в боки — соседская бабка. Я, стараясь не поворачиваться к ней левой стороной лица, невнятно пожелал ей доброго вечера и принялся ковыряться в замке. Бабка ничего не ответила. Только засопела, принюхиваясь, и уставилась на меня таким тяжелым взглядом, будто я пытался вломиться не к себе домой, а к ней.

Отчасти — к моему большому сожалению — так оно и было. Бабка была владелицей снимаемой мной квартиры. И по совместительству маминой дальней родственницей. Как ее звали, я забыл, да меня это и не интересовало. Снимать квартиру у родни, с одной стороны, удобно — всегда можно решить спорные вопросы миром или немного опоздать с квартплатой. Но с другой стороны, помимо квартиры я получил довесок в виде личного шпиона. Который регулярно выкладывал моим родителям, во сколько, с кем и в каком виде я возвращаюсь домой и какие безобразия при этом совершаю. Вдобавок она красила свои чахлые старческие кудряшки в ярко-рыжий цвет, вызывая у меня ассоциации с очень потрепанным клоуном и нестерпимое желание ее подкалывать, как только видел. Но я терпел как мог. Альтернатив с жильем все равно не было и не предвиделось.

— Что у тебя с мордой? — осведомилась бабка. — Опять подрался спьяну?

Я хотел привычно ответить «упал лицом в куст!», но внезапно передумал и решил надавить на бабкино сострадание.

— Вот вам смешно, — шмыгнул я носом. — А меня гопники побили.

— Да ты что?

— Угу, — продолжал я тоном маленького, несправедливо обиженного мальчика. — Шел с работы через дворы. Темно, страшно, дождь… Подходят двое. Один такой здоровый, а второй маленький, но наглый. «Эй, ты, говорят, иди сюда? А ну покажи, что у тебя в карманах! А ну иди отсюда!» Отобрали все, нажитое непосильным трудом: триста рублей и проездной! Вот как я теперь до зарплаты дотяну?

— А ты еще позднее ходи, и не то сделают, — посулила бабка (особого сострадания в ее голосе я не заметил). — Такая позднота — половина одиннадцатого! В это время все добрые люди уже спят. Эк тебе морду-то разворотило… Ну что теперь делать будем? Врача вызывать и милицию?

— Их-то зачем? — неподдельно испугался я. — Не надо никакой милиции!

Ментов бабка нежно любила и вызывала их по любому поводу. Например, если я шумел — то есть громко топал, хлопал дверью или включал музыку.

— Как зачем? А протокол составить? О телесных повреждениях?

Я пожалел, что отказался от традиционного варианта с «падением в куст».

— Это же пустяки! Я сейчас зеленкой смажу, и все пройдет.

— Смотри… пустяки. Мне тут неприятностей не надо! Живо выселю к папе с мамой!

Я клятвенно заверил бабку, что неприятностей не будет, а я с завтрашнего дня становлюсь тихим ангелом, и скрылся у себя, прикрыв дверь так трепетно, словно она была стеклянной.

Весь остаток вечера я зализывал раны и думал. Вот так попил пивка, ё-мое! Чувствовал я себя, будто по мне промчался табун лошадей. Да и выглядел так же. Мокрый, грязный, одежда изодрана; левая половина лица опухла, будто ее искусал рой ос. Левый глаз заплыл, вокруг него наливался сочный фиолетовый синяк. Все лицо в мелких порезах и царапинах от щепок. На голове — здоровенная шишка, к которой не прикоснуться из-за острой боли. Остальное туловище вроде бы не пострадало, но у меня уже был опыт подобных драк, и я с содроганием представлял, как оно будет болеть завтра. Костяшки пальцев оказались сбиты до крови — а это-то когда я успел?