Николай Воронков - Хочу остаться собой Страница 13

– Линк, у нас не было раньше возможности и повода поговорить о твоем положении. Но сейчас ты уже достаточно освоил язык и можешь понять мои слова. Хочу напомнить тебе, что ты был захвачен во время нападения на обоз, при котором погибли люди. Затем, в тюрьме, ты убил еще пять человек. Официально судом нашего государства ты приговорен к смертной казни. И твоя казнь была отложена только потому, что меня заинтересовали некоторые твои способности. Тебя вылечили, научили языку, с тобой хорошо обращались…

Пока никакой реакции, все это он и так знал.

– …но это не значит, что ты избежал казни. Она только временно отложена. Сейчас ты считаешься моим временным имуществом. И я могу в любой момент сделать с тобой все, что захочу. Могу вернуть тебя в тюрьму, и тебя сразу казнят. Могу убить сама. Запомни крепко-накрепко: ты – смертник и мой раб. И жив лишь до тех пор, пока ты рядом со мной и пока я не решу, что ты мне больше неинтересен. Обращаться ко мне только «леди Лара», все приказания исполнять беспрекословно. В случае провинностей, попытаешься еще куда-нибудь сбегать без моего разрешения, мне придется тебя наказывать. И может, даже пытать.

Пока я это рассказывала достаточно зловещим голосом, хорошее настроение у Линка очень быстро падало.

Ну-ну. Что будет следующим? Страх, ненависть, желание обмануть? Я ошиблась. Неожиданно стало подниматься огорчение. Но не оттого что разозлил меня, а самим фактом разговора о его положении. Похоже, он просто не задумывался о нем. Огорчение нарастало все больше, и вдруг все как будто покрылось толстым черным одеялом. Он по-прежнему сидел передо мной, внимательно глядя мне в глаза, но внутри стал пустым. Ни мыслей, ни чувств, одна пустая оболочка. Очень неприятное ощущение. И когда я закончила фразу про пытки, он, все так же глядя мне в глаза, без малейшего намека на улыбку, спокойно спросил:

– Например, вот так? – и положил руку прямо на раскаленные угли жаровни. Резко ударил запах паленого мяса. Я смотрела на него, он на меня. Пламя стало охватывать руку, но Линк продолжал спокойно сидеть, не чувствуя боли.

Доигралась дура, ругнулась я. Нужна была мне эта жаровня. Он теперь не отступит, раз сам сунул туда руку. И мне нельзя – сама ведь начала. Рука Линка начала уже чернеть, так что придется уступить мне, пока он себя не сжег.

– Для начала можно и так, – как можно высокомернее сказала я и, сдерживая шаг, неторопливо вышла наружу.

Да, хорошо поговорили, содержательно. Пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок, вышла в сад. Но запах горелого мяса преследовал и здесь.

Чем же я ему так насолила, что он готов сжечь руку, но не выслушивать от меня разговоры о пытках? Или дело не во мне? А просто он категорически не выносит насилия над собой? Из того, что мне известно, он как раз и шел на резкие меры, когда его пытались к чему-то принудить. Что в камере тюрьмы, что на арене, что сейчас в пыточной. И за жизнь он при этом не держится. А после сегодняшнего разговора или мне придется перестать ему приказывать, и он станет неуправляемым, или он попытается сбежать, так как ясно показал, что приказов не потерпит. Надо срочно искать, чем его привязать, или его придется сдавать в пыточную. А этого уже не хочется. Ну и ладно. Плохой результат это тоже результат. Надо подумать.

«А лечить я его не буду, – злорадно подумала я. – Сам сунул руку в огонь, пусть сам и мучается».

Линк

Как только Лара ушла, я сразу снял руку с жаровни. Зрелище было не для слабонервных. От кисти до локтя кожа была покрыта волдырями, вся красная, а местами даже почернела. Хорошо, что я научился блокировать боль, а то сейчас орал бы очень громко. Быстро вытащив с Земли лекарства, я залил всю руку пенкой от ожогов и осторожно перебинтовал. Немного успокоившись за руку, спросил сам себя: а чего, собственно? Ну погрозилась она на меня, ну потребовала подчинения. Надо было поддакивать и делать все по-своему. Потом прислушался к себе – нет, не получилось бы у меня. За последние месяцы я снова почувствовал себя человеком, с которым считаются, которого уважают. А тут резко мордой об стол. Это мы уже проходили, и я так больше не хочу. Так что все правильно. Надо делать ноги и ни о чем не жалеть. Жалко, что сорвался, и Лара насторожится. Но теперь уже не переделаешь. Успокоившись, я вернулся в свою комнату и улегся спать.

Утром после завтрака служанка позвала меня в кабинет Лары. Там, кроме нее, сидели еще две женщины. Одна уже знакомая мне переводчица, вторую Лара представила как магессу Ирену, которая позанимается со мной магическими науками. Потом, извинившись, ушла по своим делам. Ни я, ни она ни словом, ни взглядом не намекнули на наш вчерашний разговор. Вооруженное до зубов перемирие.

После взаимных расшаркиваний магесса сразу взяла инициативу в свои руки.

– Что ты знаешь о магии? – спросила она.

– Совершенно ничего, – честно ответил я.

– Какие заклинания ты знаешь?

– Никаких.

– А истинным зрением умеешь пользоваться?

– Я даже не знаю, что это.

– А как же ты делаешь… – она замялась, – свои «фокусы»?

– Ловкость рук, не более.

– Ну что ж, – она мне, конечно, ни капельки не поверила, – начнем по порядку.

Потом стала давать задания. Мы с переводчицей на пару пытались точно выяснить, что же она хочет, затем я отвечал. Примерно после двадцатого вопроса до меня дошло – она проводит местный аналог теста IQ. Дома у меня коэффициент был выше среднего, а вот как я буду выглядеть на местном уровне? Но результат ее устроил, и мы перешли к следующему этапу.

Видимо, технология обучения была хорошо отработана. Магесса меня легонько загипнотизировала, затем стала рисовать передо мной всякие геометрические фигуры. Когда мы твердо убедились, что я эти фигуры вижу, и вижу правильно, она научила меня самого включать это истинное зрение. Оказалось, что нужно просто перейти в состояние особого легкого транса. Главное было – прочувствовать это состояние. Попытки с десятой у меня получилось. Затем она стала показывать мне, как рисовать заклинание. По моим ощущениям, примерно как рисовать лазерным фонариком, который вставлен в лоб, правда головой крутить не надо. Сначала получалось не очень. То линии получались разной толщины без моего желания, то начало рисунка расплывалось, пока я доходил до конца. Но потом я вспомнил про лазерное шоу, которое устраивают на концертах, и стал вставлять сразу готовый образ, как будто нарисованный несколькими лазерами. Типа голограммы. Сначала попробовал простые плоские фигуры, а потом уже рисовал все подряд – модели химических формул, кружева, узоры от мороза на стеклах, мерцающие надписи. А под конец очень длинную нить с промежуточными узелками и бантиками смотал в большой клубок. Рисовать мне понравилось. Магесса сначала одобрительно кивала, потом как-то насторожилась: