Джордж Кинг - Карнавал страха Страница 13

Гермос похолодел и, взяв один из кинжалов Марии, ринулся в лес. Добравшись до ближайшего холмика, на который показывал Моркасл, он встал на колени рядом с ним и начал рыть ножом землю, потом взял другой рукой второй нож и стал копать двумя. Рыхлая земля хорошо поддавалась. Вскоре кинжал наткнулся на что-то твердое. Отбросив нож, Гермос принялся работать пальцами. Запах гниения ударил ему в ноздри.

Еще одно тело.

– Великий Кин-са! – прошептал великан.

Моркасл, стоявший рядом с великаном, вглядывался в яму широко открытыми глазами, потом он отступил назад, судорожно глотая.

– Надо больше света, – выдохнул он.

Маг вернулся к могиле Панола и Банола, помог Марии встать и взял фонарь. Они вдвоем вернулись к новой могиле. Когда они подошли к великану, Гермос уже откопал голову трупа.

– Здесь тоже есть шрам, – пробормотал он, показывая на полусъеденное червями лицо. Левую истлевшую щеку прорезал уродливый рубец, кривя губы в уродливой усмешке. Гермос повернул голову покойника, приподнял на затылке волосы и обнаружил уже знакомый срезанный кружочек кожи.

– И сколько времени уже все это продолжается? – спросил Моркасл.

– Сколько здесь могил? – спросила Мария, вглядываясь незрячими глазами в окружающий лес, как будто что-то могла увидеть в нем.

– Сотни, – покачал головой Моркасл.

– Значит, он убивает уже многие годы, – заметила Мария голосом, холодным как железо. – Артисты Карнавала приходят и уходят. Они показывают свои номера, а потом исчезают. Я всегда думала, что они отправляются на другие карнавалы и ярмарки. Но теперь я начинаю думать, что многие из них погибли.

Гермос встал, было заметно, что великан в настоящей панике. Он забрасывал могилу землей, не переставая молиться своим богам.

– Уверен, что Кукольник должен был заметить, – произнес Моркасл.

– Да, – холодно согласилась Мария. – Уверена, что должен был.

Глава 3

Мужчина нервно вытер тяжелые ботинки о деревянный настил перед входом в Карнавал, потом поднял факел, и взгляд уперся в большую повозку. Когда-то, в те времена, когда Карнавал переезжал с места на место, ее использовали для перевозки животных. Хотя сооружение покрывало множество слоев краски, верхний из которых был черным и блестящим, до сих пор можно было прочитать надпись, когда-то выведенную на стене вагончика, – Экзотические слоны из Кандриллы. Сохранилась и массивная железная клетка, построенная с внешней стороны черных безглазых стен. Огромные каменные колеса, которые должны были выдерживать вес двух-трех бегемотов, давным-давно были сняты и использовались для других целей, но оси до сих пор голо торчали по углам вагончика.

Сзади к вагончику было пристроено множество клеток и хибарок разной формы и величины, и внутри жилище владельца Карнавала, очевидно, должно было быть похоже на бесконечно темные и мрачные катакомбы.

Тяжело вздохнув, человек постучал по черной двери, внутри послышался скрип дивана, торопливые шаги, и дверь открыли. На пороге черной комнаты в черном доме появилась фигура в черном. Отсвет факела тут же вспыхнул в его блестящих глазах.

– Ага, – проговорил Кукольник, слова тяжело упали в ночной воздух. – Рад приветствовать того, кто проделал такой долгий путь из города.

– Да, – кивнул человек. – Мне сказали, что ты хотел меня видеть.

– Верно, – подтвердил Кукольник, распахивая дверь пошире и делая жест, приглашающий человека войти.

Над горизонтом уже нехотя вставало солнце, когда Моркасл, Гермос и Мария начали карабкаться по косогору к Карнавалу. Великан нежно поддерживал слепую под руку, а ее невидящее лицо было устремлено к земле. Их путь пролегал через высокую траву и вереск, которые пахли медом и свежестью, что, естественно, было гораздо приятнее гнилого и затхлого запаха болота. Впрочем, ни один из троих не замечал перемены, ибо мысли их по-прежнему были прикованы к гибели Панола и Банола и лесу могил, обнаруженному неподалеку от Карнавала.

– Я до сих пор не могу поверить, – произнес Моркасл уже в третий раз, отирая пот со лба дрожащей рукой.

– Да, в это трудно поверить, – согласилась Мария, покрепче вцепляясь в руку великана.

– Я имею в виду, что там сотни…, сотни могил, – продолжил Моркасл. – Даже если бы он убивал каждую ночь по человеку, это заняло бы у него не меньше года, чтобы наполнить целый лес мертвыми телами.

Мария покачала головой:

– Больше. На некоторых могилах уже выросли не только трава, но и кусты, значит, прошло три-четыре года.

– И его никто никогда не поймал, – добавил Моркасл с содроганием. – Наверное, и у нас нет никаких шансов.

Мария поправила пуговицу на блузке:

– Мы найдем его. Зло само выходит наружу.

Гермос остановился как вкопанный, потрясенно глядя на слепую.

– Именно так говорит Кин-са!

– Лошадиный бог? – пробормотала Мария. – Думаю, я слышала это в сказке, которую мне читал отец. В сказке про Зайца связанные уши.

– Мне тоже необходимо ее прочитать! – объявил Гермос.

Наконец троица достигла вершины горы в нескольких метрах от лаза в заборе. Теперь низина расстилалась у их ног.

Моркасл старался попадать в ногу с великаном.

– И зло и добро – они снаружи. А потому – есть ли у нас шансы?

Мария уже открыла рот, чтобы ответить, но остановилась и прислушалась. Вдали раздавался, нарастая, какой-то гул.

– Что это за шум? – спросила она.

Моркасл повернулся в ту сторону, откуда раздавались непонятные звуки. Они явно слышались со стороны дороги, ведущей в Л'Мораи.

– О нет! – прошептал он в отчаянии. Теперь было понятно, что шум – стук копыт по плохо утрамбованной дороге. Щурясь на ярком рассветном солнце, Моркасл рассмотрел большую черную фигуру, приближающуюся к ним по траве. Судя по виду лошади и блеску пуговиц на одежде всадника, это был жандарм. – Патруль, – вскрикнул Моркасл. – Кто-то сообщил, что мы вышли за пределы Карнавала. Мы пропали.

– Может быть, не все еще потеряно, – отозвалась Мария. – Может быть, закон отменят, если мы покажем могилы.

– Еще один, – показал великан в другую сторону. С противоположной от города стороны к путникам приближался галопом еще один всадник. – Будем бороться, если сможем, – добавил он, выступая вперед.

Моркасл бросил на великана сосредоточенный взгляд, вздохнул, нагнулся и вынул из ботинка небольшой кинжал, вытер его о траву и тоже принял боевую стойку, чтобы достойно встретить всадников.

Теперь обоих людей на лошадях было хорошо видно, один двигался несколько быстрее другого. На нем был серый камзол, серый шерстяной плащ и фуражка. Левой рукой он придерживал поводья лошади, а правой сжимал саблю. Конь красиво рассекал высокую траву. Наконец, приблизившись, жандарм дернул за поводья, остановил коня и грациозно спрыгнул на землю. Кожа на его правой аккуратно выбритой щеке была такой красной, будто он обжегся, а глаза подозрительно сверкали, пока он переводил взгляд с Моркасла на Гермоса и Марию. Второй жандарм, у которого была более светлая одежда, тоже спешился.