Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ Страница 13

— Я избрал наиболее простой способ переждать это тяжелое для меня время. Пока я избываю свое недовольство, нанося тяжкие увечья незнакомым людям, вы будете в полном покое и довольстве ожидать рождения нашего первенца.

— Боже! — вскричала тут Мари, явно обращаясь не к своему мужу. — Боже! Ты все видишь! И этот человек клялся мне в вечной преданности?

— Но ведь я и остаюсь… — начал было Гварвин.

Мари заломила руки:

— А теперь, когда я так нуждаюсь в его заботах, он бессердечно покидает меня!

— Позвольте, жена, — покраснел и разозлился тут Гварвин, — вы сами ясно дали мне понять, что ни в каких моих заботах вы не нуждаетесь!

— Ты видишь? — продолжала Мари, заводя глаза к потолку. — Ты слышишь этого человека? Боже! Это я-то не нуждаюсь в заботах? Заброшенная, предоставленная самой себе, я по целым дням просиживаю за рукоделием, в то время как этот бессердечный человек проводит время в удовольствиях, охотясь на кабанов и зайцев и стреляя в цель из лука, как будто у мужчины знатного рода нет других занятий!

Гварвин поразмыслил немного, а потом сделал то, что счел наиболее благоразумным: невзирая на протесты Мари, поцеловал ее в губы и обещал вернуться в Керморван к наступлению осени. И с тем отбыл, уводя с собой десять вооруженных человек и три подводы с продовольствием.

Они разбили шатры на расстоянии полета стрелы от стен замка и стали размышлять о том, как лучше будет взять его.

— Мы ведь не хотим разрушить Керуль, — сказал Франсуа, настороженно озирая лица своих друзей и соратников. — Мне было бы жаль лишиться таких прекрасных стен.

— Полагаю, следует вынудить Анселена решиться на вылазку, — сказал Гварвин. Ему не терпелось увидеть великана по имени Хунгар. — Тогда мы разобьем его в поле, под стенами замка, а если повезет — то и убьем.

— Анселен не станет выходить за ворота, — покачал головой Франсуа. — Да и кто бы на его месте вышел? Воды у него довольно — в Керуле есть колодец. Продовольствия, я полагаю, тоже хватит на пару месяцев. А там, глядишь, наступит осень, и все мы разъедемся по своим замкам.

— Что верно, то верно, — насупился Гварвин. И тут новая светлая идея осенила его: — А если поджечь поля? Анселен наверняка побоится встретить голодную зиму и попытается потушить пожары.

Но Франсуа так побледнел, что Гварвин не стал развивать свою мысль.

В конце концов, так ни до чего и не договорившись, они улеглись спать.

Наутро ничто не изменилось. Все так же красовалась над воротами крышка от сундука, все так же победоносно развевались вымпелы Анселена.

Франсуа и Гварвин бок о бок поехали вдоль стены замка, рассматривая ее и громко разговаривая.

— Хороший у тебя замок, брат! — кричал Гварвин. — Будь у меня сестра, отдал бы ее за тебя замуж, так хорош твой замок!

— Да, мой замок хоть куда! — надрывался Франсуа. — Скоро приглашу тебя на пир в моем замке. Придешь ли ты?

— С удовольствием! — горланил Гварвин.

— В моем замке всего полно! — орал Франсуа. — Закрома полнехоньки, а мебель — загляденье, и для столов мы используем огромные дубовые доски!

— Так зайдем внутрь! — вопил Гварвин.

— Нельзя! — еще громче прежнего закричал Франсуа. — В моем замке завелись мыши! И до чего же зловредные эти мыши! Сперва, полагаю, они сглодали весь сыр, а теперь взялись за дубовые доски для столов!

Тут со стены кто-то отозвался поистине громовым голосом:

— Это кого здесь называют мышами?

Оба друга задрали головы и увидели, что на стене стоит, подбоченясь, самый настоящий великан. Ростом он был в полтора Гварвина или в двенадцать восьмых Франсуа. Ручищи у него были по локоть обнажены и выглядели очень сильными, кулаки напоминали бочонки для меда, но самым великанским в облике Хунгара являлась, несомненно, его борода. Никогда ни Гварвин, ни Франсуа, ни кто-либо из прочих молодых бретонских рыцарей не видывали такой здоровенной бородищи. Она закрывала всю широкую грудь Хунгара наподобие второй кирасы и выглядела так, словно стрела — да что там стрела, даже копье! — угодив великану в грудь, непременно застрянет в густой курчавой путанице жестких волосьев.

Разинув рот, смотрел Гварвин на эдакое диво и думал о том, что не напрасно оставил беременную жену и все удобства и радости замка Керморван. Стоило ехать почти два дня, чтобы повидать великана! Будет, о чем рассказать Мари при возвращении.

— Ну так что же? — громыхал со стены Хунгар. — Много ли мышей вы видите в замке Керуль, вы, ничтожные людишки?

Тут Гварвин набрался храбрости и прокричал в ответ:

— Отец мой говаривал, что в теле одного взрослого мужчины поместилось бы около двух тысяч тел взрослых лягушек-самцов; что до тебя, человечище, то, полагаю, не менее трех с половиной тысяч мышей видим мы сейчас перед собою!

— Берегитесь, как бы все эти мыши вас не съели! — зарычал Хунгар, тряся бородою.

Это выглядело так ужасно, что оба друга, не стыдясь, бросились наутек от стены, и хохот великана летел им вослед, словно желая ужалить.

— Этот Хунгар один стоит целой армии, — высказался Гварвин, когда они с Франсуа делились впечатлениями об увиденном.

Франсуа подавленно молчал. Было совершенно очевидно, что в мыслях он прощался с замком Керуль. Можно было бы одолеть в честном бою Анселена и все его воинство, но как разделаться с великаном? Такой Хунгар голыми руками может разорвать вооруженного рыцаря, точно старую тряпку.

Несколько дней прошло в полном бездействии, и рыцари уже начали привыкать к походной жизни. Заключалась же она преимущественно в том, что они сидели в своих шатрах, поедали взятые с собою припасы, выпивали припасенное вино и рассказывали друг другу различные занимательные истории.

Даже Франсуа как будто повеселел и выглядел теперь не таким букой, что лишний раз доказывает: любые невзгоды лучше переносятся, когда человек находится в дружеском кругу, среди себе подобных.

На пятый день подобного приятного способа ведения войны Гварвин вдруг почувствовал, что отяжелел и испытывает настоятельную потребность в долгой прогулке. Он выбрался из шатра, перешагивая через завалы костей и прочих объедков, и отправился на берег моря.

Вода бушевала внизу, разбиваясь о камни; ее не было видно — только слышно. Перед Гварвином расстилалась пустошь, и она была вся залита закатным солнцем, которое делало все краски более насыщенными, чем они были в полдень. Желтоватые и сиреневые пятна цветов пестрели среди зелени травы, а вдали, там, где берег поворачивал, ярко белели скалы.

Гварвин шел без цели, бездумно рассматривая всю эту красоту. Нет, он ничуть не жалел о том, что решился помочь Франсуа в его затее с замком. И на великана охота поглядеть, да и дело, за которое они взялись, — справедливое. Нынешний бретонский герцог отличался крайней осмотрительностью и выносил окончательные решения лишь после того, как ситуация сама собой приходила к какому-нибудь исходу, более или менее желательному. Поэтому следовало подтолкнуть сюзерена к правильным выводам, а для того требовалось выкурить хитрого Анселена из замка.