Чарльз де Линт - Зелёная мантия Страница 13

Али кивнула и вместе с матерью прошла на кухню. Что-то её тревожило. Вспомнилось, как быстро он… исчез. Она только на секунду отвернулась, а его уже нет…

Кричали или не кричали, Валенти решил, что на сегодня загадок хватит. Через несколько минут он увидел в окно, как мать с дочерью отправились на кухню. С матерью Али он ещё не познакомился, и в случае чего ему совсем не хотелось объяснять ей, что он делал ночью у её дома, так что лучше всего отправиться восвояси.

Кроме того, ему было над чем поразмыслить. Валенти хотел сначала разобраться, что он видел на самом деле, а что просто привиделось, а потом уж открывать рот. Почём знать, может, и Али на лужайке ему тоже померещилась. Оглядевшись напоследок, он напрямик через лес пошёл к дому. Ветер, поднявшийся перед явлением оленя, улёгся, и москиты вернулись. «Кошмарная ночка, — думал Тони, — ничего не скажешь».

7

Услышав однажды, никто не мог забыть флейту Томми. Ланс Максвелл ни разу больше не слышал музыку из леса так явственно, как в тот тёплый февральский день, когда менял колесо, но воспоминания и отзвуки мелодий, долетавшие порой вечерами, как пыльца по ветру, тревожили его всю весну.

Мелодия, разбудившая в Тони Валенти мечтателя, Ланса превратила в похотливое животное. Он бросался на супружеское ложе и проявлял пыл, какого не знал уже много лет.

— Понять не могу, что на него нашло, — призналась соседке Бренда, — но жаловаться не приходится. Приятно видеть, что все, что надо, ещё при тебе.

Она бы не радовалась так, если бы знала, что творится в голове у мужа, когда он занимается любовью. Теперь он предпочитал брать её сзади; ему хотелось влезть на неё, как Дукер влезал на суку Снидденов, когда у той начиналась течка. Теперь не женщина была под ним — олениха, а он был матёрым оленем; или она была косулей, а он козлом; или кобелём на суке. А потом, откинувшись в изнеможении, он лежал, уставившись в облупленный потолок спальни, мучаясь напряжением мышц, не уходившим и после того, как семя было излито.

После случая, который он счёл сердечным приступом, Ланс зашёл к врачу. Больтон посадил его на диету, велел поберечь себя — мол, никто не молодеет — и сказал на прощание: «Бросай курить, Ланс, не то если не помрёшь от инфаркта, так доконает тебя рак лёгких».

Он выкуривал не больше двух сигарет в день, соблюдал диету, насколько позволял их скудный бюджет, а вот поберечь себя никак не получалось. Они и так едва сводили концы с концами. Перестань он прирабатывать, и они сядут на пособие скорей, чем стряхнёшь, помочившись, каплю с конца. Так что Ланс по возможности следовал советам доктора и, черт побери, впрямь чувствовал себя лучше, но никак не мог объяснить постоянного желания и постоянной готовности к соитию.

— Что это с тобой творится? — спросила Бренда как-то ночью, когда муженёк полез к ней второй раз.

— Хочется, Бука, — проворчал он, а его руки уже двигались быстро и грубовато по её телу.

Член у него встал торчком, уткнувшись ей в живот. Бренда взяла его в ладонь. Просто чудо: сколько раз она читала про оргазм во всех этих журналах для женщин и ни разу за все эти годы не испытала его, а тут на двадцать восьмом году замужества — пожалуйста, каждый раз! И, спаси господи, как это приятно. Хоть она и располнела малость, и волосы под краской седые, а вот поди же, ещё может завести мужика! Разве не приятно?

Ёрзая под Лансом, впуская его в себя, она невольно усмехнулась: господи, эти Максвеллы знали, что делали, когда назвали сыночка Ланс — «копьё».

Ланс старался обходить стороной дом Трежуров. Он знал, что его обновили: там теперь живёт дочурка старика Бадди, уже совсем взрослая, а все же в тех местах ему становилось не по себе. Да ещё он продул — два к четырём — на том, что Френки Трежур выкупила халупу.

Никто не знал, что они с Фрэнком Клейтоном побились об заклад, а все же он заплатил проигрыш. Черт, хорошо ещё, что жив-то остался, а то нашли бы его тогда в луже под колесом… Ни Фрэнк, ни дом Трежуров не были виноваты, что у него мотор отказывает, а все же он расплатился с первым и держался подальше от второго.

Во вторник они с Брендой смотрели по своему старенькому «Зениту» «St. Elsewhere»[17]. У Лан-са под рукой стояло пиво, а Бренда следила за перипетиями драмы прихода святого Элигуса и штопала носки. Подняв бутылку, Ланс помедлил, прежде чем сделать глоток.

— Пошли-ка в постель, Бука, — неожиданно предложил он.

Бренда покосилась на него:

— Но ведь…

— Штопка подождёт, и это дело тоже, — он кивнул на экран и поставил бутылку на кофейный столик. Ему уже не терпелось. — Пошли, Бука.

В ту ночь он был здоровенным оленем. Кто-то гнался за ним, и надо было все сделать побыстрей, не то случится что-то ужасное. Собаки бежали по его следу, и ему надо было спасаться, но прежде спрятать своё семя. Иначе нельзя. Псы ищут его семя, но он его зароет поглубже, так что им его не достать, точно.

Когда он наконец вышел из неё и перекатился на спину, Бренда долго лежала не двигаясь. Только уверившись, что муж заснул, она встала и пошла в ванную. Она только устроилась на горшке, когда в дверях возник Ланс.

— Ты что это делаешь? — возмутился он. — Господь распятый! Какого черта это ты делаешь!?

— Я только…

Он схватил её за руку и сдёрнул с унитаза.

— Боже всемогущий, женщина, зачем, по-твоему, я его прятал? Чтоб ты его слила в трубу?

— Ланс, я…

У неё перехватило горло. Ланс нерешительно покачал головой, потёр виски.

— Господи, — проговорил он очень тихо.

— Ланс, тебе плохо?

— Голова разболелась, Бука. Ничего.

Бренда растирала помятую руку. Синяки останутся. Она взглянула на мужа, вспомнила, каким чужим казался он минуту назад. Впервые с тех пор, как к нему вернулся пыл, какого не было даже в юности, когда они занимались любовью на заднем сиденье отцовской машины, ей стало страшно. Это неестественно. Что-то с ним не так, и она не знала, что делать.

— Хочешь аспирина? — спросила Бренда.

— Да, давай.

Она достала из аптечки бутылочку, выкатила на ладонь пару таблеток. На прошлой неделе покупали, она точно помнила, а теперь едва половина осталась.

— Надо бы тебе записаться к доктору Больтону. — Она протянула ему таблетки и стакан воды.

Ланс проглотил таблетки.

— Может, и надо.

Когда он снова улёгся, Бренда постояла в дверях, дожидаясь, пока муж заберётся под одеяло, и только потом вернулась в туалет. Она каждую минуту ждала, что он снова ворвётся к ней, однако все обошлось, и, закончив дела, она вернулась в спальню. Ланс смотрел в потолок.

— Что с тобой, милый?