Павел Блинников - Семь Толстых Ткачей Страница 13

— Хорошо босс. Джилет все еще теснит электрические бритвы…

— Это так и надо, дальше.

— Ракеты, самолеты?

— Да.

— В следующем году запустят еще пятнадцать спутников. Причем один специально для банковской системы. — Батист чуть не подмигнул Болту, но сдержался.

— Наш?

— Разумеется. Мы получим полный доступ, как только он выйдет на орбиту.

— Но это само собой…. Меня больше интересует расширение информационного поля.

— С этим все в порядке. Мы как раз очень скоро начнем пропаганду спутникового интернета и телевидения.

— Это уже мое дело. Книга "Хорошо забытое старое" поступит в типографии через неделю, там есть и про это.

— Понял босс. — Батист сделал пометку в блокноте и продолжил. — В самолетостроении тоже все по плану, но здесь мешает некоторая нестабильность в таможне…

— Это не мои проблемы. Экономикой и политикой занимается Марит.

— Кто простите?

— Не важно. Мы расширим экономическое пространство в самое ближайшее время. С расширением торговых отношений, упростятся и таможенные контроли, а значит, в ближайшие пять лет многие получат возможность слетать туда, куда раньше летать было проблематично. Или плыть, или ехать. И мы должны обеспечить этим людям летающий, плавающий, или ездящий транспорт.

— Все идет по графику. Даже с опережением.

— Тогда последнее. Мне не нравится тенденция с пластиком.

— Вы имеете в виду экологию?

— Да плевал я на экологию! Мне не нравится, что бутылка колы в пластике стоит в три раза меньше, чем в стекле. Мне не нравится, что зажигалка стоит пару центов. Пока мы выпускали жидкости в большой таре, все было нормально, но теперь есть и поллитровые бутылки. Надо помочь зеленым.

— Я займусь этим.

— Хорошо свободен…

Шалит

Москва. Кто-то, когда-то назвал ее третьим Римом, и в последние годы она, как никогда, доказывает правдивость и уместность сравнения. Только Рим времен Калигулы. Огромный клуб "Шалит" — заведение для избранных. Он чем-то напоминает ресторан "Гнолт" в Нью-Йорке, только критерии входа совершенно другие. Сюда пускают только самых красивых людей со всего мира. Такого строжайшего фейсконтроля нет нигде. Из посетителей, можно назвать молодых моделей с французских подиумов, актеров Голливуда, детей миллионеров, ибо они почему-то, как правило, вырастают красавчиками и красавицами. Как будто родители заплатили Сатане за красоту чад еще при зачатии. А может просто кремы, румяна, лаки генная инженерия и ласка сотен слуг, сделали их такими? Главное в клубе "Шалит" — попасть внутрь. Все, от напитков, до услуг более интимного характера, здесь за счет владельца заведения. Если вы обладаете смазливой мордашкой, телом Аполлона, или его сестры Афродиты — можно прийти сюда и оторваться по-полной.

Внутри играет музыка самых популярных ди-джеев, причем сами ди-джеи тоже здесь. Ну, те, что покрасивей естественно… Четверть клуба — огромный танцпол. На нем никогда не прекращаются пляски — клуб "Шалит" работает всегда. И днем и ночью, без выходных и праздников. Около пятидесяти парней и девушек, стоят на зарплате у владельца, исполняя простую работу — танцуют в полураздетом состоянии. Захочет кто-нибудь из гостей уединиться с ними в отдельной кабинке — пожалуйста. Это даже считается хорошим тоном, как и то, что двери кабинки зеркальные внутри, прозрачны с внешней стороны. Никакой платы не взимается — зарплата рабочих больше чем можно себе представить, да здесь никто и не заставит вас ложиться под лысого старика, или пузатую старуху. Все гости молоды и красивы, атмосфера царит очень дружественная и легкий, ничего не значащий, секс — всего лишь приятное разнообразие. Всюду слышится смех, звонкие молодые голоса и стоны удовлетворяемой похоти. К услугам посетителей, примерно пять тысяч наименований выпивки, и пятьдесят видов наркотиков. Ну и конечно изысканные яства со всех концов земного шара. За все платит добрый хозяин великолепного клуба "Шалит", а поставляет еду, бухло и дурь, владелец ресторана "Гнолт".

А вот и он. Туша весом килограмм в триста, восседает на большом диване, в окружении трех юношей и пяти девушек. На нем вообще нет одежды, но он разрисован — сладкой краской изображен классический костюм. Чресла прятать нет нужды — они прячутся сами в складках жира, а еще прикрыты исполинским животом. Впрочем, костюм в некоторых местах зияет "дырами". Вкусную краску тщательно слизали девушки и юноши. Я не упоминал, что они тоже голые? Этот сектор клуба так и называется: "Голый сектор". Чтобы сюда войти надо раздеться. Хотя отсутствием одежды в клубе никого не удивишь. Голые тела мелькают повсюду. Красивые голые тела…

Если вы подумаете, что окружение Шалита общается, или вылизывает его за деньги — это глубокое заблуждение. Как заблуждается тот, кто думает, что голые юноши гомосексуалисты. Здесь вообще нет сексуального подтекста. Шалит окружен своими истинными поклонниками и почитателями. Теми, кому он подарил эту замечательную ночь. Каждый с удовольствием переспал бы с толстяком, но у него сейчас та же проблема, что и у Болта. Но на его настроении это никак не отражается. Он смеется за десятерых, тонким, почти девичьим, голосом. Со стороны можно подумать, что он кастрат, но многие постоянные посетители знаю — это не так. За соитием Шалита наблюдали сотни глаз, сотни раз. Когда такое происходит, на танцпол вывозят специальную кровать и посетители тянут жребий, чтобы попасть на нее, вместе с Шалитом. Естественно, добровольный и поверьте, очередь выстраивается огромная, а победитель истинно счастлив. Для всех здесь Шалит — бог. Сатир, пришедший из сказок древности.

— За Шалита!!! — то и дело звучит из разных концов зала.

— Я пью за вас!!! — пищит толстяк на диване, а его голос пролетает по залу, усиленный громкоговорителями.

— Мой милый, ну когда же ты оправишься? — шепчет прекрасная нимфа и розовым язычком облизывает необъятный живот.

— О, моя дорогая, не пройдет и месяца, как я смогу снова поиграть с тобой, — отвечает толстяк и гладит девушку по голове.

— А почему так долго? — спрашивает Анри по-французски. Его голова лежит на черной ляжке, похожей на ствол дуба. Тело Шалита полностью лишено волос — у него нет их даже на бровях. Бреет он их, или нет — никто не знает. Белые волосы Пьера измазаны в сладкой краске, а на груди лежит медвежья лапа Шалита. — Я так хочу…

— Это плата мой мальчик, — переходит на французский Шалит. — Плата за мой образ жизни. Но не волнуйся, это ненадолго.

— Ты такой загадочный.

Ко второму уху приблизились губы еще одной нимфы. Ее язык изучает ушную раковину, а Шалит закрывает глаза от удовольствия и мурлычет, как новенький трактор.