Надежда Лукьянец - Истории приюта блаженного Хорса Страница 13

Глава 6. Начало дружбы

Искра, не открывая глаз, сладко потянулся. От ощущения тепла и уюта тянуло обратно в сон. Но усиливающийся запах печеного хлеба пробудил к жизни желудок. Засосало под ложечкой, рот наполнился слюной. Сглотнув, и не открывая еще глаз, Искра улыбнулся: бабушка любила баловать внуков.

— Санчо! Смотри! Улыбается!

— Том, поднеси пирог ему поближе к носу! У! Вкуснотища! От такого запаха и мертвый встанет!

— Он спит уже второй день, так и от голода умереть можно! — волновался девчоночий голос.

Над головой звучали не знакомые, но явно детские, голоса. Искра открыл глаза. Просторная комната, с высоким лепным потолком; окно, открытое в сад; чистое небо сквозило между лезущими в комнату ветками клена. Солнечные блики на стенах. Повернув голову, Искра с удивлением уставился на причудливую компанию в пять пар глаз внимательно разглядывающую его.

Ближний — заносчивый мальчишка, лет девяти, худой, жилистый, конопатый. Стриженый так, что отливающая медью голова, казалась бархатной. Он стоял впереди, подняв подбородок, засунув руки подмышки крест накрест. Поза была, довольно, вызывающей. Кудрявый, темноволосый, кареглазый и коренастый мальчик лет двенадцати спокойно и доброжелательно смотрел на Искру. Его ровесник, худой, высокий, сероглазый с прямыми светлыми волосами и длинной неровной челкой падающей на лоб разглядывал Искру с неподдельным интересом. Мальчики одеты одинаково: темно-синие брючки, клетчатые рубашки и синие же жилетки с несколькими карманами и блестящими металлическими заклепками. Девочка же, ах, какая красивая девочка, с большими голубыми глазами на светлом личике, окруженном ореолом вьющихся льняных кудряшек, она машинально теребила перекинутую через плечо длинную пушистую косищу. На девочке надето коричневое платье со стоячим воротничком, длинными рукавами с широкими манжетами и легкой пелериной чуть более светлого тона, чем платье, отороченной тонкой полоской самодельного кружева. И, только подняв глаза выше, он встретился с оценивающе-обеспокоенным взглядом уже очень пожилого, могучего мужчины, одетого почти так же, как и мальчики. Только его рубашка была из некрашеного выбеленного льна, а безрукавка отблескивала новой черной кожей.

— Спиридон-тай, он очнулся!

Печальная девочка подняла глаза на мужчину.

— Вот и хорошо, что очнулся. Ну-ка кыш отсюда, дайте мальчонке оглядеться, — откуда-то сзади вывернулась маленькая старушка, бесцеремонно разворачивая ребят лицом к двери. Добротой лучились не только ее глаза, но казалось и каждая морщинка. Волосы, убранные в пышную прическу, покрыты белым кружевным шарфом, платье было темно-бордовым, покроем и цветом напоминало форму девочки, только было длинным и мягко шуршало при ходьбе.

— Вот, он оглядится. Поест. Я его осмотрю. Придет Камилла-сан и, если она разрешит…

— У-у-у-у!

Раздалось дружное недовольное ворчание. Но в мгновение ока, повинуясь только ее укоризненному взгляду, посетители покинули комнату.

— Ну, что, милок, у тебя болит что-нибудь?

Наклонилась к нему старушка.

— Нет, — хрипло ответил Искра и прокашлялся.

— На, попей, милок.

Старушка подала кружку с водой. Искра таких никогда раньше не видел, даже в раннем детстве. Кружка была почти прозрачная, матово голубоватая, будто светящаяся изнутри.

— Кто Вы? Где я? — спросил Искра.

— Меня зовет Идирма-той, я здешняя лекарка. Ты у друзей, не волнуйся. Сейчас вставай потихоньку. Умойся, я тебя покормлю, придет Камилла-сан, она тебе все расскажет, все покажет… Одежонка на тебе была совсем негодная, да мы с Женьевевой-той тебе новую подыскали. Что в карманах было, ребята собрали, и тебе потом отдадут. Ты не знаешь, кто такая Женьевева-той? Конечно, не знаешь! Это наша кастелянша, наша хозяйка замка. Подушки, игрушки, штаны и рубашки, кроватки, сапожки — все это в ее руках. Вот порвешь рубаху вдрызг и пойдешь к ней виниться, а она поворчит-поворчит, заставит тебя каяться, но одежку все равно даст. Так приговаривая, Идирма-той уже помогла Искре подняться, придержала его, когда у него слегка закружилась голова, подсунула ему под ноги смешную обувку без задников и повела, легонько обнимая за плечи, в соседнюю комнату. Мальчик был одет в широкие белые штаны и такую же просторную рубаху. Искра смешно шлепал по гладкому, как зеркало блестящему деревянному полу. Он никогда бы не смог себе представить, что дерево может быть таким: гладким, теплым, красивым. Когда они добрались до двери, Искра понемногу начал приходить в себя и оторвал, наконец, взгляд от пола с тем, чтобы хорошенечко оглядеться.

Видеть такое до завтрака не всякому под силу! Комната, в которой вдоль всех стен прямо из пола росли цветущие кусты каких-то цветов; комната, в которой прямо из стены, нет из скалы, водопадом лилась вода в небольшой бассейн, а солнце ее освещало прямо сквозь прозрачный потолок! В бассейн, облицованный светло-розовым полированным камнем, вели ступени и, держась за блестящие поручни, по-княжески, можно спуститься в воду. Старушка убедилась, что Искра твердо стоит на ногах, показала ему небольшую «комнатку задумчивости». И распорядилась, чтобы, сняв одежду «милок» лез в воду.

— Водичка теплая, мягкая, здесь вот мыльце, здесь полотенце, а чистую одежду я тебе сейчас принесу, — припевала лекарка. — Женьевева-той наготовила форму на все размеры. Да какие у вас размеры… — старушка махнула рукой и заспешила за одеждой.

Когда Искра блаженно вытянулся в теплой воде бассейна, отступил даже голод. Где бы он сейчас не очутился это похоже на Ирий. Ему начало казаться, что с ним еще может случиться и что-то хорошее. Женьевева-той прислала только нижнее белье и какой-то смешной балахон. «В таком впору народ пугать», — с неудовольствием подумал Искра, но пришлось смириться: форму ему еще только пообещали подобрать. К счастью позориться в балахоне не пришлось. После завтрака, Искра был согласен — вкуснотища, маленькие пирожки со всякой всячиной чего только стоят, его опять уложили в постель.

Пришла, как она представилась, директриса приюта блаженного Хорса — стройная пожилая женщина сразу располагающая к себе. Она сказала, что ее зовут Камилла-сан, и попыталась расспросить Искру. Он смотрел на блестящие хрусталики, украшающие ее пышную прическу, и мучительно соображал, что же ей можно рассказать? Но, в конце концов, он решился сказать только, что после внезапной смерти бабушки остался сиротой. О своих скитаниях, о том, как он оказался в лесу, Искра и в самом деле не помнил.

У Искры возникло чувство, что директриса ему не поверила, но уточнять ничего не стала. Наоборот. Она расказала ему историю приюта, обнадежила его, что он может здесь остаться, если захочет. Уходя, разрешила пустить к нему посетителей. И пообещала ему, что он последнюю ночь проводит в лечебнице, с завтрашнего дня сможет жить с мальчиками в их крыле замка.