Пол Хофман - Левая Рука Бога Страница 13

— Ладно, я все понял. Я буду делать, а ты подсказывай. Просто у меня выработались кое-какие неправильные навыки, вот и все.

Кляйст как можно более театрально вздохнул сквозь зубы.

— Лично я не уверен, что дело только в нескольких неправильных навыках. Боюсь, дело в том, что ты зажимаешься. — Он указал пальцем на голову Кейла. — Подозреваю, причина кроется здесь, приятель. Теперь, когда я об этом думаю, твой случай кажется мне худшим видом мандража из всех, какие я видел.

— Ты это только что придумал.

— Да, у тебя есть неправильные навыки — неустойчивость, дерганье. Не знаю, можно ли что-либо исправить. Все эти разевания рта, опускание плеча — лишь внешние проявления состояния твоей души, приятель. На самом деле проблема — в твоем духе. — Кляйст вставил стрелу в лук, оттянул тетиву и одним изящным движением выпустил ее. Стрела, пролетев по красивой дуге, с убедительным шмяком воткнулась в грудь мишени. — Видишь? Идеальное попадание — внешнее свидетельство внутренней гармонии.

Теперь Кейл откровенно смеялся. Он повернулся к колчану со стрелами, лежавшему на скамейке у него за спиной, но в этот момент увидел Боско: пройдя через середину плаца, тот подошел к Искупителю Джилу, который тут же отправил куда-то послушника. Кейл услышал позади себя: «Вжик» — и, повернув голову, увидел, что Кляйст украдкой целится излука в Боско, имитируя звук летящей стрелы.

— Давай-давай. Попробуй, если духу хватит.

Кляйст рассмеялся и вернулся к своим ученикам, сидевшим и болтавшим в отдалении. Один из них, Донован, как обычно, пользовался любым перерывом, чтобы прочесть проповедь о пороках Антагонистов.

— Они не верят в чистилище, где можно постепенно сжечь свои грехи и заслужить право отправиться на небеса. Они верят в оправдание религией. — Некоторые из внимавших ему послушников охнули от изумления, не веря своим ушам. — Они утверждают, что любой из нас будет спасен или проклят по непреложному выбору Искупителя, и никто ничего с этим не может поделать. И они заимствуют для своих псалмов мелодии песен, которые поют в пивных. Повешенного Искупителя, в которого верят они, никогда не существовало, и они умрут, не избавившись от своих грехов, потому что боятся исповеди, а следовательно, покинут этот мир, унося с собой все свои прегрешения, которые отпечатаны на их душах, и будут прокляты.

— Заткни свое хлебало, Донован, — сказал Кляйст, — и давайте — за дело.

Как только послушник отправился с посланием к Кейлу, Боско сделал Искупителю Джилу знак рукой отойти к краю плаца, где их никто не мог бы услышать.

— Ходят слухи, что Антагонисты ведут переговоры с наемниками из Лаконии.

— А они достоверны?

— Достоверны, насколько могут быть достоверными слухи.

— Тогда нам следует озаботиться, — сказал Джил. Тут ему в голову пришла мысль: — Им же понадобится тысяч десять или больше, чтобы сломить нас. Чем они будут им платить?

— Антагонисты нашли серебряные рудники в Лауриуме. И это уже не слухи.

— Тогда да поможет нам Бог. Даже у нас всего несколько тысяч воинов… может, три… способных противостоять лаконийским наемникам. Их слава отнюдь не преувеличена.

— Бог помогает тем, кто помогает себе сам. Если мы не можем справиться с людьми, которые сражаются исключительно ради денег, а не во славу Господа, тогда мы заслуживаем поражения. Это испытание, и мы должны быть готовы. — Боско улыбнулся. — «Пусть подземелья, пусть костер и топор», не так ли, Искупитель?

— Знаете, мой Лорд, если это испытание, то такое, которое даже я не знаю, как выдержать. А уж если я — несмотря на грех гордыни — не знаю, то и ни один другой Искупитель не знает.

— Вы совершенно уверены в этом? Я имею в виду грех гордыни.

— Что вы хотите сказать? Со мной не надо темнить. Я заслуживаю лучшего с вашей стороны.

— Разумеется. Простите меня за мою собственную гордыню. — Боско трижды легко ударил себя в грудь. — Меа culpa. Меа culpa. Меа maxima culpa.[2] Я уже давно ждал этого или чего-то подобного. Я всегда чувствовал, что наша вера подвергнется испытанию, и испытанию суровому. Искупитель был послан, чтобы спасти нас, а человечество ответило на этот Божественный дар, вздернув любовь жизни моей на виселице. — Его устремленные вдаль глаза начали увлажняться, словно перед ними предстало то, чему он сам был свидетелем, хотя с момента казни Искупителя минуло тысячелетие. Он тяжело вздохнул, словно от недавно перенесенного страшного горя, и посмотрел прямо на Джила. — Большего я сказать не могу, — Боско слегка коснулся руки Джила, выражая искреннее расположение, — кроме того, что если сведения верны, то мои усилия найти способ, долженствующий положить конец отступничеству Антагонистов, и загладить чудовищное преступление — убийство единственного посланника Божьего — были не напрасны. — Он улыбнулся Джилу. — Я разработал новую тактику.

— Не понял?

— Это не военная тактика, а способ по-новому взглянуть на вещи. Мы больше не должны думать только о проблеме Антагонистов, мы должны думать об окончательном решении проблемы людского зла как такового.

Он отвел Джила еще дальше в сторону и, совсем уже понизив голос, продолжил:

— Мы слишком долго были готовы думать только о ереси Антагонистов и нашей войне с ними — что они делают, чего не делают. Мы забыли о том, что они не представляют первостепенной важности для нашей главной цели: не допускать никакого бога, кроме Единственно Истинного Бога, и никакой веры, кроме Единственно Истинной Веры. Мы позволили себе увязнуть в этой войне, словно она сама по себе является нашей целью, — мы допустили, чтобы она стала одной из ссор, коими наполнен мир.

— Простите меня, Лорд, но Восточный и Западный Фронты протянулись на тысячи миль, а жертвы исчисляются сотнями тысяч, — это не просто какая-то «ссора».

— Мы не Матерацци и не Джейны, которых война интересует лишь с точки зрения захвата территорий и распространения своей власти. Но таковыми мы стали: одной из многих сил в войне всех против всех, потому что так же, как они, желаем победы, но страшимся поражения.

— Но это разумно — ненавидеть поражение.

— Мы — представители Бога на земле через Его Искупителя. Есть лишь одна цель нашего существования, а мы забыли о ней из-за страха. Так что нужно все изменить: лучше один раз упасть, чем падать вечно. Либо мы верим, что Бог с нами, либо нет. Если мы действительно верим в это, а не притворяемся, что верим, то мы должны стремиться только к абсолютной победе — или ни к какой.

— Ну, если вы так говорите, Лорд…

Боско рассмеялся по-доброму, искренне развеселившись: