Аллан Коул - Когда боги спали Страница 13

— Но не звездочеты, — сказал потрясенный Губадан. — Это святые люди. Это все равно что сомневаться в честности снотолкователей.

— А почему бы и нет, наставник, — сказал Ирадж. — Если предложить достаточно золота или угрожать кровавой расправой…

— Наставник, — сказал Сафар. — А разве внук Алиссарьяна, король Огден, не был предан снотолкователем?

Губадан просветлел лицом. Тема Алиссарьяна Завоевателя принадлежала к числу его любимых.

— Вот ты и подтверждаешь мою мысль, Сафар, — сказал он. — Король Огден был рожден под знаком Охотника. Вторым его знаком был Шут, вот почему он легко поддался бездельникам и шарлатанам Занзера. Но, разумеется, за всем заговором стояли демоны. Алиссарьян же, избрав своим знаком Демонскую луну с взлетающей кометой, был одновременно и свиреп и мудр.

Он принялся расхаживать, взволнованный темой, поднятой ребятами. Сафар не был дураком, и Губадан не мог не разделить его точку зрения. Бесспорно, снотолкователь одурачил Огдена. Так утверждала история. На чем и настаивал Сафар.

— Что же за человек был Алиссарьян? — сказал Губадан. — Был ли он монстром, как утверждают его враги? Монстром, покорившим нас своей воле с помощью стального кулака? Или был Алиссарьян благословлен богами разрезать саблей завесу невежества? Мы были тупыми дикарями, когда он ворвался в наши горы подобно зимнему бурану. Но когда настала весна его просвещения, что за дивные поля знаний расцвели! Какое могущество!..

Сафар откинулся назад, задремывая под красноречие Губадана, посвященное Завоевателю. Однако он заметил, что Ирадж напряженно внимает каждому слову Губадана. Посматривая на Ираджа, Сафар вдруг вспомнил о том знамени с Демонской луной и кометой, которые предстали ему в видении — Демонская луна и комета взлетающая! Как только что упомянул Губадан, это было знаком Алиссарьяна!

Сафар услыхал, как его друг вопросом прервал Губадана.

— Скажите мне, наставник, — сказал Ирадж, — как вы полагаете, может ли появиться еще такой человек, подобный Алиссарьяну?

Жрец покачал головой.

— Невозможно, — сказал он. — Боги наделили его такими достоинствами, что вряд ли еще раз захотят повториться. — Губадан передернулся. — Разумеется, будут и другие завоеватели. Эсмир всегда был домом раздоров, взывающим к объединению под властью одного трона. Были завоеватели до Алиссарьяна, будут и после. Но все они — лишь тень его.

Сафар заметил, что Ираджа огорчил этот ответ. Но юноша не успокоился.

— Можно еще спросить, наставник? — сказал он. — Как вы думаете, будущие завоеватели станут управлять владениями демонов? Ведь они некогда были частью королевства Алиссарьяна.

— Империи, а не королевства, парень, — поправил Губадан. — Что же касается твоего вопроса… вновь я должен ответить отрицательно. Демонами мог управлять только такой человек, как Алиссарьян. Ведь помимо того, что Алиссарьян был великим воином, он был и могущественным чародеем. Сравнимым по могуществу с кудесниками демонов. А как тебе известно, лишь немногие люди наделены магическими способностями.

Сафар заерзал на своем сиденье, когда дискуссия коснулась предмета его стыда.

— Но и эти способности людей слабее демонских, — продолжал Губадан. — Величайшим кудесником из известных мне является лорд Умурхан, возглавляющий университет в Валарии. Но даже он при всем своем могуществе вынужден признавать, что вряд ли выиграл бы единоборство с магом демонов. Людям, защищаясь от демонов, всегда приходилось уповать лишь на свое численное превосходство. Как и демоны пользуются магией, дабы противостоять людям. Алиссарьян же был настолько силен, что смог вырваться из этого тупика и завоевать демонов. И почему он их всех не истребил, лично для меня является грандиозной загадкой. Он мог бы избавить Эсмир от их мерзкого присутствия, но не стал. И никто не знает почему. А если бы он сделал так, его империя существовала бы и по сей день. Лишь это обстоятельство разочаровывает меня в нем.

Признание Губаданом того факта, что его герой оказался не без изъяна, являлось выдающимся событием. При этом старый жрец так расстроился, что быстро закончил развертывание любимой темы и, ко всеобщему неудовольствию, вернулся к нудной лекции о созвездиях.

Несколько дней спустя Сафар и Ирадж прогуливались среди руин старой крепости, посматривая, как детвора играет в солдатики среди останков стен.

Вспомнив о том интересе, который проявил его друг на лекции, Сафар, указывая на крепость, сказал:

— Предполагается, что ее построил Алиссарьян, когда пришел в нашу долину.

Ирадж покачал головой.

— Не думаю, — сказал он. — Смотри, как неудачно она размещена. — Он указал на недалекий холм. — Если бы враг захватил тот холм, то крепость оказалась бы уязвимой даже для выстрелов плохого лучника. Алиссарьян бы ни за что не допустил такой ошибки. Он был слишком хорошим генералом.

Сафар новыми глазами оглядел развалины крепости и увидел, насколько уязвимыми оказались бы собравшиеся внутри войска.

— Скорее наоборот, — продолжил Ирадж, — какой-нибудь болван вздумал оказать сопротивление Алиссарьяну из этой крепости. И был легко повержен.

— Существуют истории, которые подтверждают твою правоту, — признался Сафар. — Хотя те же самые истории утверждают, что он застроил всю долину крепостями, установил сильные заградительные посты на перевалах, а в потайных пещерах скопил много оружия и припасов.

Ирадж посмотрел на Сафара заблестевшими глазами.

— И ты видел что-либо подобное?

Сафар кивнул.

— Много раз. Когда пас коз отца в горах. Есть одно особенное местечко — высоко в горах, откуда видно далеко. — Юноша передернулся. — Трава там плохая, но мне нравится забираться туда и размышлять.

— Отведи меня туда! — стал упрашивать Ирадж. — Я должен увидеть собственными глазами.

Сафар пожалел о сказанном. Это было его потаенное местечко, где размышлениями он исцелял юношеские душевные раны. Множество слез было пролито там в одиночестве, и не одна буйная фантазия посетила его в тех горах.

— Может быть, позже, — сказал он. — Сейчас еще очень глубокий снег.

Он понадеялся, что его друг забудет об обещании, но с каждым днем солнце пригревало все сильнее, ускоряя ток ручьев и таянье снегов, и Ирадж упорно просил отвести его в то потаенное место. Наконец, когда в очередной раз настал черед Сафара пасти коз, он согласился взять с собой Ираджа.

Губадан разнервничался, узнав, что мальчики на несколько недель выйдут из-под его присмотра.

— Что скажет семья Ираджа, Каджи, — возмущался он, обращаясь к отцу Сафара, — если с ним что-нибудь случится?