Роберт Силверберг - Маска времени (Ворнан-19) Страница 13

— Но ведь не веришь же ты…

— Не знаю, Лео. Трудно, конечно, представить себе человека, свалившегося на нас из далекого будущего. Я не сомневался, что Ворнан — шарлатан, пока он не начал описывать децентрализацию.

— Идея полного использования атомной энергии обсуждается давно, Джек. Этому парню могло хватить ума воспользоваться ею. Так что из увиденного и услышанного нами по телевизору отнюдь не следует, что он прибыл к нам из две тысячи девятьсот девяносто девятого года, где вовсю используются твои уравнения. Извини, Джек, но, боюсь, ты переоцениваешь собственную уникальность. Ты ухватился за одну из футуристических идей и принял ее за реальность. Так что не стоит думать, что его случайная фраза…

— А если все это правда, Лео?

— Бели ты так встревожился, почему бы тебе не сжечь рукопись?

Глаза его изумленно раскрылись, словно я предложил ему отрубить себе руку или ногу.

— Я не могу.

— Ты защитишь человечество от хаоса, виновником которого уже видишь себя.

— Рукопись надежно спрятана, Лео.

— Где?

— В подвале. Я построил сейф и соединил систему блокировки с пультом управления реактором. Если кто-то попытается открыть сейф, не зная шифра, будут подняты графитовые стержни, и дом взлетит на воздух. Так что нет нужды уничтожать рукопись. Она никогда не попадет в чужие руки.

— Однако ты принимаешь за аксиому, что где-то в будущем она-таки попала в чужие руки, раз в две тысячи девятьсот девяносто девятом году мир уже полностью перешел на предложенный тобой способ добывания энергии.

— Не знаю, Лео. Безумие какое-то. Мне кажется, что и я уже схожу с ума.

— Давай предположим, что Ворнан Девятнадцатый — тот, за кого себя выдает, и приведенная им схема преобразования энергии используется в две тысячи девятьсот девяносто девятом году. Нет возражений? Да, мы не знаем, та ли это схема, что предлагаешь ты. Но вдруг? Допустим, ты сожжешь рукопись. Твое деяние изменит будущее и экономическая модель, о которой рассказал нам Ворнан, не будет реализована. Он сам может исчезнуть в тот момент, когда твою книгу охватит огонь. Вот тогда мы получим убедительное доказательство того, что ты спас мир от ужасной судьбы, уготованной ему твоими стараниями.

— Нет, Лео. Даже если я сожгу рукопись, сам-то я останусь. Я смогу восстановить все расчеты по памяти. Сожжение книги ничего не докажет.

— Есть препараты, стирающие память…

По телу Джека пробежала дрожь.

— В это я не верю.

В ужасе я смотрел на него. Только сейчас я понял, что Джек одержим навязчивой идеей. Куда подевалась спокойная уверенность. Джек не находил себе места. А что, если этот шарлатан действительно посланец далекого будущего? И в фундаменте тамошнего общества лежит выдвинутая и разработанная им идея.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь? — спросил я.

— Да, Лео.

— Говори, я сделаю все, что ты попросишь.

— Найди возможность лично встретиться с Ворнаном Девятнадцатым. Ты же известный ученый. У тебя обширные связи. Переговори с ним с глазу на глаз. Выясни, водит он нас за нос или нет.

— Разумеется, водит.

— Выясни это, Лео.

— А если окажется, что он и впрямь из будущего? Глаза Джека блеснули.

— Расспроси его о том, как живут в его эпохе. Пусть побольше расскажет о получении энергии из атома. Обязательно узнай, кто предложил этот способ преобразования энергии и когда. Может, он появится только через пятьсот лет. Кто-то откроет его самостоятельно, независимо от меня. Вырви из него правду, Лео. Я должен знать.

Что я мог ему сказать?

Джек, у тебя поехала крыша. Тебе пора обратиться к психоаналитику. Мог ли я выставить диагноз паранойи? И потерять самого близкого друга. Но не хотелось мне и потворствовать безумию Джека, обещая переговорить с Ворнаном. Ну, доберусь я до него, ну, смогу встретиться с ним наедине. Мне не хотелось пересиливать себя, прикидываясь, что я верю хоть одному слову этого шарлатана.

Я мог обмануть Джека. Выдумать разговор с Ворнаном, который успокоил бы его.

Но то было бы предательство. А черные глаза Джека молили о помощи.

— Я сделаю все, что смогу, — пообещал я.

Он крепко пожал мне руку. И мы двинулись в обратный путь.

Наутро, когда я собирал вещи, в мою комнату зашла Ширли. В облегающем тело тонком платье, подчеркивающем великолепную фигуру. И я, уже привычный к ее обнаженному телу, словно увидел вновь, как она прекрасна. Но что я мог, кроме как сожалеть, что наши отношения так и останутся платоническими.

— Что он рассказал тебе вчера?

— Все.

— Насчет рукописи? О том, чего он боится?

— Да.

— Ты сможешь помочь ему, Лео?

— Не знаю. Он хочет, чтобы я встретился с этим человеком из две тысячи девятьсот девяносто девятого года и все у него выяснил. Боюсь, это будет непросто. И возможно, не принесет пользы, даже если мне удастся переговорить с ним.

— Он — как натянутая струна, Лео. Я очень тревожусь за него. Знаешь, с виду-то он такой здоровый, но постоянные мысли о рукописи разъедают его изнутри. Он потерял связь с реальным миром.

— А ты не задумывалась над тем, чтобы прибегнуть к помощи специалистов?

— Я не решусь, — прошептала Ширли. — Не смогу обратиться к нему с таким предложением. Он переживает кризис, но думаю, мы справимся с ним сами. Я не уверена, что это болезнь. Пока. Может, вернувшись, ты сможешь убедить его, что человек этот — мошенник, и ему сразу полегчает. Ты попытаешься?

— Обязательно, Ширли.

Внезапно она оказалась в моих объятьях. Уткнулась лицом в ложбинку между щекой и плечом. Тугие шары ее грудей уперлись в мою грудь, ногти вонзились в спину. Она дрожала и рыдала. Я крепко прижимал ее к себе, пока сам не начал дрожать, но совсем по другой причине. Тогда я мягко отстранил ее от себя. А час спустя я уже трясся по проселочной дороге, держа путь в Тусон. Там меня ждала транспортная платформа, чтобы доставить в Калифорнию.

В Ирвин я прибыл под вечер. Приложил большой палец правой руки к контактной пластине замка, дверь открылась. В доме не жили три недели, а потому на меня дохнуло затхлым запахом. С радостью оглядел я лежащие повсюду бумаги и дискеты. Слоняясь из комнаты в комнаты, я чувствовал себя школьником, вернувшимся домой в последний день лета. Каникулы кончились, аризонское солнце сменилось калифорнийскими туманами. Я снова один. Из соседней комнаты не выйдет Ширли. Джек не выскажет интересную идею. Накатила грусть, ибо я потерял верного, надежного Джека, к которому столько раз обращался за поддержкой. Место его занял неуравновешенный незнакомец, обуреваемый иррациональными заботами. Даже золотоволосая Ширли в этот раз предстала передо мной не богиней, но встревоженной женой. Я поехал к ним, чтобы излечить свою душу, и мне это удалось, но визит обошелся слишком уж дорого.