Светлана Гамаюнова - СКАЗКИ ПТИЦЫ ГАМАЮН Страница 13

Тут я отчетливо осознал – не стоит то золото хранить. Хоть и дорога впереди – возвращаться не будем, выкрутимся, надо девушку спасать. Развязал пояс, где деньги зашиты были, и отдал женщине. Она, ни слова не говоря, как так и надо, вынула монеты и кинула большую часть в печку.

– Сейчас тесто месить будем.

Я аж опешил. Причем тут тесто, когда лечить девушку надо? Хотел было что-то сказать, но на меня так посмотрели, что замолчал. Втроём они быстро намесили огромную кадку теста, а потом скомандовали:

– За занавесочкой посидите, а ты, Зоряна, помогай, раздевай ее. Сейчас девицу лечить будем.

Мы с Ха тихонько сидели в углу, и нам был виден край лавки с ногами Лотты. Каково же было наше удивление, когда эти ноги стали обмазывать тестом.

«Боже, – мелькнуло в голове, – они ее не запекать ли собрались?»

Потом услышал слова:

– Печь нужной температуры. Давай, на лопату ее укладывай.

Тут мне совсем не по себе стало, выскочил с ужасом и действительно – увидел, как Лотту кладут на огромную лопату, и Яга Богатырша засовывает её в печь.

– Вы что делаете, остановитесь! – заорал я и кинулся к женщинам.

– Охолонь, милок, – кивнула Яга Дарительница, – огнем неопалимым лечить её будем. От огня пострадала, огонь и проблему ликвидирует. В наших краях, парень, недоношенных детей в теплую печь завсегда засовывали – чтобы допеклись, доросли. А тут почти взрослую девицу придется в «лоно матери»снова засовывать, чтобы родилась заново. Иначе никак не получится, от молний Чернобога по-другому не вылечишься.

– И надолго Вы ее туда? – почему-то прошептал я.

– А пока печь не остынет, а там как получится.

Потом Ягинишна обернулась к Зоряне и сказала:

– Молодец, Зоряна, не растерялась даже в такой ситуации, толк из тебя будет. Пожалуй, возьму тебя в ученицы. Знахаркой хочешь быть? Или только за мужем сидеть мечтаешь? Решай, мужа мы тебе за то, что сделала, так и быть, устроим.

Тут Зоряна залилась краской и сказала:

– Учиться хочу, а потом видно будет. Вы, правда, меня возьмете?

– Возьмем, а теперь ставь самовар, чай-то мы так и не попили.

В гостях у Бабы Яги.Лотта

Солнце заглядывало в окно. Я очнулась на незнакомой лавке, в незнакомой комнате, надо мной висели пучки трав, приятно пахло какой-то снедью, а за столом сидела очень пожилая женщина.

Я и слова не успела произнести, как женщина быстро обернулась ко мне.

– С возвращением, девица, – обрадовано сказала она.

– Откуда? – не поняла я.

– Да с того света. И с рождением, девица. Считай, у тебя сегодня день рождения. Как тебя из печки живую вынули, так и народилась ты. Спасли всем миром – и мы, и принцы твои, и Зоряна, так что тебе есть кого благодарить.

Я попыталась сесть, но на меня грозно глянули и приказали:

– Лежи, тебе еще вставать нельзя. Кожа больно нежная. Пусть подживет, я тебя сейчас травками напою, а ты не крутись, потерпи немного. Принцев твоих в деревню отправила, им выспаться надо. А то всю ночь тебя таскали, переживали.

Я пролежала в избушке Яги три дня. Почти все время спала – может, от слабости, может, травки какие давали. Днем в доме хозяйничала пожилая женщина, а ночью возле стола, тихо о чем-то беседуя, сидели три миловидные молодые женщины. Я уже ничему не удивлялась, только радовалась, что так спокойно и тихо. Однажды в избе появились Хи и Ха и очень обрадовались, увидев меня живой.

– С выздоровление и днем рождения, Лотта, – проговорил Хи.

А потом добавил:

– Не знали мы, что ты девушка, поаккуратнее бы на язык были. Прости.

– Это Вы меня простите, что обманула и сразу не сказала, что девушка, а то не взяли бы вы меня с собой. А так в дорогу хотелось. Вы сильно на меня сердитесь?

– Да уже и отсердились, и отбоялись, – улыбнулся Ха. – Выздоравливай, а как дальше быть – потом решать будем.

И, поблагодарив еще раз Ягинишну, принцы покинули избу. Этой ночью мне разрешили попить чай вместе с тремя Ягинишнами. Одна из них сказала:

– Молодец, быстро поправилась. Интересная ты девка, и судьба интересная у тебя будет. Вот ты скажи, сможешь ли ты ответить на мою загадку? Что это такое, что люди теряют, когда становятся старше, и обретают, когда становятся старше, – и нет ничего на свете ценнее этого, и это самая желанная вещь в мире, и если ты не родишься с желанием её обрести, то никогда её не получишь?

В голове ясности не было, и поэтому я, честно подумав, сказала:

– Нет, не знаю.

Ягинишны переглянулись и огорченно сказали:

– Только Василиса одна и ответила на этот вопрос, не зря её теперь Премудрой кличут. Знания это, детка, знания. Твоя судьба еще не написана, но скажем сразу – научиться тебе многому придется, и место учёбы у тебя необычное, но ты на этот путь уже стала – и в дремучем лесу училась, и в дороге училась, и дальше учиться на ней будешь. А странствовать тебе долго придется. Может, и всю жизнь. Надо будет шаг за шагом идти в неизведанное, помогая людям, не имея при себе ничего, кроме собственной настойчивости, храбрости, веры в себя и желания учиться и узнать, кто ты и зачем на этой земле. Любовь тебе и поможет, и научит, однако не лишит трудностей. Но всему своё время, Лотта-Золотушка, краса неписаная. А теперь ложись спать, завтра вернёшься в деревню – и опять в путь. И ещё помни – дух зла является, чтобы забрать жизненные силы, сея страх и сомнения. То, что произошло с тобой, конечно, пугает. Чернобог на этот раз хорошо подготовился: и подкова вовремя сломалась, и девушки гадать решили. Может, это и не последняя его попытка. Но знай – ты сильная, и ты не одна в этом мире. Но от тебя самой многое зависит,чтобы побороть страхнеизведанности. И «Только смелость может спасти нас от страха. Если мы не идём на риск, то совершаем насилие над смыслом жизни». А теперь спать.

Поутру я обнаружила на шее странный золотой кулон с красным камешком, но спросить, откуда он взялся, не успела – пришли принцы. Они низко поклонились Ягинишне, обернулись ко мне и сказали:

– Не переживай, дальше мы опять вместе поедем. Хорошо, что ты выздоровела.

Часть вторая. Зимовка – не сказочная, а почти человеческая

Постоялый двор «Приют нужных путников»

Мы ехали все дальше на восток. С деревьев облетали последние листья. Последние перелётные птицы покидали свои края и уносились прочь к теплу, сытости, определённости. А мы ехали вперед и вперед, день за днём, не делая остановок. Мы потеряли счёт дням, тёмные скелеты деревьев не обогревали наши души, а холод, темнота и печаль с каждым днем опускались все ниже и ниже.

Последнюю неделю мы всё больше молчали. Неизвестность снедала нас. Даже Ха, постоянно замечающий что-то необычное вокруг – то птичку, то цветок, то облака – молчал. Хотя Хи, просыпаясь по утрам, спрашивал, как и раньше: