Виктор Бурцев - Святой остров Страница 13

– Что, не спится? – спросил старик, с грустью вглядываясь в темный горизонт, где колыхалась едва различимая черная вода.

Юноша вздохнул и сел на доски рядом с моряком.

– Тебя что-то беспокоит, Медрей?

– Ты прав, – кивнул старик. – Беспокоит, и очень… Немного помолчав, он продолжил:

– Боюсь я, что ждет нас скорая гибель, если мы действительно поможем амазонкам отправиться на остров Ахилла.

– Что ты этим хочешь сказать? – изумился парень. – Разве у нас не появилась надежда на спасение?

Старик хмыкнул:

– Надеюсь, у тебя не вызывает сомнений цель, с которой амазонки собираются плыть на остров?

– Видимо, они хотят ограбить его храм, – ответил юноша.

– Не думаю, что им это удастся.

– Почему?

– На острове обитает дух Ахилла. Герой никогда не позволит чужеземцам надругаться над своим святилищем. Рассказывают, что пару раз нечто подобное пытались сделать жадные на наживу пираты, но, высадившись на острове, они бесследно исчезли. Моряки, приплывшие в храм вслед за ними, дабы совершить жертвоприношения, обнаружили лишь пустые дрейфующие корабли и ни одной живой души ни на суше, ни на море.

– Значит, их покарал Ахилл? – спросил Алкиний.

– Наверняка, – кивнул кормчий. – Некоторые считают Ахилла покровителем мореплавателей. И вот что я тебе расскажу: бывалые моряки, ходившие к острову, утверждают, что собственными глазами видели Ахилла. Он указывал им, где лучше стать кораблям на якорь. А если кто пристанет к северной или южной стороне острова и начнет подниматься ветер, способный повредить суда, то Ахилл извещает об этом моряков у кормы, приказывая им укрыться от ветра, переменив место стоянки.

– А почему на острове запрещено ночевать? – удивился Алкиний, заинтригованный рассказом старого моряка. – Ты, кажется, упоминал об этом в недавней беседе.

– Потому что существует негласный закон, – пояснил Медрей, – что после захода солнца люди должны непременно вернуться на свои корабли. Ни в коем случае они не могут ночевать на земле, а если отплыть не позволяет, скажем, погода, то можно заночевать на корабле, хорошо привязав его на случай разыгравшейся бури.

– Но я не понимаю? – не унимался юноша. – Каков смысл в этом запрете?

Моряк задумчиво погладил бороду:

– Рассказывают, что ночью Ахилл гуляет вокруг храма со своими друзьями: Аянтом Оилеевым, Аянтом Теламоновым, Патроклом, Антиохом и возлюбленной своей Еленой. Ночующие на кораблях у берега моряки много раз слышали сладкозвучные переливы кифары и мелодичный голос Ахилла, воспевающего былые победы в Троянской войне…

Между тем небо на горизонте немного посветлело. Близился рассвет.

– Но ведь мы плывем на остров не по своей воле, – возразил Алкиний. – Ведь нас силой заставляют участвовать в этом.

Медрей снова тяжело вздохнул:

– В глазах Ахилла это не оправдание. Он страшен во гневе и разбираться, кто виноват больше, а кто меньше, не станет. Попомнишь мои слова, плыть на остров – верная смерть…

От последнего слова, произнесенного стариком, юноша вздрогнул, и сердце его при мыслях о Миде заполнило отчаяние.

…Расставание было тяжелым. Тягостное предчувствие на душе у юноши после недавнего разговора с Медреем не оставляло его ни на секунду. В тот день у Миды на лице снова были слезы. Алкинию все же приходилось покидать ее, обрекая на душевные муки, возможно, даже и несравнимые с его собственными. Но ничего нельзя было сделать. Изменить. Так распорядились боги и всемогущий рок.

Корабли были сделаны на славу.

Один из них был назван именем царицы Силен, второй, по настоянию Алкиния, эллины нарекли «Мидой», а третий остался безымянным, ибо на то, чтобы подобрать имя и ему, попросту не хватило времени – царица желала совершить набег на остров до конца весны.

Воительницы грузились на корабли вместе с конями, поскольку и не мыслили себя без них, презирая пеший бой. Царица Силея лично следила за погрузкой, ожидая немедленного отплытия. Оставшиеся на берегу в качестве заложников эллины тоскливо, с двойственным чувством печали и радости, наблюдали за отплытием товарищей издалека. Среди них волей жребия оказался и Медрей, не рассчитывающий на то, что корабли благополучно вернутся назад.

Предводительницей отряда амазонок, которые должны были напасть на храм Ахилла, была назначена любимица царицы Силен Дара. Уже немолодая, в многочисленных боевых шрамах, она вселяла в эллинов поистине мистический ужас своим исполинским ростом и выжженным правым глазом.

Когда все уже погрузились на корабли, у моря остались стоять лишь Алкиний с Мидой, не в силах разжать объятий. Царица Силея, презрительно смерив юношу взглядом, отошла в сторону, давая возможность младшей сестре попрощаться.

…Легкий бриз красиво разметал черные как смоль волосы девушки по плечам, а в ее глазах застыла, как показалось Алкинию, вечная печаль, и он почувствовал, что они прощаются навсегда. Это было невозможно, ведь только богам позволено предугадывать события наперед. Видеть будущее и, при желании, менять его.

Протянув руку, Алкиний осторожно коснулся развевающихся волос девушки.

– Прощай… – едва слышно прошептал он.

Покинув устье Териодонта, корабли направились к острову Ахилла, до которого было около двух тысяч стадиев. Обученные греками мореходному искусству, воительницы с энтузиазмом взялись за весла. Женщины почти не разговаривали с моряками, держа их на дистанции, хотя все распоряжения, связанные с управлением кораблями, выполняли беспрекословно.

Те несколько дней, пока они плыли, Алкиния не покидали тревожные предчувствия. И вот когда до острова оставалось совсем уже немного, Алкиния посетил удивительный сон.

…Он долго блуждал темными лесными тропами, ища выход, спотыкаясь и падая, рассекая в кровь колени и руки. Ему все казалось, что где-то совсем недалеко его ждет Мида, он слышал ее голос, полный тоски. Она звала, но сомкнувшиеся вокруг деревья не пропускали Алкиния к ней. Потом он вдруг оказался у прекрасного храма с высокими колоннами и куполообразной крышей.

Храм сиял неестественной белизной, резко выделяясь на фоне черного леса. Юноша сделал шаг и оказался на его пороге.

Внутри храма был алтарь, у которого горел жертвенный огонь. Над ним высилась большая, в рост человека, мраморная статуя прекрасного молодого мужчины с чистым ликом божества, а вокруг блистало золото в туманном сияющем ореоле. Здесь были чаши, драгоценные камни, прекрасные перстни, чеканные тарелки из серебра и еще много других сокровищ…

Алкиний не смог всего рассмотреть – его взгляд сразу же приковала статуя. Теперь он ни на секунду не сомневался, что во сне попал в тот самый храм Ахилла, куда и плыл.