Денис Юрин - Тайны Далечья Страница 13

Засветился камень ярко-ярко, омутник глаза зажмурил, а когда открыл их, увидел, что шкатулка у него в руках распахнулась, а чародей на месте застыл и стал совсем прозрачным. Замок зашатался. Кинулся в страхе Михрютка к двери, а там чародей. «Эх, была не была», – подумал омутник да сквозь чародея пробежал, словно сквозь туман. Некрос и вправду в призрака превратился. Да и замок на глазах таять стал. Бежит Михрютка, торопится, через ступеньки перепрыгивает, что прямо у него под ногами туманом исчезают. Добежал до тронной залы, подбежал к золотым статуям, думает: «Либо всех спасу, либо со всеми пропаду!» Обхватил свободной рукой статуи, прижался к ним и стал заклинание читать. Тут поднялся вихрь, подхватил Михрютку, закружил вместе со статуями. Все вокруг в туман превращается, вихрь туман втягивает, и тот в шкатулке исчезает. Понял он, что нельзя ему шкатулку из рук выпускать, иначе конец, станет бедный омутник таким же, как чародей.

Очнулся Михрютка на зеленой травке, над ним по небу голубому белые облачка проплывают, ветерок свежий его обвевает, где-то неподалеку море плещется. А он рукой шкатулку к себе прижимает да так крепко, что аж пальцы побелели. Шкатулка захлопнута, а на крышке все тот же камень зелененький, только уже целый и не светится боле.

– Очнулся, милок? – спрашивает бабка Гапа.

– Откуда ж ты взялась? Ведь я своими глазами видел…

– Глазам-то не всегда верить можно, – усмехается бабка Гапа, – а ушам и вовсе почти никогда. Опасно мне было с тобой оставаться, чтобы беду на тебя не навлечь. Вот и ушла жить в родные края, Пелагия-то мне родней доводится, предки ее дальние семьей моей были. А за тобой приглядывала потихоньку. То птицей, то лягушкой, а в деревне вот кошкой Муркой.

– Так это ты была?

– А ты и не догадался? Эх, молод ты еще, неразумен, хоть и царь.

– Какой же я царь, бабушка? Ты же ведаешь, омутник я.

– А ты на себя посмотри.

Глянул Михрютка, а на груди у него, там, где раньше камень висел, листочек дубовый золотом горит – знак власти царской. И рассказала ему бабка Гапа все, что знала.

Могущественным чародеем был Некрос. Много зла сотворил он за долгую жизнь. Много бед принес. Целое войско мог убить одним взглядом, а потом оживить мертвецов, чтобы служили ему верой и правдой. Не только люди погибали от рук Некроса, но и ведьмы, и колдуны, и обитатели лесные, полевые да домовые, что люди «нечистой силой» кличут. Никому не было спасения. Но как-то раз не повезло и Некросу. Захотел он быть владыкой не только на суше, но и на море. Прогневал царя морского, слуг его верных убивая. Царь морской поднялся из глубин, а вместе с ним волны огромные на сушу обрушились, все живое на своем пути сметая. И наложил царь морской на Некроса заклятие страшное, заключил его вместе с замком и всеми слугами в шкатулку малую да камнем волшебным запечатал. А шкатулку ту с собой на дно морское забрал.

Много воды утекло с тех пор, стали эти страшные события забываться. Как шкатулка из морского царства исчезла, бабка Гапа не ведала, а только забрел в лес их заповедный, где отец Михрюткин владыкой был, человек один. Он эту шкатулку под деревом и закопал, а леший ее вырыл и Царю лесному доставил, как положено. Не ведал владыка, что делает, открыл шкатулку. Сила в нем была немалая, и камень ему покорился. Выпустил он нечаянно Некроса на свободу. Поначалу ничего и не понял: из шкатулки дымок вылетел да испарился. А вот на шее у Царя лесного шнурок появился, а на нем – половинка камня-ключа. Смекнул тут царь, что шкатулка-то непростая. Только прежде чем он догадался, Некрос одного из слуг его нерадивых подкупил, тот шкатулку у владыки и выкрал. А потом и пошел чародей на лес заповедный войной. Хотел, значит, камень тот вернуть, чтобы никто уже его обратно в ящичек не загнал. А у камня еще один секрет был: нельзя его было ни выкрасть, ни отнять, только в дар получить либо обменять. Много тогда обитателей лесных полегло. Среди них и владыка, отец Михрютки. Но вот камня у него не оказалось, передал он ключ царице, а та перед битвой последней сыночку малому на шею повесила да укрыла Михрютку в болоте у бабки Гапы. Агриппина-то царю не родня вовсе, что за сиротку она в болоте приютила, о том никто не ведал, после битв жестоких сироток в лесу много осталось. А на знак царский, что на груди у Михрютки горел, заклятие было наложено: покуда камешек волшебный на шее у него висит, листочка золотого не видно. Так погибли Михрюткины родители, а Трифон, который шкатулку для Некроса выкрал, владыкой лесным стал, не без помощи чародея, разумеется. Так что на роду Михрютке было написано с Некросом сразиться.

Как повзрослел он, бабка ему болото и оставила, чтобы Трифон на какую другую службу его не определил. Чем дальше Михрютка от Царя лесного, тем позже тот камень волшебный у него на шее разглядит. А камень Трифон все время искал. Потому и чародей в наши края не совался боле до недавнего времени, пока в облике принца заморского к Василисе не посватался. Тут и понятно стало, что обнаружил Трифон пропажу. «Да, не к Варваре, а именно к Василисе, – отмахнулась бабка в ответ на Михрюткин немой вопрос, – я, чай, из ума еще не выжила». Царь-то Микола, шишка еловая, как рассуждал: выдам замуж Василису за принца заморского, Матвею придется на Варваре жениться, куда ему деться-то. А Настасья-колдунья его и надоумила, как это дельце ловчее обтяпать. Пусть, значит, Васька-Змей Варвару в пещере подержит, а Матвею сказать – похитил, мол, Змей поганый его суженую, но имени не называть. А как освободит Матвей Варвару, так, стало быть, по всем законам ему на ней и жениться. А Василиса к тому времени уже за морем будет. Только не знал царь Микола, за кого дочь младшую замуж выдает. Зато Настасья с Трифоном знали, что делают.

Предсказала Трифону древняя колдунья из подземных пещер, что одна из дочерей царя Миколы ему жизнь спасет, а другая – трон отберет, но не сказала, какая именно что сделает. Он бы давно от девчонок избавился, да спасительницу будущую погубить боялся. Оттого он и Настасью к царевнам приставил. Долго Настасья к девушкам приглядывалась, покуда не решила, что Василиса для Лесного царя опасна, кому ж трон занять, как не красавице писаной, к чьей красе ни бедный, ни богатый, ни простой, ни знатный, ни человек, ни обитатель лесной равнодушным остаться не может. А тут как раз Трифон камень-то и обнаружил, а вместе с камнем и наследника законного. Вот и решил он одним махом двух зайцев убить. Знал, что Матвей пойдет Василису спасать. Знал и то, что одному царевичу до Василисы не добраться, а вот если омутник ему помогать станет, то попадут они к чародею, там и погибнут. Так бы по его и вышло, кабы не две старушки, коротающие свой век в тихой деревеньке, да кабы не Варвара, что за Михрюткой увязалась. Вот она пророчество и исполнила, закрыла собой наследника, спасла; тем самым трона Трифона лишила, который он незаконно занял.