Алан Фостер - Пожиратели света и тьмы Страница 13

Несколько дней понадобилось обезьянам, чтобы добраться до места слияния Орисбаба и Кохобота. Здесь широкий водный поток сворачивал на запад и уже в едином русле устремлялся к океану.

Как только войско вышло на высокий берег, Гомо спустился с дерева и сказал подошедшему Эхомбе:

— Вот она, граница нашей земли! Отсюда воды текут на запад, в Семордрию. Если в этом месте переправиться через реку, то останется день пути до Кора-Кери. Однако в этом мы тебе не помощники, на тот берег ты должен перебраться сам. Нам пора возвращаться домой. Там теперь безопасно, детишки могут спокойно прыгать с ветки на ветку и без всякой опаски выбегать к реке, чтобы утолить жажду.

Он поднял руки и неуклюже обнял склонившегося к нему Этиоля. Объятие оказалось на удивление крепким.

— До свидания, Этиоль Эхомба! Я всегда буду вспоминать о тебе как о герое, потому что думать, что ты дурак, мне неприятно.

Эхомба положил руку на маленькое шерстистое плечо друга, ласково потрепал его.

— Поверь, для твоего пищеварения эта разница не имеет никакого значения. Я был рад подружиться с тобой, помочь твоему народу.

Между тем многочисленная толпа обезьян все ближе и ближе подвигалась к человеку. Все сгорали от любопытства, ожидая, как старший брат будет одолевать непреодолимую для народа деревьев водную преграду. Обезьяны ждали чуда.

Эхомба оглядел их напряженные мордочки, широко открытые глаза. Кое-кто замер, поджав лапки к груди и сжав маленькие розовые пальчики в кулаки. Другие спускались к воде, пробовали ее на ощупь, повизгивали. Третьи зевали, ожидая команды отправляться в обратный путь.

Человек очень быстро разрешил все сомнения. Он закрепил оружие на спине, потуже подвязал заплечный мешок, вскинул копье — теперь его древко было направлено параллельно земле — и ступил в воду. Потом оттолкнулся и поплыл. Обезьяны, все поголовно, замерли, потом дружно заверещали, а Эхомба между тем широкими гребками уже одолел первую сотню метров. Он был отличным пловцом, Этиоль Эхомба, и ничуть не боялся водного простора. Позади него вскипел изумленный обезьяний вой, но скоро и эти звуки затихли, придавленные мерным плеском струй и тем незабываемым шелестом, с каким текучая вода общается с землей и небом.

На стрежне Этиоль неожиданно обнаружил, что кто-то его догоняет.

Это была огромная лягушка, каких пастуху встречать не доводилось. Плыла она резво, и один ее гребок был равен трем гребкам человека. На морде у лягушки виднелось что-то вроде прозрачной маски или очков для плавания под водой, к которым была прикреплена поднятая вертикально вверх трубка из какого-то неизвестного, отливающего синим цветом материала.

От неожиданности Эхомба сбился с ритма, неуклюже забарахтался в воде. Лягушка в два гребка подплыла к нему, поддержала и похвалила:

— Ты неплохо плаваешь, человек. Пастух справился с мгновенным замешательством и вновь принялся взмахивать руками.

— Что это на тебе надето? — спросил он и при этом указал на странное одеяние, в которое вырядилась лягушка.

— Наряд для подводного плавания. Маска, трубка, гидрокостюм. Ласты у меня свои. Я большая поклонница всяких технических штучек. В то время как мои соплеменники вынуждены каждые несколько минут всплывать для забора воздуха, я могу в три раза дольше оставаться под водой. С помощью этих резервных приспособлений я могу заплывать на неизведанные акватории, куда ни одна бестолковая в техническом отношении тварь и не сунется!

Лягушка неожиданно подмигнула ему. Огромный, прикрытый увеличительным стеклом глаз закрылся и вновь открылся. Зрелище было удивительное, и человек рискнул подплыть поближе, тем более что лягушка вела себя вполне миролюбиво и с тем же энтузиазмом продолжала:

— Здесь, на реке, есть места, где происходят выбросы метана — если, конечно, ты знаешь, что это такое. Там самая лучшая охота.

Эхомба перевернулся на спину и поплыл, закидывая руки за голову.

— Известно ли тебе, человек, — с нескрываемым превосходством выговорила лягушка, — что на белом свете есть много странных, полных всяких тайн мест. Большинство нос туда сунуть боятся. Но только не я!

Лягушка осклабилась — по-видимому, улыбнулась. Эта гримаса вызвала у Этиоля оторопь. Что поделаешь, если гигантские лягушки, даже энтузиасты технического прогресса, так и не научились улыбаться достойно, вежливо, чуть раздвинув губы.

— У меня есть друг-орел, — продолжала делиться соседка по заплыву, — тоже большой знаток теории полета. Он не испытывает охоты ловить лягушек. Ты бы видел, какой реактивный двигатель он соорудил. Крепится на спине…

Эхомба не выдержал.

— Это что, особая магия? — поинтересовался он.

Однако ответа не было. Лягушка уже успела нырнуть, только синие штанишки мелькнули на поверхности. Ну и пускай себе гребет!.. Эхомба успокоился, выбросил из головы отвлекающие мысли о странном. Мало ли чего в жизни не бывает! Если бы его предки, каждый раз встречаясь с чудом, ломали бы головы, почему случилось так, а не этак, они бы никогда не стали расой, овладевшей землей и водой.

Неожиданно его правая нога коснулась чего-то склизкого. На мгновение пастух напрягся, потом сообразил, что это речное дно. По-видимому, на этой стороне ложе реки было покато. Выбравшись на берег, Этиоль оглянулся, чтобы оценить проделанный путь. Никаких следов присутствия обезьяньего войска он не обнаружил. Видно, простившись, они тут же двинулись в обратный путь.

Выбравшись на берег, Эхомба первым делом проверил, не потерял ли он что-нибудь из оружия и пожитков. А убедившись, что все на месте, и сориентировавшись по солнцу, двинулся на восток.

На ночлег он устроился на берегу, у самого края воды. Все эти дни его окружал нескончаемый многоголосый гвалт обезьяньего царства. Оказывается, в природе было много других, более мелодичных и завораживающих звуков, например, шелест ветра, скрип сучьев, хлюпанье воды. Все они создавали подобие тишины, особенно любезной человеческому уху. Высыпавшие на небе звезды тоже как бы решили придвинуться к земле и воде — посмотреть, что за существо развело небольшой костерок на песке, чем там оно питается в темноте. Этот круг Этиолю был привычен и уютен. Здесь, среди звезд, деревьев, воды и песка, он чувствовал себя уверенно.

Пастух завернулся в одеяло и свернулся калачиком. Если кто-то затаил против него злые мысли, пусть даже сам эромакади, то нечего в ожидании опасности всю ночь бодрствовать. Как ни борись со сном, все равно усталость одолеет. И вопросами не стоит мучиться. Сколько их, на все не ответишь, а ему надо хорошенько отдохнуть. Он успеет почувствовать приближение беды. Рыба ударит хвостом по поверхности воды, крикнет птица.