Вениамин Шехтман - Мэджик юзеры Страница 13

— Блин, не успели начать, уже какими-то сиротками обросли. Богадельня.

— Стыдно, Дима! — укорил друга Яша, а кошка его поддержала, встав и мазнув Диму по лицу хвостом.

***

Но отмытая и налопавшаяся так, как по представлению Яши, не смог бы и Пантагрюэль, девочка, ничего о себе рассказывать не собиралась. Все больше льнула к Лере, а если не ходила за ней, как Тинки-Винки за Яшей, то сидела тихонько с выражением абсолютного довольства жизнью, кроме редких случаев, когда вдруг вскрикивала или чуть слышно стонала. Никто к ней не приставал, только Яша иногда скрипел при виде нее зубами, но вовсе не от неприязни к девочке. Просто, спать она решила никак не иначе, как рядом с Лерой и та ее, разумеется, и не думала отваживать. Яша же, был не то чтобы напрочь лишен ласки и нежности, но все это перешло в разряд "на бегу" и "за сарайчиком". Протестовать Яша и не думал — Кате Лера была объективно нужнее чем ему.

За неделю девочка, на радость Лере и на смех остальным, здорово отъелась и была прозвана "Катушкой". Близко сошлась с Тинки-Винки и они ежедневно о чем-то подолгу беседовали. Только таскать себя на руках, кошка девочке не позволяла, и если подозревала за Катушкой такое намерение, немедленно разыскивала Яшу и вспрыгивала к нему на плечи.

Жить в доме все еще было затруднительно, но чувствовалось, что еще чуть-чуть и строители утрут пот с усталых лиц натруженными ладонями и скажут "Принимайте работу, хозяева".

Приехал Арсен и привез двоих молодых людей, один из которых оказался девушкой. Этот неочевидный вывод касательно Саши, тощего невысоклика с бритой головой, умевшего искать спрятанное и видеть через стены, первой сделала Катушка. "У нее опять болит в животе, она привыкла к этому, но все равно сердится. У меня тоже заболело.". Сашины боли Лера купировала, ей это было легче легкого, а заодно подтвердила справедливость Катушкиного суждения.

Второй молодой человек отзывался на имя Валерий и как прибыл под шафе, так и не выходил из этого состояния, никогда впрочем, не опускаясь до всяких бесстыдств, типа рвоты или дебоша. Возможно, именно поддержание должного уровня алкоголя в крови и было его волшебным талантом. Ничего другого он не демонстрировал и ни о чем таком не рассказывал, хотя поболтать любил. Пьющим его тоже никогда не видели.

***

Раз в три-четыре дня заезжала посмотреть на, как она выразилась, "шапито" Рита. Но на ночь не оставалась и, поболтав и снабдив Катушку чем-нибудь кукольным или колечко-браслетиковым, убывала в Москву.

Шли дни и Яша с Димой, по-первости пытавшиеся придумать какие-то методики совместных занятий, ввести групповые тренировки, спланировать жизнь "сквота" с тем, чтобы он стал не просто прибежищем новоявленных магов, отлынивающих от работы и учебы, плюнули и развели руками. Никому-то это было не надо.

— Стимула нету, потому что. — так постулировал Дима и Яша кивнул

— И пусть бы подольше не было, так я скажу.

— А я скажу…

Но тут, подошел бригадир и утерев ладонью пот со лба, сказал: "Принимайте работу. Я Арсену звонил, он приедет сегодня, если вы скажете что все путем, расплатится.".

Повода сказать что-либо иное, у Димы, да и у остальных не было. Никакого шика, но безалаберная развалюха стала крепким и удобным жилищем. С электричеством, бетонированным погребом и обоями. Только, окна были как будто узковаты, да забор, воздвигнутый вокруг дома, но по периметру существенно уступавшему окружности участка, был для сельской местности высоковат.

Вечером строители убыли, но народу меньше как-будто и не стало, потому что Арсен привез с собой сразу троих. Все они были сестрами, невероятно деятельными и шумными. Арсен представил их как Ингу, Марту и Анну. Кто из них кто, никто не запомнил, уж очень они были похожи, хотя и не тройняшки. Сестры умели придавать еде, напиткам и лекарствам волшебные свойства. Делали они это только вместе, и хотя каждая делала разное, получалось всегда то, о чем они договаривались.

Новоселье праздновали широко. С модифицированным сестрами шампанским (пищащие пузырьки и свой цвет в каждом бокале) и травкой, которая ко всеобщему удивлению, все это время хранилась в Лерином чемодане.

— Я, — крутя за ножку бокал, убедительно говорил Яше Арсен, — могу поручиться: больше никого кто нам подходит — не найти. Есть еще немножко, но все либо дети малые, либо лоботанавты, с которыми не договоришься, либо психи полные.

— И худые. Я удивляюсь, как ты этих-то нашел.

— Не! — Арсен так качнул бокалом, что почти пролил содержимое, но продемонстрировав чудеса баланса, все-таки его спас. — Это я тебе не скажу пока. Это пока немножко секрет.

— Обидно! — ответил Яша, — Ну так хоть расскажи, много вобще магов-то оказалось?

— Да не очень. Так, по первым прикидкам, один, на много тысяч граждан. Может, на сто, а может на пятьдесят, точнее не скажу. На круг, вроде дофига, а на самом деле — не так чтобы. Но нам пока хватит. А напомни, зачем они нам?

Яша немножко задумался, и не совсем уверенно ответил.

— Они не то чтобы нам. И не так чтобы мы им. Это все чтобы мы, как-бы вместе.

— Э-ээ… Вроде, ты как-то это немножко четче описывал раньше.

— Так это до анаши было и до "сестрянского". Забей пока. Кушать вот хочется. Давай кушать станем, вон Лера сколько всего наколбасила разного.

VI

Очень красиво — это про любой лес. Хвойный, широколиственный, буш, пусть даже дендрарий. В самом грязном и замусоренном, выгоревшем либо затопленном и гниющем, все равно есть линии и изгибы, есть такие сочетания цветов и форм, что свет отразившись от них, распределяется по сетчатке глаза самым что ни на есть благодатным образом. Красиво.

Игорь топал и любовался, хлюпая промокшими уже в паре метров от дороги в незаметной канавке, ботинками. И это тоже славно, думал он. Вода приятно холодит ноги, которые иначе бы уже через час нагрелись бы и вспотели. Даже насквозь мокрые треккинговые ботинки, все равно легче болотных сапог, а до ревматизма еще лет двадцать минимум. Ревматизм в младые годы, это крайнее лузерство до которого ему никогда не пасть.

Не врал картограф. Пусть эта местность на картах и была вся в мелких рисочках, символизирующих непролазные топи, "окна" трясин и прочие любые сердцу фолклерных куликов и баскервилльских собак ландшафты, но на деле, болота хоть и чувствовались (приметами тому: особый запах улавливаемый даже нечуствительным Игоревым носом, темная насыщенность зелени, густота воздуха), однако грунт под ногами был плотным, шагалось легко и риска уйти в черную ледяную купель, подернутую ряской не было ни малейшего. Небольшие низинки и взгорки, толстые замшево-серые стволы то ли пихт, то ли лиственниц (Игорь их путал), редкий подлесок и пружинистый слой мешанины из опавшей хвои, листьев бузины и боярышника с куртинками травы, еще не вялой осенней, а вполне бодрой и сочной. Чего б не гулять?