Пол Андерсон - Три сердца и три льва Страница 14

Грохот копыт. Заржал конь, громко и гневно. Обернувшись, Хольгер увидел Алианору, галопом летевшую со стороны леса верхом на Папиллоне. Лицо девушки было искажено ужасом:

– Нет, Хольгер, нет! Не входи туда!

Глава 9

За его спиной разразился проклятьями Альфрик. Копье просвистело в воздухе на волосок от девушки. Хольгер замер, оцепенев от изумления.

– Бугор! Волоките его в Бугор! – закричал Альфрик.

Меривен что силы тащила его за собой. Трое Фарисеев ринулись вперед, точь-в-точь как регбисты. Хольгера вдруг охватила дикая ярость. Он бросился в бой. Одного свалил прямым ударом, тот рухнул наземь, да так и остался лежать. Правая рука Хольгера описала полукруг, волоча за собой Меривен, и кулак впечатался в обаятельное лицо второго. От третьего Хольгер уклонился. Перед ним вырос всадник, острие копья блеснуло у самой груди датчанина. Он оторвал вцепившуюся в него мертвой хваткой Меривен, поднял ее обеими руками и швырнул в грудь всаднику. Тот вылетел из седла.

Трое конных окружили Алианору. Папиллон взмыл на дыбы, ударил копытам и сшиб одного на землю. Молниеносно развернулся, укусил коня второго всадника. Тот жалобно заржал и галопом понесся прочь. Третий попытался проткнуть Алианору мечом. Она увернулась и спрыгнула с коня.

– Гей! – она прыгнула прямо в объятия разодетого в бархат Фарисея. Тот схватил ее, осклабясь. Но мигом позже он держал уже лебедя, а нрав у лебедей скверный.

– Ой! – завопил он, получив клювом в глаз.

– Ой-е-ей! – это удар крыла едва не сломал ему нос.

– Спасите! – это клюв Алианоры зажал ему палец. Всадник разжал руки, выпустил лебедя и пустился в бегство.

Господа из Фаэра вертелись вокруг Хольгера, острия их мечей секли и кололи незащищенное броней тело. Он был слишком разъярен, чтобы чуять боль. Какая-то часть его мозга холодно удивлялась небывалой удаче, позволившей ему пока что отделаться царапинами. Но удача ли это? Он отвесил ближайшему противнику полновесный удар, завладев его мечом и крутил им, отмахиваясь. Меч был легче железного, его легко удержать одной рукой, но лезвие острее бритвы. Воин целился ем в голову топором. Хольгер левой рукой перехватил топорище, вырвал его из пальцев врага. Защищался мечом и топором.

Папиллон атаковал толпу с тыла, лягался, кусался, топтал и пробился вскоре к своему хозяину. Нога Хольгера тут же нащупала стремя. Он взлетел в седло. Конь взял с места галопом.

Сзади застучали копыта. Обернувшись, Хольгер увидел несущихся вслед рыцарей Фаэра. Их кони были быстрее. Отнятое у врага оружие Хольгер бросил, а его копье Алианора, понятно, не могла принести, пока была в образе лебедя. Но его меч и щит висели у седла. Хольгер схватил их. Не было времени развязывать вьюк и доставать доспехи.

Сбоку летела белая лебедица. Вдруг она метнулась в сторону и в то место, где она только что была, ударил упавший сверху орел. Хольгер задрал голову. Огромные орлы один за другим падали с неба. Господи боже, они превращаются в орлов, теперь они ее достанут… Клювом и крыльями Алианора пробила себе дорогу и бросилась в лес, уже в человеческом обличье, теперь она могла скрыться от орлов-оборотней в чащобе. Но как ее уйти от погони, скачущей по земле?

Папиллона догнал всадник. Герцог Альфрик с мечом в руке. Длинные серебристые волосы развевались вокруг улыбавшегося как ни в чем не бывало лица. Сквозь грохот копыт, шум ветра в ушах и вой охотничьих рогов Хольгер отчетливо расслышал голос герцога:

– Посмотрим, сэр Хольгер из Дании, непобедим ты, или нет!

– Охотно! – датчанин повернул коня. Альфрик напал справа, где не было ни щита, ни брони, но датчанин об этом не думал. Его тяжелый меч ударил наотмашь, скрестился с легким клинком Фаэра. Меч Альфрика отскочил вбок. С ловкостью, какой он от себя не ожидал, Хольгер зацепил лезвием изогнутый эфес и что было сил крутанул кистью. Меч вылетел из руки герцога. Альфрик подскакал совсем близко, его левая рука выстрелила вперед, как голова атакующей кобры, схватила руку Хольгера на рукоятке меча. Герцог не смог бы долго удерживать более сильного противника, но ему нужен был лишь миг чтобы выхватить из-за пояса кинжал.

Хольгер извернулся в селе. Он не успел заслониться щитом, но успел ударить стальной оковкой его руку с кинжалом. Герцог взвыл. Дым повалил от его руки. Хольгер почуял смрад обожженной кожи. Белый конь бешеным галопом унес герцога вдаль. Великие Небеса, Хольгеру не солгали! Тела Фарисеев не выносят прикосновения железа!

– Ну, подходите, твари! Есть для вас кое-что!

Налетевшие всадники что есть мочи осадили коней и рассыпались в стороны. Хольгер увидел бегущих к нему лучников. Вот это уже гораздо хуже. Издалека они могут засыпать его стрелами. Как сумасшедший, Хольгер помчался к ним, решив расстроить их боевые порядки.

– Гу-гу! – рычал он. – Эге-гей, тигр идет!

Конные рыцари бросились прочь, но лучники не шелохнулись. Стрела свистнула возле уха.

Фарисеи взвыли! Вонзили шпоры в конские бока, побросали луки, галопом брызнули во все стороны, словно разбросанные взрывом. И это правда, подумал Хольгер триумфально, они не выносят своих имен. Следует это запомнить. Вот только… Почему, ничуть о том не думая, он выкрикнул молитву по-латыни? Ему захотелось обрушить им на головы всю небесную иерархию, но Хольгер решил не перегибать палку. Одно дело – творить искреннюю молитву, и совсем другое – призывать святые имена, чтобы потешиться чужим страхом; счастья это безусловно не принесет. (Откуда он это знает? Просто знает и все тут). Он ограничился тем, что показал на запад, выкрикивая:

– Гей, го, серебро!

Потому что молва гласила: Фарисеи не выносят и серебра.

Что– то блеснуло в истоптанной траве. Нагнувшись с седла, Хольгер поднял оброненный герцогом кинжал. Оружие ничуть не выглядело необыкновенным, но очень острое, легкое, как пушинка. Однако надпись гласила: «Пламенное Острие». Хольгер засунул его за пояс, надеясь что кинжал когда-нибудь да пригодится, окажется подходящим талисманом.

Теперь – Алианора. Он медленно поехал вдоль стены деревьев, громко зовя девушку по имени, но ответа не дождался. Радость триумфа мгновенно улетучилась. Если она погибла… Пусть их ад проглотит! Дело даже не в том, что теперь он остался один-одинешенек – она была прелестным ребенком и спасла ему жизнь. Глаза у него защипало: и чем же он ей отплатил? Хорош друг – жрал, пил и гонялся за юбками, пока она спала в холодной росе и…

– Алианора!!!

Никакого ответа. Вообще ни звука. Ветер отправился на ночлег, замок скрылся в сгустившемся мраке, лес стал стеной ночи. Ни звука, ни шевеления. Хольгер был единственным живым существом посреди туманного мрака. Он подумал беспокойно: больше здесь оставаться нельзя. Фарисеи вскоре что-нибудь да придумают. Они могут призвать на помощь союзников, не боящихся ни железа, ни божьего имени. Фею Моргану, например. Если уж бежать, то не откладывая.

Он поехал на запад вдоль стены леса, зовя Алианору. Мгла сгустилась, всплывая от земли белыми клубами и струями глуша стук копыт Папиллона, перехватывая Хольгеру дыхание. В гриве коня поблескивали капли, щит блестел от влаги, Хольгер видел теперь метра на два, не больше, мир вокруг сузился, стал маленьким и тесным.

Штучки Фарисеев, подумал Хольгер, и вдруг подступил страх. Его ослепили, теперь не так уж трудно будет одолеть. Хольгер пустил Папиллона галопом. Воздух был насыщен холодной сыростью, но губы у датчанина пересохли.

Что– то замаячило впереди в клубящейся серости, неясное, неразличимое. -эй, кто там? – крикнул он. – Стой, или худо будет!

В ответ раздался смех – не глумливый хохот Фаэра, а юный, звонкий смех.

– Хольгер, это я. Я искала себе коня. Мы ведь не можем пускаться в дальнюю дорогу, которая нас ждет, вдвоем на одном коне, а крылья мои устают быстро.

Он появилась из мглы – стройная фигурка в белой тунике из перьев. Капли росы блестели в ее волосах. Под ней был единорог, наверняка тот самый, что встретился Хольгеру с Меривен. Он приглядывался к датчанину умными глазами цвета оникса и держался поодаль. Впереди девушки, сгорбившись, примостился гном.

– Я вернулась поискать нашего малыша, – пояснила девушка. – А потом позвала моего единорога. Забери к себе гнома – единорог чужого долго на своей спине не потерпит.

Хольгеру стало невыносимо стыдно. Он совсем забыл о Гуги. А разъяренный герцог Альфрик наверняка быстро расправился бы с гномом. Хольгер взял из рук Алианоры маленького человечка и посадил перед собой.

– И что теперь? – спросил он.

– Теперь лучше галопом припустить, чтобы побыстрее с этой паршивой земли убраться, – буркнул Гуги. – Чем быстрее в порядочных краях очутимся, тем больше надежды, что живы останемся и всем расскажем, в какое дурное дело впутались.

– Резонно… Но боюсь, мы в такой мгле не найдем дороги.

– Я буду время от времени взлетать и искать путь, – заявила Алианора. – И мы их перехитрим.