Сказка старого эльфийского замка (СИ) - Морецкая Анна Страница 14

Хотя, мог и просто досыпать в свое удовольствие в теплой постели, пользуясь тем, что за окнами не многоголосый королевский дворец и огромный город, а тихая сельская местность, нарушить утренний покой которой может разве что петушиный крик из ближней деревни… да и рядом под одеялом девчонка из местных селянок, которую вполне еще можно потискать, а не служанка из дворца, сбегающая от него ни свет ни заря, чтоб только не попасться на глаза сенешалю или его доверенным.

А он вместо этих незатейливых радостей вынужден теперь ожидать нерасторопных родственников, лишь имея возможность позволить себе, скидывая зевки в кулак, молча злиться на весь окружающий мир. На сестрицу, которая могла и вовсе не приезжать в Лесную Цитадель, раз так уж не любит ранние подъемы, а спать себе в городском особняке хоть до обеденной трапезы! На зятя: вот какого… надо было тащить сюда жену, зная, что едешь на охоту?! Тут уж или бабы, или дичь! Оно ведь как?! Несколько дней мотаешься по лесу — ранний подъем, скачки, бой и азарт, потом крови море, опять же, а спать валишься, не чуя под собою ног. И не то, что дамам какое-то внимание уделять, тут едва пожрать-то успеваешь да морду сполоснуть поутру! Вот потом, день на пятый, а то и на седьмой, когда все вымотаются, а дичь, выставленная Главным ловчим, из леса в подвал на ледник в виде мяса переберется, вот тогда уж и застолья пойдут, и танцы, и, соответственно, дамы к месту придутся. Вот и ехала бы сестрица к балам поближе, как многие дамы делают — те, что не охотницы. Так ведь — нет, каждый раз тащатся на пару, а потом ждать себя заставляют!

Злился принц и на брата, за то, что волю родственникам дал не мерянную, а близняшке своей и вовсе с рук спускает все. И на Владиуса, что королю в капризах потакает, когда б мог и своей волей приструнить некоторых. И на Тая, молча и терпеливо стоящего рядом, как будто не впустую время летит, что вечно порядку следует, который никем кроме него самого, да вот Роя еще — вынужденно, не соблюдается.

А уж как он злился на жизнерадостных придворных и слов не подобрать! За то, что они, похоже, тоже были в курсе нелюбви сестрицы короля к ранним подъемам. Но только в отличие от него, не имеющие права пылать праведным гневом, они просто принимали это ожидаемое… хм, ожидание — философски и вполне подготовлено.

Чуть ниже того места, где сейчас стоял Рой, сразу за воротами и спущенным через ров мостом, знатные господа, как ни в чем не бывало, просто разбрелись по опушке подступавшего к самому замку леса. И кто парами, кто группками по нескольку человек, чинно беседуя или смеясь, вполне спокойно прогуливались вдоль рва. И уже дымились разложенные жаровни, от которых тянуло вкусным дымком, и слуги суетились вовсю, обнося народ зажаренными сосисками и парящими кружками с осенним глёгом. А ров в это тихое утро благодаря дремавшим на его глади листьям нимфеи и почти не колышущемуся камышу больше напоминал пруд в парке, чем грозное оборонительное сооружение, призванное остановить врага на подступах к замку. Это ощущение еще более поддерживал вид сидящих и щебечущих дам, которым уже настелили ковров по траве вала и подали сладостей.

В общем, было похоже, что кроме Наследника никто больше и не злиться на задержку, и даже не расстраивается. Понимание этого дразнило и раззадоривало и без того не радужное настроение Роя. Хотелось рявкнуть на праздную толпу и разогнать весь этот благостный импровизированный пикник, а потом вскочить на Грифа, прихватить своих собак и мчаться, наконец-то, в лес.

Когда по всем ощущениям терпение принца было уже на исходе он, наконец-таки, услышал позади себя многочисленные голоса. В тишине нижнего двора, где даже кони, чувствуя его злость, не отваживались громко фыркать, многоголосый говор, вылетая из забранного в камень поворота захаба, слышался звучно и звонко. А вслед за звуками показались и люди издававшие их. Первыми шли герцоги Вэйнтэриджский и Монтесэлтийский, соответственно дядя и двоюродный дед принца. В шаге за ними спешили личная прислуга, ближняя знать и придворные маги. Следом десяток гвардейцев с капитаном во главе, окруживших короля в его передвижном кресле и Архимага, шествующего рядом. И вот за ними, о Светлый Великий, наконец-то проснувшиеся супруги Морельские.

И сразу же весь нижний двор, пространство, в общем-то, не маленькое и пару минут назад еще тихое и пустое, заполнился народом и шумом. Тут и конюхи потянулись, ведя лошадей для вновь прибывших господ. Его Соловик, державший все это время под уздцы Грифа и Звезду Тая, вынужден был отступить к стене, давая дорогу другим.

Дядька с дедом, кивнув Рою и поклонившись королю, вместе со своими людьми быстро взгромоздились на коней и направились к воротам. Остальной народ, так же без задержки, направился за ними. Видно не ему одному уже не терпелось приступить к делу, ради которого они сюда все и прибыли. А вот Мэрид, похоже, опять никуда не спешил. Он о чем-то тихо переговаривался с Владиусом и даже не обернулся, когда к нему подвели коня.

Кайрина, между тем, обхаживала короля, не подпуская слугу к брату — собственноручно поправляла плащ на плечах, подтыкала свесившиеся складки покрывала, плотнее обматывала хвост шаперона вокруг шеи, приговаривая при этом, что зря он сам вышел провожать охотников, потому как утро нынче довольно прохладное и никому не станет лучше, если король простудиться. Брат смеялся над ее словами, пытался поцеловать ее порхающие по нему ручки и называл милой курочкой, которая зачем-то оставила своих цыплят дома и теперь изводит его своей заботой. Сестрица шутливо-обиженно дула губки и грозилась не обращать на него внимания вовсе.

А когда она, после очередной шутки старшего брата, попыталась переключиться на стоящего рядом младшего — на него, Роя, он не выдержал и, отведя ее руку от своего берета, перо на котором Кайя потянулась поправить, сказал:

— Все Мэрид, пошли. Если ты не заметил, то только тебя все и ждут!

И не дожидаясь от зятя уже ни слов, ни действий на свое резкое высказывание, вскочил на Грифа и направился на выезд со двора.

А за воротами все изменилось. Во-первых, природа тоже решила проснуться окончательно. Справа над деревьями солнце уже вспороло первым лучом полог серого марева и старательно высвечивало еще темные кущи, а туманный язык недоспавшего леса, перестав лизать лодыжки раскинувшихся на коврах дам, втягивался обратно под влажные от росы кусты. Впрочем, уже и дамы по коврам не лежали, а восседали в седлах — это, во-вторых. А потом и в-третьих… и в-четвертых… господа тоже были все верхом, и слуги в большинстве своем также, а жаровен и столов совсем не наблюдалось. Только и витал еще легким флером сладко-пряный аромат глёга в стоячем воздухе расходящегося утра, напоминая о том, что совсем недавно происходило на опушке.

По всей видимости, трех принцев народу хватило для того, чтоб сдвинуться с места, и во главе с ним — Роем, дядей и дедом, толпа устремилась, слава Тебе Светлый, в лес. Когда к ним присоединился Мэрид, Ройджен и внимания не обратил.

Но… если день с утра не заладился, то считай — не заладился совсем!

Стоило им прибыть на стояку, как Главный ловчий встретил их совершенно нерадостной новостью. Граф Флуманский, конечно же, был и знатен в нужной мере и, не в пример Рою, охотничьим делом увлекался с детства, и даже разводил сворных собак, чтоб со всем правом претендовать и получить сию должность. Но, вот одна беда — он был слишком молод, и это была первая Большая охота, которую он возглавлял. Так что, совершенно не предусмотрев некоторых нюансов, казавшихся мелочью, а именно позднего подъема одного из тех, без кого охота начаться в принципе не могла, он объявил загон в положенное по правилам время… и соответственно к данному моменту олень, пройдя место предполагаемой встречи с охотниками, унесся на запад.

Граф кланялся и клялся, что все поправимо… и тихо добавлял, что придется подождать.

Кто-то не сдержался, кто-то подхватил, и над толпой поплыло, перекликаясь на разные голоса: