Бумажный тигр. Власть (СИ) - Соловьёв Константин Сергеевич Страница 14

— О, я думал, ваш гонорар вполне отвечает… кхм…

— Он не учитывал расходов, которые я понесу! — хмыкнул Лэйд, — Теперь вся Хейвуд-стрит будет судачить о том, что старый Чабб раздобыл себе тучного клиента и теперь катается точно белый стилтонский сыр в масле. Это значит, еще добрый месяц мне придется открывать кредит в своей лавке каждому встречному, не напоминать о просрочках и даже не заикаться об их погашении. А уж каково мне теперь будет торговаться!

Крамби смутился.

— Если это причинило вам неудобство, я могу увеличить сумму. Скажем, до…

Лэйд махнул рукой быстрее, чем тот успел назвать цифру, прогоняя соблазн.

— Не утруждайтесь, — пробормотал он, отворачиваясь от окна, чтобы не видеть зубоскалящего Маккензи, — Как-нибудь обойдусь. Подавайте гудок или что тут у вас — и поехали! Иначе вам придется раскошелиться и на гонорар моей свите из сорока мальчишек и бродячих собак!

***

Крамби не пришлось подавать гудка или делать что-нибудь в этом роде. Он снял что-то вроде телефонной трубки и произнес в нее негромко несколько слов. Локомобиль, должно быть, только того и ждал. Он грузно по-паровозному вздохнул, зашипел стравливаемым из котла паром, несколько раз мягко дернулся, а потом плавно пошел вперед, неспешно набирая скорость и степенно покачиваясь. Благодаря превосходным амортизаторам стук колес по брусчатке почти не ощущался и Лэйд подумал, что если бы не знакомые ему вывески Хейвуд-стрит, плывущие мимо окна неспешной рекой, можно было бы вовсе не ощутить движения. Салон был отделан велюром и замшей, отчего пассажир невольно ощущал себя драгоценностью, лежащей в мягком футляре, освещался мягким гальваническим светом, а стекла имели мягкие каучуковые прокладке и совершенно не дребезжали на ходу.

Лэйд мысленно ужаснулся, попытавшись представить, в какую сумму компании его нанимателя обходилось содержание этого парового чудовища. Едва ли его можно прокормить обычным углем по два пенса за фунт, подумал он, устроив котелок на коленях, наверняка оно жрет исключительно кардифский очищенный, и только на этом, пожалуй, разоришься. А ведь еще нужен человек, который будет регулировать все эти тонкие поршни и механизмы, и другой, который будет протирать бронзу и…

— Вы… без багажа? — Крамби заметно удивился, — Я думал, для вашей работы требуется некоторое… оборудование.

Лэйд усмехнулся. Он не был обременен ничем кроме трости и котелка — вполне подходящий арсенал для джентльмена, выходящего в пятничный вечер из дома в его понимании. Возможно, чтобы не разочаровывать Крамби и не ронять свою цену как специалиста в его глазах, стоило захватить с собой пару дорожных чемоданов, набитых пустыми консервными банками и прочим громыхающим хламом? Ничто так не радует нанимателя, как сознание того, что каждый его шиллинг отработан целиком и полностью.

— Привык передвигаться налегке. Тот инструментарий, что пригодится мне в работе, не занимает излишне много места, уверяю вас.

Весь этот инструментарий помещался в карманах пиджака, но Лэйд подумал, что если бы ему вздумалось продемонстрировать Крамби хотя бы малую его часть, тот, пожалуй, сам пересел бы в багажное отделение локомобиля, лишь бы держаться подальше от странного пассажира. Там не было по-настоящему жутких вещей, которые он тоже не чурался использовать в своей работе, напротив, многие инструменты выглядели почти безобидно, но Лэйд знал, какое впечатление они могут оказать на неподготовленного человека.

Поездка в роскошном паровом экипаже лишь первые несколько минут доставляла ему удовольствие, должно быть, в силу новизны ощущений. Уже через несколько минут она начала тяготить Лэйда, а к тому моменту, когда они добрались до конца Хейвуд-стрит, он уже ощущал себя не на своем месте.

Диванчик оказался комфортабельным, но явно не рассчитанным на джентльмена его комплекции, чересчур узким и с неудобным подголовником. Мягчайшие пружины совсем не держали веса тела, а подлокотники при всей изящности форм, напротив, были из твердого, как камень, красного дерева. Все это не располагало к удобной позе и Лэйд был вынужден принять полулежащее положение, в котором его быстро начало укачивать. Комфортабельный салон уже не радовал его, напротив, теперь он казался ему тесным и душным, а отсутствие привычной вибрации колес под днищем и свиста ветра в ушах быстро превращало поездку в

в утомительное занятие, ничуть не освежающее душу.

Должно быть, сам Крамби привык к такому способу передвижения и часто им пользовался — удобно расположившись напротив него на таком же диванчике, он улыбался Лэйду, и эта улыбка явно не была вымученной, надетой по случаю, как надевают нелюбимый костюм. Это была обаятельная и свежая улыбка молодого, уверенного в себе мужчины — столь превосходный образчик, что впору повесить в гостиной, чтоб сэкономить на газовом освещении, мрачно подумал Лэйд, вынужденный созерцать ее. Даже не хочется думать, сколько он платит своему дантисту для поддержания ее в нужном виде… Свою собственную он ощущал неестественной и тяжелой, не идущей случаю, точно одолженной у старьевщика.

Крамби и выглядел несравнимо лучше, чем два дня назад. Из глаз ушла краснота, сменившись здоровым блеском, подбородок был превосходным образом выбрит, а над прической явно трудилась не его собственная пятерня, пусть и вооруженная ухоженными ногтями, а опытные руки парикмахера. Да и в целом…

— Хорошо выглядите, — кивнул ему Лэйд, — Совсем не похожи на ту развалину, которая вползла в мой кабинет третьего дня. Признайтесь, пропустили пару стаканов по пути?

Крамби не был пьян, в тесном пространстве пассажирского салона его тело источало не кислую винную отдушку, а запах лосьона для бритья и хорошего одеколона — что-то с нотками морской соли и жимолости. Может, бросил под язык плавничок форели? Или угостился щепоткой-другой приготовленного на пару карпа? Лэйд не был вхож в круги высшей деловой аристократии, да и знал о них преимущественно из колонок светской хроники, но слышал, что в этих кругах рыбное зелье пользуется не меньшим уважением, чем в Скрэпси. Правда, и угощаются там, надо думать, не дешевым рыбным варевом, как в подворотнях, и не грязной строганиной, обильно приправленной тиной и солью…

Впрочем, сам Крамби, пусть и посвежевший, не подтверждал этой теории никоим образом. Черный бархатный галстук с низкой посадкой открывал приличную часть его шеи, на здоровой гладкой коже которой не угадывалось ни вздувшихся багровых линий, похожих на воспалившиеся подкожные шрамы — верный признак активно растущих жабр — ни даже шелушащихся пигментных пятен, этих верных спутников отрастающей чешуи. Если Крамби и баловался тайком рыбным зельем, как многие молодые кутилы при хороших деньгах, то делал это осмотрительно и в меру.

— Добрые новости пьянят не хуже вина, — Крамби улыбнулся в ответ, — Так что в некотором смысле я действительно немного под мухой. Не просыхаю вот уже два дня, как старый сапожник.

Кажется, это была первая настоящая улыбка, которую Лэйд видел на его лице. И она шла ему не меньше, чем превосходный костюм, изысканная бутоньерка или хорошая прическа. Некоторые лица прямо-таки созданы для того, чтобы улыбаться, и Крамби определенно относился к этой категории людей.

Он просто молод, подумал Лэйд, силясь улыбнуться в ответ, а в молодости одной улыбки достаточно, чтобы превратить тебя в писанного красавца, стерев в одно мгновенье все горести и беды. Счастливая пора, которой мы так мало уделяли внимания…

— Дайте угадаю. Ни одной новой беды за последние два дня?

— Ни единой с самой среды! — подтвердил Крамби, — Вообразите себе, ни один человек не покалечился, не поранился, ни причинил себе увечий и, кажется, даже не простудился. Счастливейшие сорок восемь часов в моей жизни! Мне больше не требуется оглушать себя снотворным, чтобы забыться сном на пару часов, и даже аппетит как будто возвращается. Господи, кажется, я не был так счастлив со времен кризиса девяносто третьего года, который чуть было не перетер всех нас в порошок!