Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 3. Каменный Трон Страница 14

Ульв подумал. Колдун собирался сделать именно то, чего они от него добивались, – уйти из башни. И не будет ничего плохого в том, если своими сокровищами он поделится именно с ним, Ульвом. Несправедливо, что все богатства и почести достаются одному Бьярни, сыну рабыни!

– И как велики твои сокровища? – холодно спросил он.

– На твою долю придется столько золота, сколько может унести на спине бык. Я спрячу твою половину в Покое Волшбы, и ты один будешь знать это место, никто другой сокровища не найдет. А за это ты проделаешь в огне проход, чтобы я мог выйти.

– Но как я проделаю проход?

– Скажи, что ты видишь открытую дверь, и потребуй, чтобы тебя пропустили к ней. Когда проход будет сделан, я выйду с моей долей сокровищ, а ты потом, когда все войдут в башню, найдешь в Покое Волшбы столько же золота, сколько я унесу. И ты сам сможешь решить, делиться золотом с другими или нет. Ну, иди же! Сейчас, пока темно и большинство людей спит, наше дело будет проще всего осуществить.

Бьярни думал, что Ульв ляжет спать, и очень удивился, когда тот снова вышел из шатра, причем вооруженный.

– Куда это ты собрался? – спрашивал его удивленный Альвгрим.

– Я думаю, что эта подлая собака именно сейчас, пока наши люди отдыхают, попробует опять прорваться! – ответил Ульв. – Такое у меня предчувствие.

– Но мы опять разожгли огонь, видишь, как полыхает? Бьярни решил, что нельзя дать колдуну остыть и отдохнуть, пусть ему будет жарко всю ночь! А наутро посмотрим.

– Я сам посмотрю, и прямо сейчас. Да вон же! – вдруг заорал Ульв, показывая в стену башни. – Вон, смотрите, дверь открывается! Сейчас он выйдет, этот летучий гад! Скорее, раздвиньте огонь!

Он побежал к башне, и хирдманы в недоумении и тревоге устремились за ним. Никто ничего не видел, кроме стены бушующего огня, до половины скрывшей башню, но Ульв показывал прямо в пламя, кричал и уверял, что видит дверь, из которой вот-вот покажется колдун, и требовал сделать проход в огне, чтобы можно было ворваться внутрь. Хирдманы подчинились, и к тому времени, как Бьярни и Ивар прибежали на шум, пылающие дрова уже были раздвинуты и образовался проход шириной шага в три.

Ульв устремился туда со щитом и секирой наготове, и вдруг в стене и правда открылась дверь! Теперь ее увидели все, и все разом закричали. А из черного проема стремительно вырвался огромный бык – серый, косматый, с дико горящими красными глазами. Из ноздрей его валил дым, из пасти извергалось пламя, с огромных изогнутых рогов сыпались искры. Опустив рога, с драконьим ревом бык рванулся в расчищенный проход, так что хирдманы едва успели отскочить в стороны. В диком ужасе люди бросились прочь, а бык, никого не преследуя, устремился к лесу. Как огненный шар, он мчался через луговину, и на спине у него был привязан большой тяжелый мешок.

Немного опомнившись, кварги стали бросать ему вслед копья и пускать стрелы, и многие попали, но железные наконечники отскакивали от серой шкуры, как от камня, и потом их подбирали тупыми и зазубренными. Кто-то пустился в погоню, но бык почти мгновенно скрылся в лесу.

Сияние угасло, рев стих. Огонь еще горел под стенами башни, освещая луговину, и при его свете были хорошо видны распахнутые двери в каменной стене. Но башня была мертва и напоминала покинутое осиное гнездо. Теперь это была лишь каменная скорлупа от съеденного ореха, каменное яйцо, из которого вылупился дракон.

– Это был он, Кадарн! – гудели деревенские, прибежавшие на шум. – Он надел свою серую шкуру и превратился в быка.

Лезть в башню никто не решился, и даже Ульв, рвавшийся внутрь, только сунулся с факелом в черный провал и сразу выскочил обратно: там было горячо, как в кипящем котле. Огонь погасили, но только еще через день в башню оказалось возможно зайти. Ульв весь день ходил вокруг, изнывая и неразборчиво бранясь.

Когда башня наконец остыла, ничего примечательного там не обнаружилось. Дощатое перекрытие сгорело и обрушилось, от утвари, если она тут была, остались одни угли. Ульв долго рылся по углам, разбрасывая обгоревшие обломки непонятно чего, но и ему в итоге повезло не больше.

– Это вонючая сволочь обманула нас! – кричал он. – Этот гад меня заморочил, заставил отрыть ему проход и сбежал, а сам забрал все сокровища! Мы остались ни с чем!

Пустая и покинутая, закопченная башня возвышалась в долине, как одинокий черный зуб.

– Теперь нужно спешить, – раздался позади знакомый голос. Обернувшись, Бьярни увидел Эалайд, все еще в облике Элит.

– Что – не получилось? – У него упало сердце. – Почему ты все еще… в этом?

Сам того не замечая, он отозвался о внешности своей сестры как о платье.

Эалайд улыбнулась:

– Не тревожься. Мне нужно немного времени, чтобы окончательно разрушить чары, но теперь это не трудно, поскольку сила Лет-Н-Айла больше не питает их. Я устрою все наилучшим образом, для твоей и моей чести. А сейчас идем. Вам нужно подкрепить свои силы.

Уже знакомый бруиден появился за ее спиной, словно соткавшись из воздуха. И кварги устремились к нему с такой радостной готовностью, словно каждый увидел свой собственный родной дом. Похоже, спутники Бьярни уже привыкли к этому чуду – к дому с пламенем в очаге и угощением на столах, который сам появляется именно в том месте, где нужен.

В бруидене их снова ждали сестры Эалайд и принялись угощать гостей, которые приветствовали дочерей Боадага будто старых знакомых. Эалайд села рядом с Бьярни.

– Выслушай меня, пришло мне время исполнить мое обещание, – сказала она, и Бьярни с готовностью отставил кубок. – Теперь, когда ты помог мне, я взамен помогу тебе обрести силы даже большие, чем ты имел раньше. Скажи-ка: не хочешь ли ты сам стать ригом острова Ивленн?

– Ты шутишь? – удивился Бьярни. – Какой из меня король?

– Почему же нет? Ты – королевского рода, хорош собой, учтив и отважен.

– Но на Ивленне уже есть риги – целых два. Их-то куда девать?

– Власть их незаконна.

– Что ты говоришь! Ведь они – сыновья прежней королевы Айлен, разве нет?

– Да, они сыновья королевы Айлен. Но у королевы Айлен еще есть дочь!

– Дочь?

– Да. Именно дочь является законной наследницей матери, и только ее муж имеет право стать настоящим королем. А королева Айлен вовсе не нуждалась в помощи мужчины, для того чтобы управлять своей землей и даже защищать ее. О, это была выдающаяся женщина! В жилах ее текла кровь нашего народа, как народа круитне и уладов, и от всех своих предков она взяла лучшее. Не было мужчины, который превзошел бы ее умом, решительностью, справедливостью и отвагой. Но при этом она отличалась пылкостью в любви и не лишала благородных героев своего внимания. Старшего сына она родила от могучего воина, Ригена Кровавых Копий, предводителя фениев острова Ивленн. Второго сына она родила от могущественного колдуна, бежавшего сюда от своих врагов с острова Эриу, по имени Матах. Эти двое долго соперничали между собой за ее любовь и за первое место возле трона. А между тем, когда королева была уже не очень молода, хотя и не утратила своей красоты, она одарила своей любовью одного из юных фениев, по имени Дайре. И вскоре после этого он погиб во время охоты. Королева была убеждена, что виной тому злой умысел, но доказать ничего не удалось. Уже после смерти его она родила дочь и дала ей имя Фиал. Но, поскольку королева была уже в годах, роды дались ей тяжело, она стала болеть и вскоре умерла. И Риген, и Матах оба хотели видеть на троне своих сыновей – ведь Фиал была еще слишком мала. Собрание в Старой Тетре постановило: чтобы не плодить раздоров, вручить королевскую власть обоим сыновьям Айлен. Но только до тех пор, пока Фиал не подрастет настолько, чтобы она могла избрать мужа.