Михаил Успенский - Время Оно Страница 14

Бабура сообразил, что изводить вредных насекомых сейчас начнут прямо на нем, и поспешно вскочил на ноги. Жихарь поднял черенок.

— Бегу, бегу, — сказал Бабура. — С тобой, бирюком и отлюдником, уж и пошутить нельзя! Да пригляди за степняцкими портами — отвечать будешь!

— Отвечу, отвечу, — пообещал Жихарь. — Ты давай живой ногой, а то деньги пропадут.

Бабура был таков и вскоре вернулся с Невзором. Новоявленный управитель явился в долгополой шубе на выходных соболях и в высокой бобровой шапке, несмотря на жару. Рукава у шубы свисали чуть не до земли.

— Понятно, — сказал Невзор, хотя Жихарь еще и слова не вымолвил. — Продал пару десятков бревен на сторону, а теперь будешь орать, что не хватает…

— Выкупиться желаю из кабалы, — сказал богатырь и положил свое оружие на траву в знак дружелюбных намерений.

От такой наглости пустоглазый оторопел.

— Кого выкупиться? — закричал он. — Тебе такой разговор затевать надо самое малое лет через двадцать!

Тут за плечом у Невзора возник давешний нищеброд и зашептал что-то управителю на ухо, и Невзор, дивное дело, не отшвырнул побирушку, а внимательно выслушал.

«Эк мне дедушка ворожит за единый медный грош!» — удивился про себя богатырь.

— Ну, пойдем ко мне потолкуем, — сказал пустоглазый совсем другим голосом.

Жихарь двинулся к кабаку, на ходу хотел поблагодарить нищего за содействие и посулить ему дополнительное вознаграждение, но нищий снова пропал — то ли от великой скромности, то ли от чего еще.

Невзор к тому времени надстроил кабак; поднялись в горницу, забитую множеством вещей, полученных бывшим кабатчиком от местных жителей и пришлых людей.

— Богатый заклад за себя даю, — сказал Жихарь, усаживаясь на табурет.

Невзор хмыкнул.

— И каков же заклад?

— Желаю заложить славу свою — добрую и худую! — торжественно сказал богатырь и подбоченился. — Разве мало?

Невзор призадумался, вынул из шубы свое счетное устройство и начал привычно гонять костяшки по прутьям.

— Невелика твоя слава — что добрая, что худая, — сказал он.

— Да ты что! — взвился Жихарь. — Она у меня всесветная! Мои дела всякому в мире ведомы — и шаману дикому, и владыке великому! Я с утра, бывало, царство на меч брал, а к вечеру его же в кости проигрывал! Я одних царевен с принцессами освободил-избавил как бы не три сотни! От меня менты на чудесной завывающей повозке в страхе бежали! Меня сам Ваня Золотарев… Да что лишку говорить — обо мне целая книга составлена, хоть у княжны своей спроси…

(Помянул княжну — и сразу смутно стало на душе.)

— Тут и думать нечего, — продолжил богатырь. — Мне по всей Дикой Степи кумиров понаставили — правда, их каменными бабами кличут, но это по ошибке толмачей. Дело верное, не сомневайся, а новой славы я себе скоро добуду. Со славой и деньги придут, не задержатся, тогда заклад и выкуплю…

Ничего Невзор не ответил, только уставил пустые свои очи неведомо куда, а пальцы его все брякали да брякали костяшками, как будто жили сами по себе.

— Ин ладно, — сказал кабатчик после долгого молчания. — Договорились. Пиши расписку — я тебя научу, что писать. Только помни — возвращать все равно придется с лихвой, на старые долги новые падут — больше добывай золота, возами вези!

— Как не привезти! — обрадовался Жихарь. — Ты знай сундуки готовь! Неправильный я буду богатырь, коли допрежнюю славу не выкуплю и к новообретенной не прибавлю.

«Что-то слишком быстро он согласился, — подумал герой. — Не было бы подвоха. Или ему дедушка нищий чего внушил — пустоглазый вроде бы не в своей воле…»

Жихарь каждое сказанное для расписки Невзорово слово крутил в уме так и сяк — вроде бы все обычно, как полагается, будто и не славу он закладывает, добрую и худую, а женино золотое обручье с самоцветами. Ну, лихва — само собой, куда кабатчику без лихвы, он же не благородный воитель… Не худо бы и свидетелей позвать, да ведь нынче все свидетели руку пустоглазого держать станут… Ладно, завалю его впоследствии золотом — пусть подавится. Главное дело — освободиться…

Богатырская рука и так была к перу непривычная, а тут пальцы и вовсе одеревенели, как и хотел он сообщить далекому побратиму. Припоминая начертания полузабытых знаков, Жихарь то и дело совал кончик пера в рот, отчего язык и губы почернели.

Наконец на пергамент пала тяжкая богатырская подпись.

Невзор ловко выхватил расписку из-под руки Жихаря, прижал трепетно к груди и словно бы преобразился: ростом стал повыше, плечами пошире, да и в глазах, дотоле пустых, что-то такое появилось…

— Добро, тащи мои доспехи, — приказал богатырь. — Пора снаряжаться в поход, уже просохли пути и дороги. Кончил дождь моросить, вот я и поеду…

Невзор поглядел на него с великим изумлением, спрятал грамоту за пазуху и сказал:

— А ты чего это тут делаешь, оборванец? Ты кто таков? Какого роду-племени и за каким делом без спросу явился? Ежели на работу наниматься, то ступай вниз, там живет такой человек, Бабура, он тебя живо определит, а здесь тебе делать нечего… И почему у тебя пасть черная — ты не чернила ли мои сдуру выпил?

Изумление Жихаря было не менее велико.

— Сам ты сдурел, из ума выжил, Невзорище пустоглазое! Я же тебе великий залог дал! Верни доспехи, сапоги и все, что положено!

Невзор поглядел на него зверем:

— Да как у тебя язык-то повернулся, пьянь подзаборная, меня, богатыря Невзора, миру избавителя, пустоглазым именовать? Да по моему слову не только что Многоборье — все мои побратимы с великим воинством подымутся! Я Чих-орду расточил, страхоила поразил, весь свет прошел!

«Точно спятил, — решил Жихарь. — Теперь его посадят в срубе на цепь, чтобы чего не навредил, и лечить станут ледяной водой и собачьими хохоряшками. Надо у него расписку отобрать — безумному какая расписка!»

Он сгреб кабатчика за ворот собольей шубы, приподнял одной рукой, а другой полез за пазуху. Ворот затрещал, а Невзор заверещал, как заяц, настигнутый лисою. Потом начал больно царапать богатырские руки. Жихарь швырнул его в угол, подошел и легонько пнул ногой…

На шум и верещание прибежал со двора румяный Бабура:

— Государь Невзор, прости, недоглядел этого бродягу. Эк ты его в угол-то загнал!

Жихарь, ничего не соображая, угостил Невзора кулаком в глаз.

— Не бей его, Невзорушка, не марай ручки свои богатырские, они тебе для грядущих подвигов сгодятся! Мы его, невежу, лучше розгами выпорем! — посулил Бабура и побежал за подмогой.

Жихарь оставил кабатчика и отошел. «Вроде бы я его колочу, — размышлял он. — А выходит, что он меня?»