Егор Чекрыгин - Возвращение в Тооредаан 2 (СИ) Страница 14

— Вот проклятье! — Невольно вырвалось у меня. — Тут он не появился. Мне бы сказали. Жаль, если парнишку разорвало в клочья, или закинуло куда‑нибудь к динозаврам. Я не хотел, чтобы пострадали посторонние! Черт, черт, черт…. Они же говорили мне что…. Впрочем, неважно….Что у тебя с оружием и экипировкой?

— Вздумал проверить меня? — Дед усмехнулся достаточно добродушно, и скинув висящий за плечами, вполне современный рюкзак, предъявил свой арсенал и прочие припасы..

…Ага. А он похоже и правда собрался помирать. Тут собралось все его наградное оружие. Начиная от обычной армейской "Вишни" с золотой пластиной врезанной в рукоять, с благодарственной надписью, подписанной скромно "П. И. Ивашутин"* и заканчивая булатной шашкой, в инкрустированных золотом ножнах, с пластинкой "От выживших"….Я был в числе тех немногих, кто скидывались на это оружие. Нехилая коллекция собралась. Начальство быстро поняло, что к орденам и медалям дед абсолютно равнодушен, и отмечало его заслуги исключительно наградным оружием….Ага, а еще он и любимые трофеи приволок: афганский клыч, арабская джамбия, так и сверкающая золотом и камнями, рядом с простеньким с виду кукри. — Обычная армейская модель, но на мои многочисленные вопросы "откуда?", дед всякий раз загадочно улыбался, как кот, которого спросили — "Куда из клетки делась птичка?", и потирал правый бок, который, как я видел на тренировках, был украшен здоровенным шрамом. Шрамов, у деда, кстати было много. Он говорил, что большая их часть — воспоминания о развеселой молодости дикого верблюжьего всадника — завоевателя. Хотя вот насчет тех трех от огнестрельного оружия, я сильно в этом сомневаюсь….Штык — нож от М-16, еще времен вьетнамской войны, какое‑то крестьянское мачете, а рядом — здоровенная наваха, с отделкой из колумбийских изумрудов. Вроде немного, но видно было, что каждый из этих предметов, имел для деда особое значение.

(*Ивашутин П. И. — с 1963 по 1986 год, начальник ГРУ, при Ген. Штабе СССР, да и предыдущий путь, был весьма достойным).

Ну и конечно же — тут было оно. Вернее — ОНО — знаменитое, дедовское копье. Фактически то самое, с которым он и прибыл в наш мир. Разве что, — (слава пещерному рационализму), поменял наконечник и подток из дрянненькой бронзы, на изделия из хорошей инструментальной стали. А древко осталось прежним, — на Земле-1, вряд ли нашлась бы достойная замена местному "стальному" дереву — прочному и гибкому, как настоящая пружинная сталь….А вот огнестрела, дед с собой не прихватил, хотя, я знаю, его у него тоже хватало, в том числи и наградного. Огнестрелом он пользоваться умел, и как я мог догадываться — пользовался весьма активно, особенно в своих "зарубежных экскурсиях", но не уважал, и даже словно бы брезговал к нему лишний раз притрагиваться. Когда я готовился к заброске в "его эпоху", нас тогда учили, что тут вообще ничем таким метательным не пользуются — было какое‑то религиозное ограничение на это дело.

Еще, дед прихватил с собой килограмма три рисовой крупы, большой пакет сублимированного мяса из спецпайка, несколько пачек специальной смеси — из сухофруктов и орехов, и с десяток шоколадок, оттуда же. Одеяло из специальной ткани — очень легкое и очень теплое, легкий туристический коврик, и длинный моток нейлоновой веревки — тонкой, но очень прочной и кой — какой набор альпинистского оборудования. Наверняка было еще что‑то по мелочи, просто я, по отдельным кармашкам шариться не стал. В общем — неплохо дед "в поход собрался". Лучше чем я.

— Слушай дед. — Внезапно пришла мне в голову мысль. — А как ты прошел через Зону-1?

— Да кто меня остановит? — Усмехнулся тот в ответ. — Да и у меня давно уже был договор с…, что меня отправят домой по моему первому требованию. Просто раньше я не видел смысла возвращаться, особенно когда ты вернулся, и доложил какие шутки играет Амулет со временем. А теперь, чувствую, пришла пора.

Игорь Рожков, беглец.

…Море — море, мир бе…, бе — е–е — е…. Глаза б мои тебя не видели! Бе — е–е — е….

А как все классно начиналось. Ночь в гостинице…. Возможно во всех этих средневековых ограничениях и строгостях и есть какой‑то смысл. Иногда стоит подождать, чтобы потом…. В общем — все было обалденно. — Мы, то сгорали от страсти, то плавились от нежности, то хохотали без причины, или вдруг начинали грустить, так же — без всякого повода. Полагаю, у наших соседей по гостинице, случилась весьма занятная ночь, потому как стенки между комнат, были довольно тонкие. Но нам с Неевиией ни до кого не было дела, это действительно, был тот самый случай, когда во всей вселенной существовали только мы одни. И это было действительно потрясающе!

Ночь мы почти не спали, однако утром нашли в себе силы оторваться друг от друга, встать, одеться, и приехать в порт. Там, в какой‑то портовой конторе, (Неевиия тут и правда знала каждый закуток), отыскали информацию про подходящий корабль, поехали на пирс, договорились с капитаном, ознакомились с правилами поведения на корабле, неожиданно строгими, и распорядились перевезти багаж из гостиницы на борт "Летучей рыбы", так назывался наш парусник. До отхода корабля оставалось еще несколько часов, так что мы успели завернуть в город, и прикупили кой — каких припасов в дорогу, поскольку кормежка, как нас сразу предупредил капитан, ожидалась весьма скудной. А заодно, я завернул в попавшуюся на глаза ювелирную лавку, и разорился на два золотых кольца. В конце‑то концов, — женюсь я один раз (надеюсь на это), так что нечего считать гроши….За поздним завтраком в ближайшем кабачке, некоторое время пришлось потратить на объяснения своей жене, что такое "обручальные кольца".

— …Да, вот такие странные обычаи у нас в "дикой Россия". А еще у нас там принято…

Развлек жену, (теперь уже "жену"!), а заодно постарался осторожно подготовить ее к моему миру, не вечно же нам оставаться на Земле-2….В общем, завтрак прошел вполне прилично. Можно сказать — последний раз. В смысле — прилично.

Помахать ручкой мооскаавскому берегу с палубы корабля, увы, не получилось. По правилам, на время активного маневрирования, всех пассажиров загнали в трюм, дабы не мешали морякам делать свое дело. Обидно конечно, но видно в этом есть свой смысл. Это вам не белый пароход, где почти вся работа экипажа происходит где‑то глубоко в чреве гигантской стальной коробки. И сам кораблик был не особо велик, и носящиеся туда — сюда матросики, то тянущие какие‑то канаты, то бегающие между…, и по мачтам, атмосферу уюта и спокойствия не создавали. Так что нечего их еще и подвергать искушению, невзначай заехать любопытному пассажиру по уху той здоровой хренью, которой они вращают ту здоровущую хреновину…, э — э–э, кажется, их еще называют вымбовка и кабестан. Если я, конечно, ничего не путаю.