Оксана Демченко - Королевский маскарад Страница 14

Возникают очень неприятные мысли: кому и зачем мог понадобиться такой источник?

– Одним словом, пойди и глянь, – нехотя разрешила Эриль. – Заклинать не смей! Если станет худо, пользуйся своими способностями ведьмы и гномьим знахарством, их не знают и не отследят… наверное. В местную жизнь не вмешивайся. Если до зимы не подашь о себе вестей, мы будем полагать, что дело у тебя совсем плохо. И станем спешно собирать тебе в помощь кого следует.

– Эри, ну я же понимаю, я буду осторожна и вообще – умница.

– Верится с трудом. Просто пожалей старую Эри и свою маму тоже. Как мы будем жить, если ты пострадаешь?

– Честное ведьминское, я прямо ни-ни, тише тихого. Я даже Лилю обещала.

– Он за мамой отправился, приглядеть и проводить?

– Да.

– Хоть один серьезный эльф среди вас. За него-то я спокойна, в глупости не полезет. Береги себя, котенок. И помни: твой спутник тебя не обманывает, как не будут обманывать и многие другие вполне нормальные люди. Просто он говорит то, что считает правдой. А тебе следует увидеть, насколько оно – настоящее. Понимаешь? Люди такое иногда за словами прячут – диву даешься. Живут они мало, но и за одну жизнь успевают трижды, а то и чаще, вывернуть правду наизнанку и перекроить под свои интересы. И еще: любой маг людей слабее нас. Но это не должно тебя вводить в заблуждение. Твоей маме, тогда еще человеку, было шестнадцать, когда она умудрялась делать невозможное. И дурить голову папе, взрослому эльфу. Да и мне тоже.

– Мама – особый случай. Она…

– Я знаю много лучше тебя, кто она. Но имею в виду иное. Нелепый случай иногда помогает слабым обрести власть над сильными. И там, куда ты идешь, эту власть не собираются использовать во имя добра. Описанное тобою – шепот – очень похоже на частичный контроль. Они полагают, что нечто им подчиняется. А закончиться все может в любой момент, и страшно. Будь осмотрительна, не принимай чужих слов на веру. Если говорят черное – это не всегда зло.

– Знаю я твои поучения: «и необязательно добро». И про мамины добрые глаза темнее ночи – знаю. Я буду жутко осторожной и взрослой. Спокойной ночи.

– Теперь? – усмехнулась Эриль. – Котенок, да я вообще от твоих сообщений сон потеряю! Риола сбежала, Лоэль сгинул, все криво. Словно мало мне нашей бормотухи…

– Чего? – опешила Лэйли.

– У гномов пропало их новейшее изобретение, а я не в состоянии даже правильно его назвать! – пожаловалась Эриль. – Пока выучу слово, они войной уже пойдут. Куда, на кого – как раз сейчас решают. Ли, я потрясена: стоило королю сбежать, как наш покой рухнул в один день!

Вид ночной долины Рэлло за окнами спальни Эриль постепенно угас. Как и ее встревоженное бледное лицо. Лэйли еще успела заметить на небольшой подушечке в углу кровати рыжую гномью поисковую крысу – таких в доме Эриль держали с самого дня его постройки. Еще бы, гномы упорно числят мужа мудрой своим знахарем, прошедшим полное обучение. А еще – подгорным спасателем. И, судя по всему, он очередной раз пропадает где-то в пещерах Иллора, добавляя жене беспокойства своим отсутствием. А рыжая крыса ловко бегает и передает сообщения для Лоэльви, сознавая на расстоянии, жива ли и насколько здорова ее сестра, состоящая на службе у мужа Эриль, работающая в шахтах вместе с ним.

По мнению Лэйли, переживать за Лоэльви его жене не стоило совершенно. Скорее гномы сами лягут до единого, чем позволят пострадать обожаемому знахарю, которого лично первый король Иллора, Рртых, назначил Становым, то есть главным, и даже, по сути, соправителем страны.

Лэйли зевнула, переходя из своей ведьминской полудремы в обычный сон. И всхлипнула: дядюшка Рртых был лучшим. Всегда.

Когда ей исполнилось десять, папа Орильр неосторожно рассказал сказку людей о бобовом ростке. Утром росток уже пер вверх, послушавшись детского восторженного шепота. Всего-то и хотелось понять: каковы плоды в громадном стручке? Вдруг долине одного боба на всю зиму для прокорма хватит? А вышло…

Эльфы хватались за головы, гномы хором ревели знахарские песни, случайно заглянувшее посольство людей радовалось ожившей небыли.

Рыжий Рртых нашел устроившую все это безобразие малявку на чердаке трактира короля эльфов. Гном первым догадался, что прятаться она побежит в самое надежное место, на мамину кровать. Там и откопал, перерыв все подушки. Усадил на колени, погладил своей похожей на лопату ладонью. И стал успокаивать.

«Подумаешь – росток-переросток! Избушку в небо унес! Экая беда», – басил Рртых. Усмехался: курица с плетня сразу спаслась, потому как умная. Домик не пострадал, его гномы строили, они плохо не делают. А дурень хозяин пусть орет, глотка будет здоровее. Уважающий себя гном не боится ни подгорных обвалов, ни высоты. Вот он спустится, и король Рртых его лично допросит. Почему впал в панику? Отчего выл, беспричинно перебудив столицу? Всякий гном имеет при себе кирку и веревку. Вот и спускался бы без суеты, как подобает солидному подгорнику, затем нашел Станового знахаря и сообщил о странном ростке без всяких завываний…

Лэйли в последний раз всхлипнула и неуверенно глянула вверх, в рыжую бороду. Гномий король, точно, улыбался, а совсем даже не сердился. Достал большой платок, сосредоточенно вытер последние слезинки, катившиеся по нежным щечкам.

– Ну, с сыростью покончила? Плотина надежная?

– Да. Ты, дядюшка, не сердись, я хотела как лучше. Чтоб вкусно и всем хватило бобов этих, ну… здоровенных.

– Не знаю, как бобов, а прочего и правда теперь в достатке. Что ж ты удумала, котенок, ведь испокон века заведено, что лишнего просить нельзя, раз нужды в пище нет. Больше не шали, не разобравшись. Договорились?

– Конечно.

– Ты, как взрослая девочка, сама пойдешь и извинишься перед этим остолопом, когда его снимут. И папе с мамой все объяснишь, должна понимать: натворила – отвечай. А то придумала завал из подушек строить! Что я тебе, «подушковый» спасатель, что ли? – Рртых улыбнулся и покрепче обнял серьезно кивнувшую Лэйли. – За что и люблю тебя: от вины не уворачиваешься и дважды одинаковых глупостей не делаешь. Ладно, сиди, я тебе настоящую историю расскажу, не сказочку бестолковую. Про Труженика поведаю и его огненные горны.

Слушать истории дядюшки Рртыха всегда было интересно. Его бог в рассказах получался очень живым и обстоятельным гномом. Лэйли полагала: он ничуть не отличался внешне от короля – такой же большой, широкий, работящий и рыжий, обязательно синеглазый и добрый. Если, само собой, не злить его, не лениться и не трусить.

Рртых в свою очередь полагал, что Творец, которого почитают эльфы, просто иной лик Труженика. Покровитель эльфов – изначальный создатель. А вот рыжий бог гномов не ушел делать другие миры, не стал подправлять лучи звездочкам и выбивать пыль из небесного бархата. Труженик накрепко привязан к миру Саймили. Именно он ковал его, лепил, обжигал в печи, месил и выхаживал, как тесто, – что там вообще делают с миром? Вот все это – совершил он. Начал с пустого и неопределенного и постепенно отстроил Саймиль обстоятельно, крепко.