Петр Викулов - Попаданец в мире Морровинды Страница 14

Вы возможно, думаете, что дальнейшее наше времяпровождение заключалось в приятном уму и сердцу обшаривании трофеев, с перспективой их дальнейшего себе присвоения? Ага, щаз-ззз. Всё лежащее в пещере являлось награбленным добром и подлежало возврату законным владельцам. Или их наследникам, — увы, не все жертвы весёлой троицы разбойников пережили своё ограбление. Так что мы отправили Джиуба в деревню, чтобы он в темпе привёл сюда представителей официальной власти в лице капитана и господина Эргаллы, а Элен в это время хорошенько прошерстила пещеру на предмет наличных денег. Монеты не подписаны, заявила она. Двадцать семь дрейков и серебро общим счётом на восемьдесят четыре «коня» были, после недолгих рассуждений, поделены в соотношение два к одному. Одну долю ей, а две — нам с Джиубом, так как нас двое, и, кроме того, 66 % врагов отправил в лучший мир именно я. Кстати, только сейчас впервые услышал официальное название «коня». Оказывается, самая крупная серебряная монета тоже обзывалась септимом. Только серебряным. В отличие от дрейка, который септим золотой. Приведённые через несколько часов власть предержащие согласились сделать вид, будто не догадываются о пропажи части добычи. Даже на лапу ничего давать не пришлось.

Наверное, слишком рады были избавлению от досаждавшей банды. Но про себя я решил впредь «выносить» логовища разбойников исключительно в безлюдных местах, подальше от представителей закона. За эти несколько часов я успел обсушить свои подштанники (чего ха-ха, я в них под водой, если помните, плавал), натянул штаны, и переговоры о судьбе экспроприированного я вёл уже при полном параде, сидя перед костром снаружи пещеры и ужиная куском вяленого мяса и запечёнными в углях корнями пепельного батата. Все припасы — из багажа разбойников. Пепельный батат оказался корнеплодом типа репы, только со вкусом картошки. Вот только разламывать и солить корни одной рукой было немного неудобно.

Глава 2

Пелагиат встретил нас лаем собак. Впервые с тех пор, как попал сюда, услышал этот звук. В Морроувинде собак почему-то не уважают. Ни в каком виде, даже в жареном. Собственно, Пелагиат — это название крепости, которую Империя выстроила тут, на перекрёстке сразу нескольких дорог, около полусотни лет тому назад. Потом часть офицеров и ветеранов, выйдя в отставку, не стала возвращаться обратно домой, а вместе с семьями поселилась под стенами крепости, образовав небольшой посёлок. К поселенцам присоединились имперские торговцы, которым оказалось удобно держать здесь что-то вроде перевалочной базы, потом подтянулись разные ремесленники, открывшие свои лавки, потом просто народ в округе землю распахал. В общем, сейчас посёлок Пелагиат насчитывал полторы тысячи жителей, активно борясь за право называться городом. И ещё в крепости стоял гарнизон в две тысячи. А ещё на окрестных полях паслась чёртова прорва коров. В Морроувинде, опять же по неизвестной мне причине, коров не держат. Так что теперь этот населённый пункт снабжал говядиной и различными сортами сыра весь Вварденфел, даже в материковую часть Морроувинда что-то увозили. Основной тон в архитектуре задавали те самые отставники, и жители Пелагиата любят шутить, что на улицах своего родного посёлка они забывают, что живут в провинции тёмных эльфов, потому что всё вокруг выглядит в точности так же, как где-нибудь в Сиродииле или Хай Роке. Тёмные эльфы здесь в явном меньшинстве. Кстати, знаете, как тёмные эльфы сами себя называют? Правильно, данмеры. Для меня это тоже новостью не оказалось.

Как и обещала Элен, добирались мы досюда десять дней. Могли бы быстрее, но я не хотел беспокоить свои раны, и девушка отлично это нежелание понимала. Поэтому мы неспешно тащились вместе с торговым караваном. Почему-то я думал, основываясь на своих знаниях из игры, разумеется, что между Сейда Нин и Пелагиатом никто не живёт. Оказалось, ещё как живут. Элен уже упоминала, правда, что тут отнюдь не пустыня, но почему-то эти её слова совершенно вылетели у меня из головы. Сначала дорога тянулась вдоль побережья, и каждые две-три лиги нам встречалась небольшая рыбачья деревушка с причудливым названием. В каждой второй имелся небольшой постоялый двор, благодаря которым мы каждый день имели регулярное трёхразовое питание. А иногда и четырёхразовое. И ночлег, конечно, когда для него приходило время. Потом мы отвернули от моря и, пройдя узким ущельем, попали в район Аскадианских островов. Я как-то подзапамятовал, но ещё из игрушки знал, что территория острова Вварденфел поделена сразу на несколько регионов, резко отличавшихся друг от друга типом почвы, флорой, фауной и климатическими условиями. Аскадианские острова — это низменность, со всех сторон, кроме юго-востока, окружённая крутыми высоким горными хребтами. Со склонов этих гор стекает множество мелких речушек, питающих несколько крупных и уйму мелких проточных озёр. Самое крупный водоём — озеро Амайя, именно на его берегах стоит Пелагиат и ещё несколько населённых пунктов поменьше. Почвы здесь очень плодородные, удобренные наносимым вулканическим пеплом, и обрабатываются они все. Сплошняком. Свободной земли просто нет. Крупных деревень мало, но имеется множество небольших хуторов и отдельно стоящих ферм. Также встречаются большие плантации, обрабатываемые порою сразу несколькими сотнями рабов.

Да, в Морроувинде есть рабство. В отличие от всей остальной Империи. Подавляющее большинство рабов составляют разумные ящеры из болот Чернотопья (их ещё называют аргонианами) и разумные же прямоходящие кошки из Эльсвеейра (местные зовут их кошаками, хотя сами они предпочитают именоваться кхаджитами), хотя встречаются и рабы других рас попавшие, как правило, в это положение за долги. А после того, как Империя захватила Морроувинд, начали так же попадаться свободные аргониане и кхаджиты, хотя многие местные до сих пор воспринимают этот факт, как нонсенс.

Впрочем, большинство данмеров ещё помнят времена, когда Морроувинд был свободным, — продолжительность жизни у эльфийских рас намного больше человеческой. Рабам надевают зачарованные наручи, которые невозможно снять или распилить, и которые блокируют возможность использования магии. А ещё по ним можно очень легко отыскать беглого раба. Впрочем, наручи, как правило, используют только для рабов на плантациях, у домашней прислуги они встречаются очень редко, и почти никогда — у рабов-людей или эльфов.

Каждый день, прямо на ходу, упорно тренировался в призыве кинжала. Небезуспешно. Заметил, что с течением времени скорость появления клинка увеличивается, а сил на процесс тратится всё меньше и меньше. Ещё заметил, что после особо продолжительных тренировок мне становится плохо. Слабость, голова кружится, иногда начинается озноб. И общее состояние усталости. Чтобы полностью восстановиться, нужно поспать или хотя бы подремать пару часиков. Или ждать весь день. Вывел грубую формулу, — на одиночный призыв тратится столько сил, сколько «накапает» за полчаса бодрствования. Потом этот временной промежуток сократился до двадцати минут. И столько же сил уходит на удержание уже призванного предмета в течение примерно десяти минут. То есть, три раза за каждые два часа я могу призывать кинжал, удерживая его каждый раз на десять минут, не испытывая при этом проблем с истощением моих магических способностей. Пробовал ещё создать какое-нибудь другое оружие. Бесполезно. Равно как бесполезными оказались и попытки создать кинжал другого размера или формы. Возможно, прежний владелец этого тела не удосужился разучиванием соответствующих заклинаний. Если так, то нужно выучить их при первой же возможности. Кинжал, — это хорошо, но хочется иметь в арсенале что-то, позволяющее держать врага на расстоянии. По ночам иногда пробовал «включать» ночное зрение. Однако с этим я как раз никаких проблем не испытывал, даже сил особых не уходило, поэтому ночь я предпочитал использовать для здорового сна. Интересно, что стражу по ночам выставлять никто и не думал. Спрашивается, зачем вообще каравану охрана, за весь путь я так и не заметил ничего, что могло бы представлять опасность. В Аскадианских островах даже жилище забором не огораживают, не то, что на побережье.