Диана Гэблдон - Гуманный убийца Страница 14

На том конце поляны Нитц перестал жевать и поморщился. Посыпались зеленые и коричневые ошметки, Леонард вывалился из расколотого ствола и перекатился по земле, как тряпичная кукла. Тем не менее он снова поднялся, держа наготове свою импровизированную дубинку. Мэдди прогулочной походкой двинулась навстречу.

— А у него кровь не идет, — тотчас подметил молодой человек.

В самом деле, рыцарь был избит и изранен, но на нем не было видно ни единого кровавого пятнышка. Это, впрочем, совершенно не означало, будто выглядел он куда как хорошо. Когда Нитц увидел большую зазубренную щепку, вращавшуюся в глазнице Леонарда, вяленое мясо едва не вылетело наружу. Судя по всему, рыцарь едва замечал воткнувшуюся деревяшку, но Нитц счел должным вмешаться.

— Может, ему помочь? — сказал он.

Армеция сунула руку в мешочек с угощением. Задумчиво жуя, она прислушалась к боевому кличу Леонарда, слишком уж жизнеутверждающему для человека, у которого вместо глаза торчала деревянная щепка, и покачала головой.

— Он вполне способен сам о себе позаботиться.

— Пока что, — заметил Нитц, — у него не особенно хорошо получается.

— Ну, я хочу сказать, что побить ее он вряд ли сумеет, — сказала Армеция. — Однако со временем может и измотать.

— Полагаю, тут ты права. — Нитц вынудил себя сглотнуть. — Он, похоже, совершенно не устает. И кажется, не особо замечает увечья.

— Хмм. Это, значит, отрубленная рука его выдала? — Армеция улыбнулась, показывая застрявшие в зубах волокна говядины, и подмигнула синим глазом. — Он ведь назж-назж. С ним все будет хорошо.

— Назж-назж, вот как? — Он прожевал, проглотил, моргнул. — Так ты вернула с того света сэра Леонарда, Бич Саваэля, истребителя женщин и детей, и превратила его в сосуд дьявольщины?

— Для начала скажи мне, откуда ты знаешь об этом?

— Я читал.

— Стало быть, грамотный. Поздравляю.

— Я хотел сказать, что читал анналы Несожженной библиотеки, — ответил он с чуть заметной поспешностью. — Многие тома, посвященные мифам хашуни и их колдовству. И решил, как прочел, что эти книги точно следовало бы сжечь.

— Их оставили в неприкосновенности ради изучения язычников и язычества. — Армеция закатила глаза. — Премного наслышана. Но раз ты читал про назж-назж, должен знать, что это не такая уж великая вещь.

— Вещь?.. — Он указал туда, где еще продолжалось сражение. — Тело, поднятое из могилы, в него вселяется демон, пристегнутый якорями к земному миру… нет, это не просто вещь! Человек, который не кровоточит, но зато колошматит женщин своей же отсеченной рукой, — это не вещь, это скорее тянет на святотатство!

— Слушай, — сказала Армеция. — Если тебе угодно пользоваться столь мрачными формулировками, тебя, знаешь ли, самого можно выставить не слабым злодеем и святотатцем.

— Но ведь это был сэр Леонард!.. Друг моего отца!

— Но не твой собственный.

Он не нашел достойных слов для ответа. И не ощутил в себе праведного гнева, который мог бы прозвучать в его голосе.

Она сказала правду. Сэр Леонард был другом его отца.

И тому имелись причины. Если легенды были правдивы, сэр Леонард являл собою настоящий бич Божий. И особенно ярко это проявилось под Саваэлем — городом на границе между королевствами и языческими странами. После того как там побывал сэр Леонард, этот город попросту перестал существовать. Все великие крестоносцы получали имена по тем местам, которые они стерли с лица земли.

У ее собственного отца имелась целая гирлянда таких титулов. Составить их все вместе, и получилась бы небольшая страна.

— И потом, — сказала Армеция, — там ведь не настоящий сэр Леонард.

Нитц обернулся, и у него округлились глаза. За не столь уж долгое время их разговора с колдуньей чаша весов, похоже, начала склоняться в пользу сэра Леонарда. В данный момент он сидел на Мэдди верхом, прижав коленями ее руки к бокам, и знай молотил ее своей многострадальной рукой по покрытой шрамами физиономии, совершая святую месть.

Святая или нет, а только легенды не упоминали, чтобы сэр Леонард когда-либо бил женщин. Своей отсеченной конечностью, по крайней мере.

— То есть как… не сэр Леонард? — вырвалось у Нитца.

— Я имею в виду, что тело, конечно, его. — Армеция откусила еще мяса. — Ну и часть его мозгов, вероятно, еще болтается в черепе.

— А все остальное принадлежит демону, — хмуро подытожил Нитц.

— Точнее, духу.

— В чем различие?

— В том, что твои соплеменники подразумевают под словом «демон» любых тонких существ, которые им почему-то не особенно нравятся. Я могу понять, отчего так поступает невежественный и богопротивный народ сжигателей книг. Но и ты пойми, что подобная категория слишком расплывчата и не может точно определить то, что одушевляет Ленни!

Тут ей пришлось невольно скривиться, ибо Мэдди выпростала одну руку, вцепилась рыцарю в горло и сбросила его наземь. Поднимаясь, она всем весом оперлась на колено, поставленное ему на грудь, после чего зарычала и с размаху пнула своего противника в бок.

— Я уж вовсе молчу про то, — сказала Армеция, — что демон дрался бы не в пример лучше.

— Ну так останови его уже наконец! — потребовал Нитц, с болью осознавая, что его голос готов постыдно сорваться всякий раз, стоит ему попытаться употребить хоть какую-то власть. — Ты ведь приказываешь ему?

— Только не сейчас, потому что он не покурил. — И, заметив его непонимание, она закатила глаза. — Вижу, ты продвинулся в своем чтении недостаточно далеко. Вселяя демона…

— Духа?

— Я солгала. Никакой разницы нет, — отмахнулась Армеция. — В общем, это существо неземного происхождения, так что оно не может существовать в живом теле… в таком, которое когда-то было живым… без того, что называется якорями.

— Ага. Без чего-то, что привязывает его к этому миру, — кивнул Нитц. — До этой главы я добрался. Ведьмы используют языческие мощи, ставя духов себе на службу.

— Ага, если у них на это денег хватает. Мне, когда я нашла его тело, пришлось чем попало довольствоваться!

— И ты пустила в ход… зелье дьявольское?

— Ну, — вздохнула она. — Саваэль был славен тремя вещами: травкой для курения, женщинами и песнями. К тому времени, когда я обнаружила Ленни с копьем меж ребер, на одно он был уже не способен, на другое тоже. — Армеция поежилась. — Что к чему относилось, додумывай сам.

— Поди угонись за твоей мыслью. — Нитц потер подбородок. Сложно выглядеть философом, когда у тебя на лице, хоть тресни, не произрастает ни волоска. — Книги в один голос твердят, что дух обретает осмысление и долг лишь в присутствии каких-либо мощей. Только это может принудить его к повиновению.