Евгения Чепенко - Вопар (СИ) Страница 14

  Взору ее открывалась пешеходная дорожка, шедшая край деревьев и не просто край деревьев, а, кажется, лесной зоны. Здесь она раньше не бывала никогда.

  Миловидная девушка в спортивном костюме пробежала мимо, бросив на троицу заинтересованный взгляд. Внимание мужчин как по команде переключилось на удаляющуюся подтянутую фигуру. Маргарита рассердилась.

  - Мне работать или как?

  - Ух, ты! - Олег ехидно сощурился. - Закрывайся, Макс. Барышня готова.

  Он улыбался ей так искренне, так нежно. Удивительно, на какую нежность способны мужчины, когда они влюблены, когда уверены, что их понимают и принимают такими, какие они есть. Рита вздохнула. Милый, удивительный, но... О боже, как она ненавидела это "но". Такой он лишь в самом начале их взаимоотношений, когда горит страсть, когда есть интерес, когда он не знает о ней ничего кроме того, что она позволяет знать о себе. Всегда не больше месяца. Рита вывела это правило. Конечно, для всех ее мужчин было по разному, каждый определял свое время, но в целом любовь пылает не больше месяца, затем уже не та, она становится неприятной, мужчина начинает видеть прохожих девушек. Нет, еще не оглядываться и не проявлять к ним интерес, но уже отмечать краем сознания их присутствие. Это не то. Совсем не то!

  Рита привстала на носочки и поцеловала его. Он пребывал в эйфории. В темноте его глаза сложно было видеть, но девушка точно знала, что зрачки расширены, он не управляет собой, пребывает в абсолютной ее власти, власти женщины. Она подобно скучающей сытой кошке наигралась и теперь спешит избавиться от надоевшей мышки. Рита любила сравнивать себя с хищницей. А вообще, почему именно сравнивать? Она и есть хищница, на деле, а не на словах, как иные особи ее пола. Она ярче, умнее, она превосходит всех и каждого во всем. Это не ложная уверенность, это банальная констатация факта.

  - Иди, наслаждайся, - шепнула она ему на ухо. И он пошел вглубь деревьев, бессмысленно улыбаясь и не обращая внимания ни на что вокруг себя. Несколько минут она стояла ожидая, а затем заставила его стонать от блаженства, устроив стопроцентное психологическое удовольствие. Может стоит назвать это оргазмом? Рита не знала. Она знала лишь, что вынудила его сознание сгореть от передозировки, но зато от какой. Так умела только она. Ни одно сердце еще не выдержало ее игры.

  - Эй! Цветочек, не пугай меня так!

  Маргарита с тяжелой головой выплыла из странного, на удивление приятного сновидения. На нее смотрели синие обеспокоенные глаза. Она моргнула раз, другой, ловя осознание собственной жизни.

  - Максим, - хрипло шепнула Вишневская, скорее называя его имя себе, нежели зовя его.

  - Что?

  - Она потрясающая, - сходу поделилась единственной яркой мыслью Маргарита. - Я тоже так хочу... Как она.

  - А я говорил, охренительная баба, - откуда-то сбоку страдальчески простонал Олег.

  Ковалев помог подняться с мокрого асфальта бледной как полотно одаренной и проводил в машину, поудобнее устроив на переднем сиденье. Признаться, подобного он не ожидал, она даже вглубь заходить не стала, уперлась на границе, застопорилась и провалилась вместе с Олегом. Будто зомби два, и лишь по идиотски улыбались оба. Что за черт? Невезение. Он-то место убийства намеревался показать, а ее заклинило еще на подходе. Придется искать иные пути.

  Степанов с грехом пополам доковылял до машины сам, упал на заднее сиденье.

  - Спасибо, друг, за помощь.

  Макс не обратил внимание на сарказм, захлопнул обе пассажирские двери и, обогнув, автомобиль, расположился за рулем.

  - Ну?

  - Хочу покой, - безапелляционно потребовала Маргарита каким-то немного не своим голосом. Уверенным, сексуальным, с плавным выговором, тянущим гласные. Ковалев подчинился, загнав нетерпение и разочарование поглубже. Раз надо подождать, он подождет. - И есть хочу, - уже более привычным тоном добавила она.

  Макс вздохнул, взглянул в зеркало на бледного Степанова, развалившегося на заднем сиденье.

  - Давай, давай... Подальше отсюда, - все так же страдальчески протянул Олег.

  - Одаренные, мать вашу, - прошептал недовольно следователь.

  Степанов кинул окурок вниз и, перегнувшись через перила, задумчиво проследил за полетом светящейся красной точки.

  - Ну, так как. Думаешь, мне ее больше привлекать не стоит?

  - Я этого не говорил, - вздохнул друг. - Я только попросил не расслабляться с ней и следить.

  Максим нахмурился.

  - Она интересная. Сходу ощутить столько и так четко принять Вопар в себя. Жаль, ты не знаешь и увидеть не можешь. Она по сути на несколько минут перестала быть собой и столько личностных качеств мне дала. Не больше месяца, Макс. Понимаешь? Она играет, для нее это игра. Она помешана на любви и сексе. И она не ходит вслед за жертвами, убивает издалека, - Олег нервно провел рукой по волосам. - Ты понимаешь?

  - Больше, чем ты думаешь, - серьезно проговорил Ковалев.

  Степанов разозлился.

  - Ну, давай. Скажи мне, что был прав. Скажи, что за два года устал доказывать тупоголовым одаренным очевидное. Что мы, уроды, только твою теорию о животных приняли...

  Максим пожал плечами, обернулся к освещенному окну своей кухни. Показалось, что за ними наблюдают. Так и есть. Качнулась штора, скрыв русую голову.

  - Давай о деле. Самобичеванием позанимаетесь потом, все вместе с Мироновым и мамой Аней. Я не возражаю.

  - Да, иди ты! Она до чертиков уверена в себе и своем превосходстве. Она способна управлять. Это страшно.

  - Завтра очухаешься? Повезем Цветок к двадцать седьмому?

  - Посмотрим, я соберу группу и завтра позвоню? Это чистая аналитика, мне помощь нужна. Столько мелочей.

  - Поступай, как считаешь нужным.

  - Я поехал?

  - Давай.

  Макс пожал протянутую ладонь. Степанов заколебался.

  - По поводу Риты твоей...

  - Она не моя.

  - Ну, в общем, ты подумай, что рассказал про ее психику. Кто знает, чего у нее там? Может, ты в первый раз не ошибся, и она и есть наша великолепная и неповторимая, просто не помнит ничерта. Сам слышал ее первое признание после транса. Слишком четко одно к другому примыкает.

  Ковалев кивнул. Олег еще немного постоял, тяжело вздохнул и покинул балкон, оставив товарища в одиночестве ежиться под пронизывающим ветром и созерцать влажную Питерскую ночь.

  5