Ричард Кнаак - Скрытый Пророк Страница 14

Товары торговца сопровождали добрых два десятка конных стражей. Их капитан, заметив надвигающуюся на них огромную толпу, быстро отдал сигнал бойцам выехать вперёд. Тем временем повозки начали разворачиваться.

— Он и в самом деле должен быть очень богат, — заметил Мендельн, — раз сумел найти столько человек, готовых пожертвовать жизнью ради его вещей.

Всадники не нападали, но растянулись по всей ширине дороги. Ясно было, что они выстроили стену: попытка добраться до повозок отнимет много жизней тех, кого они считали разбойниками.

— Разворачивайтесь! — выкрикнул капитан, востроносый молодой человек со шрамом на подбородке. — Разворачивайтесь, или встретитесь с нашими клинками!

— Мы не грабители, — ответил Ульдиссиан, показывая пустые ладони в знак дружелюбных намерений.

— Это нам известно, ассенианец! Весть о твоих преступлениях в Торадже и других местах разнеслась широко. Тебе не взять нашего хозяина, даже если ради этого нам придётся умереть!

— Фахин внутри? — Серентия положила ладонь на руку Ульдиссиана. — Если бы я смогла поговорить с ним, мы могли бы заключить союз, ещё не добравшись до ворот. В Парте получилось…

Её предложение было разумным, но для того, чтобы поговорить с торговцем, нужно было сперва разобраться с усердным капитаном и его людьми. Встретив осуждающий взгляд начальника, Ульдиссиан тихо сказал:

— Мы не хотим крови.

Сказав это, он развёл руки в стороны. Лошади бойцов, в первую очередь тех, что стояли по центру, начали гарцевать к краям дороги. Зрелище походило на жуткий танец. Некоторые стражи ругались и кричали, тщетно пытаясь вернуть на место своих животных.

Капитан первым понял, что сделал Ульдиссиан. Во всю мощь своего голоса он закричал:

— В атаку! Атакуйте вот этого!

Но как ни пытались ближайшие к нему подстегнуть своих лошадей вперёд, те просто продолжали двигаться вбок. Несмотря на все усилия рассерженного офицера, на дороге открылся широкий проход.

— Мендельн, ты и остальные ждёте здесь. Серентия, пойдём, встретим этого мастера Фахина.

Они миновали стражей, которые не могли ничего поделать, чтобы добраться до них. Невидимые барьеры, которые создал Ульдиссиан, удерживали воинов-всадников по краям дороги. Передняя повозка уже развернулась, но две другие не успели. Добравшись до первой, Ульдиссиан знаком привлёк внимание возницы.

— В какой повозке мастер Фахин?

— Э-э-э… В средней!

Кивнув в знак благодарности, Ульдиссиан повёл Серентию к средней повозке.

Страж, который сидел рядом с возницей второй повозки, попытался метнуть в пару копьё, но слишком поздно обнаружил, что оно временно прилипло к его ладони. Он повалился на возницу. Оба мужчины ударились бы о землю, но Ульдиссиан спас их. Будет невозможно заручиться помощью торговца, если кто-то из его людей окажется ранен или убит.

Они подошли к задней части повозки, где имелась единственная дверь. Она распахнулась по велению Ульдиссиана.

На пару налетел орущий страж.

Он не успел продвинуться из повозки дальше, чем на фут, как снова влетел в неё. Ульдиссиан отправил его к противоположной стенке. Страж приземлился мягко, но оказался прикреплён к стенке повозки.

Из левой части интерьера показалась крупная фигура человека с кольцом, украшенным драгоценным камнем, в носу. Его волосы когда-то были чёрными, как уголь, но теперь в них имелись проседи. Кожа у него была светлее, чем у Сарона, но всё же темнее кожи Ульдиссиана или Серентии.

— Ну хорошо, вы взяли меня, — объявил он с достоинством. Несмотря на свои необъятную талию и экстравагантные одежды — на него было навешано столько золотых украшений, что на них деревня Ульдиссиана могла бы кормиться целый год, — сыну Диомеда Фахин не показался самолюбивым человеком, который не думает о других. Однако это ещё не означало, что он узрит истину. Правда, его последующие слова давали некоторую надежду. — Не причиняйте больше вреда тем, кто служит мне. Отпустите их, и я ваш.

— Никто не пострадал, — ответил Ульдиссиан. — Я — Ульдиссиан уль-Диомед, и за их безопасность отвечаю своей честью. Мы пришли поговорить, и только.

Когда бровь торговца поднялась в очевидном недоверии, Серентия выступила вперёд. Прислонившись к повозке, она сказала:

— Мастер Фахин, вы помните моего отца, Сайруса из Серама? Он много дел вёл с вами в прошлом.

— Серам… Серам… Я знаю эту деревню, и имя Сайруса мне знакомо, — кеджани закрыл глаза и задумался. — Помню, что он был добропорядочным человеком. У него было много детей — надеюсь, во благо. — Открыв глаза, Фахин кивнул. — Да, я знаю Сайруса из Серама… А ты что, его дочь?

— Мы встречались, когда я была маленькой, мастер Фахин, — Серентия застеснялась. — Помню… Помню, у вас с собой был самая красивая девочка-пони. У неё была шелковистая, густая грива, и единственным небелым местом на всём её теле была небольшая полоска прямо над глазом, из-за которой казалось, что она всё время о чём-то думает…

— Шера, — прошептал Фахин, и его лицо растянулось в ребяческой улыбке. — Ах! Я не вспоминал о малышке долгие годы! — он хлопнул в ладоши от радостных воспоминаний о пони. — И хотя вы могли узнать о ней у кого-нибудь ещё, думаю, я поверю, что ты та, за кого себя выдаешь, — он растерял некоторую долю радости. — Но я не знаю, значит ли это что-нибудь теперь. Я вдоволь наслушался историй об ассенианце, ведущем через земли страшную армию…

— Нас нечего бояться, — встрял Ульдиссиан, осторожно отодвинув Серентию. — Если не служишь злу Триединого или Собора.

— В самом деле? Я готов поверить твоим словам о Триедином, ибо слухи о тайных ритуалах недавно достигли высших кругов столицы, но о Пророке говорят только хорошее; он проповедует мир даже с вами, несмотря на ваши деяния в Торадже и повсюду.

— Проповедует и в то же время настраивает всех убить нас. Я не могу ничего привести в подтверждение своих слов, мастер Фахин, но я надеюсь, что вы дадите мне возможность высказаться в свою защиту… Ради всеобщего блага.

Дородный торговец развёл руками:

— Ты же видишь, что я пленник здесь. Мне ничего не остаётся, кроме как слушать.

Ульдиссиан нахмурился.

— Не этого я хочу от вас, — идея, которую он ни с кем не обсудил, вдруг вселила лучшую надежду. — Послушайте, мастер Фахин. Вы выслушаете меня, если я предстану один перед вами и правителями Кеджана? Согласятся ли они на такую договорённость? Я свободно пройду в Кеджан один, — он прервал Серентию, которая хотела возразить, — и буду там перемещаться под вашим руководством. Только я один. Позволят ли… Позволите ли вы… Дадите вы мне шанс рассказать правду?