Вероника Иванова - Паутина долга Страница 14

Спрашиваю у всех присутствующих за столом:

— Чем займётесь сегодня?

— Посмотрим, как город готовится к празднику, — ответила за всех Каула.

Ага, это означает: прочешем мелким бреднем ещё не посещённые лавки. Ну и чудно!

— Только все деньги сразу не тратьте.

— Почему?

В некоторые моменты я забываю, что моя матушка — взрослая женщина, потому что она обожает вести себя, как маленький ребёнок. Вот сейчас, к примеру, обиженно распахнув глаза.

— Потому что до начала Зимника целых три дня, и главные события ещё впереди. Как и главные траты. Поверьте, в праздничную ювеку будет, куда девать монеты!

Говорю так потому, что родственники первый раз гостят у меня в середине зимы: обычно заскакивали на несколько дней, но задолго до праздников, чтобы успеть вернуться в поместье — одарить всех знакомых и выполнить долг перед повелительницей. Мне, кстати, тоже полагалось свидетельствовать своё почтение Сэйдисс, но по молчаливому соглашению я припадаю к её стопам преимущественно летом. Вообще, странно, что Заклинательница отпустила мою семью в город... Хотела сделать мне подарок? Хлопот прибавила, уж точно!

— Тебе виднее, — согласилась матушка. — Но раз уж заботишься о наших кошельках, то...

— Э нет! — Я мотнул головой. — С вами не пойду. У меня есть другие дела.

— Откуда могут взяться дела в канун праздника? — Изумилась Каула, и правильно сделала, потому что нормальные люди стараются решить все проблемы заблаговременно, а не в трехдневье отдохновения, предшествующее бесшабашному Зимнику.

— Да так... В сущности, ниоткуда, но взялись. Ничего серьёзного. Обещаю: как только с ними справлюсь, сразу же поступлю в ваше распоряжение.

— Полное? — Уточнила Ливин.

— И безоговорочное!

Она недоверчиво выпятила нижнюю губу. Ну и зря сомневается: больше всего на свете я люблю, когда красивая девушка решает за меня, как мне следует поступать. И я это докажу. Непременно.

— Ну раз уж ты отговорился от прогулки, сделай милость, возьми на себя мытьё посуды, — подмигнула Каула и встала из-за стола. — Мальчики, оставьте в покое пирожки, утрите рты и собирайтесь: утро уже позднее, и никто не станет ради таких сонь, как мы, придерживать хороший товар! Ливин, девочка моя, ты тоже поторопись.

Шумное семейство покинуло кухню, причём Соден ухитрился зловещим шёпотом сообщить мне, что я — предатель. Конечно, предатель: поход в город с моим участием оставлял шанс на посещение заведений, заманчивых для мальчишек, а теперь братьям предстояло таскать за матушкой сумки из одной «девчачьей» лавки в другую.

Ливин задержалась:

— Я помогу?

— Не нужно.

— Но ты же сказал, у тебя дела?

— И что?

— Разве ты не хочешь сделать их побыстрее?

А, понятно! Девушка желает заполучить меня, как можно раньше. К сожалению, не выйдет:

— У меня встреча назначена на полдень. Время есть.

— Ум-м-м.

Снова обиделась. Или расстроилась, что ничуть не лучше.

Подхожу и провожу тыльной стороной ладони по нежной щеке.

— Потерпи немножко. Сможешь?

— Ну, если ты...

Её губы приоткрываются, суля одну из самых приятных в мире вещей, но поцелую не суждено сбыться, потому что с порога кухни громогласно звучит:

— Утро доброе!

Кайрен, первый постоялец моего мэнора. Здоровенный детина двадцати пяти лет от роду, светловолосый, кареглазый и весёлый. Когда не допечён службой и вьером. А служит парень в покойной управе, но, слава богам, не в Плече надзора, а в Плече дознания, потому что жить под одной крышей с кем-то из надзорных не сможет ни один человек. Если хочет сохранить здравый ум, разумеется.

Явление нежелательного зрителя не прибавило Ливин хорошего настроения, а уж отложенное в связи с этим намерение слиться со мной губами и вовсе привело девушку в состояние, близкое к злобе. Но будучи воспитанной hevary, моя невеста удержала недовольство при себе, коротко кивнула, отвечая на приветствие, повернулась и ушла — не слишком скорым шагом, но таким, который не предлагал отправиться вдогонку.

Кайрен проводил девушку взглядом, улыбнулся, видимо, вспомнив о чём-то своём, потом плюхнулся на лавку и потянулся за миской с оставшимися пирожками. Потянулся, но не достиг цели: поскольку я находился куда ближе к искомой посудине, мне удалось опередить налётчика и придвинуть её к себе.

Карие глаза наполнились недоумением:

— Ты чего? Жалко, что ли?

— Представь себе, нет. Я вообще не собираюсь завтракать.

— Тогда зачем отнимаешь еду у голодающего?

— Это кто здесь голодающий? Щёки шире плеч!

Преувеличиваю, конечно. Нагло вру. Но если моё настроение испорчено, почему я должен заботиться о сохранении чужой безоблачности?

Кайрен возражает:

— И вовсе не шире!

А длинные руки снова тянутся к миске... Впрочем, сегодня старший тоймен Плеча дознания и вправду выглядит немного измождённым. Даже несмотря на раскрасневшиеся на морозе щёки. Стойте! Он пришёл с улицы? В такую рань? А ночевал ли он вообще в мэноре? Не помню. Вчера он ушёл на службу утром, как обычно, а вечером мне и в голову не пришло проверять, все ли дома. Хотя бы потому, что у меня «дома» явно были не все.

Минутная заминка позволила захватчику завладеть миской: Кайрен довольно запустил лапы в пирожки, схватил сразу два и начал попеременно откусывать от обоих, причём делал это с таким удовольствием на лице, что напрочь прогонял у зрителей желание продолжать дуться. То есть, у одного зрителя. У меня.

— Ты только вернулся?

— Угу.

— Со службы? Разве вам положено сутками торчать в управе?

— Фафофено, не фафофено... Тьфу! Дай прожевать, будь человеком!

Пока Кайрен справлялся с едой и питьём, я атаковал ряды грязной посуды. Всегда поражался умению некоторых людей в процессе готовки пачкать все доступные тарелки, миски, кастрюли и прочая, не говоря уже о столовых приборах. Лично мне нужно немного: плюхнуть что-нибудь на сковороду, разогреть, а потом, минуя тарелку, оттуда же и поесть. Нет, в приличном обществе, разумеется, всё делаю по правилам, но не вижу в их соблюдении никакого смысла, если остаюсь один.

— Я до конца Зимника теперь буду занят. С утра до вечера и с вечера до утра каждые сутки, — пояснил Кайрен, сыто отдуваясь и отваливаясь от стола.

— Что так? Много работы?

— Ха! По самое горлышко и выше. Нэйвос почтут визитом шишки Пастушьих подворий.

Ого-го. Ну и новость... Не скажу, что судьбоносная для меня или кого-то из моих близких, но радости в ней маловато. В город прибывают главные «пастухи», а значит, патрулей на улицах будет втрое больше, и по наступлению темноты каждого подозрительного прохожего будут забирать в квартальные отделения покойной управы с целью выяснения личности и намерений. Впрочем, преступлений против жизни и достатка горожан благодаря этому заметно поубавится, и не только стараниями городской стражи, а и неизбывным страхом мелкой шушеры перед теми, кто вершит разбой на высшем уровне. Перед Пастушьими подворьями.