Богдан Сушинский - АНТАРКТИДА:Четвертый рейх Страница 14

– Как я и говорил, фон Готт, вражеская! – вмешался в их разговор командир морских пилотов.

– Не такая уж и вражеская, если мы до сих пор все еще болтаемся на поверхности, – заметил Риттер. – И потом, я не припоминаю, чтобы в этой части мира мы с кем-то враждовали.

– Все равно объявите тревогу и дайте разрешение на взлет моего самолета.

– Надеюсь, вам как морскому пилоту известно, за сколько секунд торпеда преодолевает расстояние в полмили? Поэтому стойте и не суетитесь. А вы, фон Готт… Что вы маетесь? Радист предупрежден? Связь с субмариной устанавливать пробовали?

– Так точно. Их радист отморзянил традиционное: «Командир требует командира».

– Так прикажите ему связаться еще раз. Пусть передаст: «Командир на связи» – и предложит их командиру установить прямую радиосвязь со мной.

– Есть установить прямую радиосвязь! Кстати, субмарина приближается.

– Конечно же, приближается. Иначе какого дьявола ее командиру нужно было гнаться за «Швабенландом»?

В эти минуты Риттер все еще был уверен, что это – субмарина сопровождения, о существовании которой его, по каким-то особым соображениям, не уведомили.

Тем временем подлодка все приближалась и приближалась, и на командном мостике ее стоял теперь только один человек. Риттер видел, как он поводит биноклем из стороны в сторону, осматривая почти полностью закрытые, на арктический лад оборудованные палубы его судна с их раздвижными бортовыми стенками.

«Хотел бы я знать, кто они и что им нужно, – молвил про себя капитан цур зее, уже сожалея, что на судне все еще не объявлена тревога. – К чему эта игра в таинственности, да к тому же работая под «капитана Немо»?,

– Командир субмарины на связи! – прервал сумбур его размышлений голос фон Готта. – Сам вышел.

– Вот это уже по-флотски, – проворчал Риттер, приближаясь к аппарату радиосвязи. – Представился?

– Нет.

– А меня вы представили? – Не снимая кожаных перчаток, фон Риттер поразмял пальцы обеих рук, словно готовился к кулачному бою.

Эта привычка досталась ему в наследство от полярных мытарств, во время которых он несколько раз подмораживал руки. Однако в глазах тех, кто не знал ее происхождения, подобная разминка, сопровождаемая суровостью лица и жесткостью взгляда, всегда впечатляла своей воинственностью.

– Тоже нет.

– В общем-то, правильно.

– Как проходит плавание, барон фон Риттер? – дал понять ему командир субмарины, что представляться нет смысла. И обращался к нему на английском.

– До появления вашей субмарины – без происшествий. Чем обязаны визитом, высокое собрание?

– У меня на борту пассажир, который хотел бы встретиться с вами.

– Он шел на субмарине из Англии, чтобы встретиться со мной здесь, у Берега Принцессы Астрид? Кто он такой?

– Мы не находимся на службе в Английском королевском флоте и встретили вас чуть южнее Порт-Ноллота, что на западном побережье Южной Африки. Кроме того, как вы уже поняли, мы с вами – союзники.

– Под каким же флагом вы ходите?

– Считайте, что под флагом Антарктиды.

– То есть? Как это понимать?

– Подробности – не для радиоэфира. Пусть даже антарктического. И потом, не следует все воспринимать в буквальном смысле слова. Главное вы уже услышали: мы – союзники.

– Несмотря на некоторое наше вооружение, «Швабенланд» все же не военное, а, скорее, научно-экспедиционное судно.

– Предположим, что так оно и есть, – саркастически заметил командир субмарины.

– К тому же Германия ни с одной из стран Атлантики не воюет. Поэтому такое понятие, как «союзник»…

– Мы прекрасно знаем, с кем и когда Германия собирается воевать, – спокойно парировал подводник.

– Сомневаюсь. По-моему, этого пока что не знает никто, даже фюрер.

– Вы совершенно правы: фюрер – да, пока что не знает. Но придет время, и ему укажут на ту страну, в которую он должен будет ввести свои войска.

Услышав это, фон Риттер на какое-то время потерял дар речи. Он ожидал услышать что угодно, только не это. Понадобилось какое-то время, чтобы, придя в себя, он смог спросить;

– Кто же тот человек, который укажет фюреру, на какую страну он обязан нацелить войска?

– Имени этого человека я не знаю. Но если у него и есть имя, то это не имя Бога. Хотя и не уверен, что его следует считать обычным, в нашем понимании, человеком. Можете называть его просто Повелителем. Зато я знаю, кто донесет до Адольфа Гитлера волю Повелителя.

– Так продайте же эту тайну, назовите его имя нашему высокому собранию! – не удержался фон Риттер.

– Им будет тот человек, который находится сейчас на моей субмарине в качестве, ну, скажем так, нашего пассажира.

– Вот как?! Это уже серьезный аргумент. А свое имя, хотя бы свое, вы можете назвать?

– Оно особой тайны, как, впрочем, и особой ценности не составляет.

– Так представьтесь же высокому собранию! А то ведь мое имя вам почему-то известно…

– Уже хотя бы потому, что известно оно мне было задолго до того, как английские газеты сообщили о вашей экспедиции.

– Странно, я то считал, что она является секретной.

– Вы что, действительно намеревались скрытно проскользнуть от Гамбурга, из порта которого вышли еще 17 декабря, до Антарктиды, двигаясь к ней почти целый месяц?! Притом, что почти в течение полугода чуть ли не вся германская элита готовилась к этой экспедиции?! Вы меня, капитан цур зее и штандартенфюрер СС барон фон Риттер, удивляете,

– Вы так и не назвали себя! прорычал фон Риттер, чувствуя себя так, словно бы его только что отхлестали по щекам. – Или, может быть, мне прервать этот затянувшийся разговор?!

Барона уже начинало выводить из себя это лихое и наглое всезнайство командира субмарины, которому он ровным счетом ничего не мог противопоставить. Ни одного факта, ни одного предположения относительно того, с кем его здесь, на краю Атлантического океана, свела судьба.

– Зовите меня просто: капитан Блэк, – голосом школьного учителя представился, наконец нахальный моряк.

Риттер, конечно, понимал, что командир субмарины получил право на этот «подготовительный» диалог с ним. Потому что сведения, которые он как командир «Швабенланда» сумел почерпнуть из его словес, существенно подготавливали к разговору с тем человеком, который наверняка стоял сейчас рядом с капитаном Блэком и терпеливо ждал того момента, когда «германец наконец созреет для серьезного разговора».

– Честь имею, капитан Блэк, – как можно вежливее произнес Риттер, не сомневаясь в том, что англичанин-субмаринник назвался тем первым именем, которое пришло ему на ум. -…И все же вы что-то там говорили о предстоящих войнах Германии, о которых сама Германия пока еще не знает. Не вернуться ли нам к этому разговору?