Андрей Легостаев - Канун Армагеддона Страница 14

Перед последним, решительным, шагом он еще попытался совладать с собой, чтобы не искушать судьбу (почти двести лет, которые он проносил на себе заклятье Алвисида, не позволяющее ему обладать женщинами, из памяти просто так не вычеркнешь). Но запах женщины, распаленной желанием, и пятнадцать лет спокойной супружеской жизни подавили последние остатки осторожности — страсть, которой он не испытывал очень давно (с Аннаурой любовь переросла в спокойные, регулярные отношения, видя ее обнаженной, он ощущал, что сердце начинало биться быстрее, но оно не выскакивало из груди как сейчас), поглотила его целиком. Он и не подозревал, что может быть таким глупым и неистовым, он забыл обо всем на свете, кроме того, что происходит здесь и сейчас. Он овладел ею.

И почти сразу страсть пропала, он пожалел о содеянном — близость не принесла ему ни малейшего удовольствия, с любимой и единственной то же самое было совсем по-другому. Вдова сэра Даррена вздыхала так громко и впивалась в него ногтями так сильно, что он не поверил, что ее чувства искренни — непревзойденным любовником он себя отнюдь не считал.

Ему захотелось уйти от нее немедленно, броситься вниз по лестнице, помчаться к Аннауре и упасть к ее ногам, вымаливая прощение… впрочем, это тоже слабость, недопустимая для рыцаря, хватит с него одной за этот безумным вечер, который и обещал быть не простым, но совсем не таким. И Ансеис постарался побыстрее закончить ставшее для него тягостным действо.

И в тот момент, когда при схожих обстоятельствах с возлюбленной он чувствовал, как душа его оставляет на время тело и вырывается вверх, его, напротив, охватило ощущение, что весь мир сжимается, пытаясь своими огромными объемами раздавить его, как муравья. Ансеис ощутил, как внутри все сжалось и похолодело, а кожу охватил нестерпимый огонь, он понял, что язык набухает до размеров драконьего, а глаза вот-вот выскочат из орбит, что ногти на пальцах превращаются в стальные крючья и этими крючьями ему хочется рвать и терзать ту, что вызвала в нем подобные метаморфозы.

Он отчетливо осознал, что заклятье Алвисида отнюдь не потеряло над ним свою силу, и так же отчетливо осознал, что эта мысль — последняя, ибо прекрасно знал, как срабатывает ненавистное заклятье — имел «удовольствие» созерцать последние минуты двойников шаха Балсара, его товарища по несчастью, и знал, что сейчас превратится в жуткого монстра.

И самое ужасное не то, что это последние минуты его жизни, нет, он давно смирился с мыслью, что когда-нибудь умрет. Он боялся представить себе, что этот монстр, в которого он превратится через несколько минут, изорвав в куски первую жертву, виновницу всего происшедшего, спустится вниз и будет убивать всех, кого он любит и за кого с радостью готов погибнуть — жену, сыновей, дочь… крохотную Аннауру, которую он хотел выбрать королевой предстоящего турнира. Мирно спящих за столом друзей…

В это мгновение он готов был просить всех известных и неизвестных ему богов и силы космические, чтобы Бламур и Гловер преградили путь чудовищу своими острыми мечами…

Он хотел во весь голос закричать: «Прости!»— может, его хоть сердцем услышит Аннаура — но понял, что докричать не удастся, крик перейдет в ужасный звериный рык.

Глава седьмая

— Я поднимаю бокал этого прекрасного вина, — рыцарь в Алом плаще дождался, пока все присутствующие на королевском пире по случаю окончания турнира замолчали, — за достославную победу в финальной схватке рыцаря в Синем плаще, подданного великого короля Кирсана, — поклон в сторону местного повелителя. — Победу рыцаря в Синем плаще, означающую общую победу рыцарей короля Кирсана над всеми чужестранцами, к коим и я имею несчастье принадлежать, бессмысленно оспаривать. И я, проигравший в финальном бою, со смирением в сердце принимаю мудрое решение герольдов, отдавших победу рыцарю в Синем плаще. Бессмысленно отрицать, что я по недосмотру выехал на ристалище в шлеме со сломанным пером в плюмаже, и только глупец будет оспаривать, что мой конь споткнулся и потерял подкову — этот прискорбный факт совершенно точно доказан беспристрастными судьями. И победа в финальном бою совершенно справедливо и в точности со всеми старинными законами турнирной доблести присуждена бесстрашному рыцарю в Синем плаще, — рыцарь в Алом плаще выдержал паузу, еще раз поклонившись местному королю. — Я поднимаю бокал этого прекрасного вина за доблестную победу рыцаря в Синем плаще и искренне скорблю, что не узнал о мудром решении герольдов чуть ранее и необдуманно пронзил копьем сердце благороднейшему рыцарю в Синем плаще, когда победа уже принадлежала ему. Выпьем же за чудесную победу рыцаря в Синем плаще!

Четвертое место в карете алголиан было оставлено Радхауру, но, поскольку он отправился к озерному царю, рядом с королем Этвардом, напротив хэккера Травла и совершенно седого дебаггера Юнга, уселся сэр Таулас.

— Уважаемый хэккер Травл, — обратился к алголианину Этвард, — вы впервые едете к Озеру Трех Дев?

— Нет.

— Можно поинтересоваться? — Этвард хотел расположить собеседников к дружеской беседе. — Если не хотите, то не отвечайте. Вы пытались достать меч сэра Дэбоша?

— Да, — и словно почувствовав сухость своего ответа и понимая, что хоть перед ним и не человек его веры, но союзник, к тому же король, на землях которого находятся несколько важных реликвий, к тому же названный брат и друг Наследника Алвисида, алголианин посчитал нужным объяснить:

— Все хэккеры по просьбе верховного координатора Мекора пытались поднять меч координатора Фоора.

— А сам Мекор?

— Я об этом ничего не знаю. Этвард помолчал, затем спросил:

— Скажите, хэккер Травл, а вы сильный маг?

— Как и положено священнику моего ранга. Магическая сила пятнадцати хэккеров равна магической силе верховного координатора.

— Это для того, что если все шестнадцать хэккеров объединят свои усилия, они могли бы справиться с верховным координатором? — уточнил Этвард.

— Да, такова была воля Алвисида, сына Алголова.

— Тогда… — Этвард помедлил, словно решаясь, потом спросил:

— Не могли бы вы мне объяснить, почему Экскалибурн, а теперь и меч сэра Дэбоша никто, кроме того, кого меч сочтет достойным, не может взять из воды. Это Озеро Трех Дев волшебное?

— Нет. Просто на мечи накладывается соответствующее заклинание.

— А вы сами можете наложить подобное заклинание?

— Вы просто так спрашиваете, ваше величество?

— Нет.

Алголианин задумался. Затем сказал:

— Я должен знать, что это за меч, и только потом приму решение.

— Я хочу вернуть Экскалибурн обратно в Озеро Трех Дев, — твердо сказал король Этвард. — Он сослужил свою службу, я с ним в руках защитил и объединил Британию. Пусть он покоится с миром. Я хочу, чтобы все бриттские рыцари могли видеть его, но никто и никогда не смог его взять. Вы сможете наложить такое заклинание?