Александр Слепаков - Повесть о советском вампире Страница 14

– Не спится, что ли? – спросил он.

– Вам, я смотрю, тоже не спится, – ответила женщина.

– Уснешь, когда такие в реке купаются, – заметил Фролов.

– А вы подглядывали? – удивилась женщина.

Даже в темноте он понял, как она покраснела. Но покраснела правильно. Не от возмущения, а от стыда, вызывающего бурю, которой нельзя сопротивляться. Он почувствовал, что его власть над ней сейчас безгранична, что он скажет, то она и сделает.

– Вот как ты это платье надела, так ты его и снимай! – приказал он. – Под платьем-то ничего нет, я видел.

Он смотрел ей прямо в глаза, спокойно, как-то чуть ли не по-хозяйски. Он отлично понимал, что с ней происходит, вообще он мог понимать, что человек чувствует и думает, это он уже знал за собой. И знал, что может внушать человеку и его будут слушаться. А при жизни такого за ним не водилось.

Она помедлила немного, потом дрожащими пальцами стала расстегивать пуговицы, потом стянула платье, губы ее слегка приоткрылись, он чувствовал, что она задыхается. Она стояла голая перед незнакомым мужчиной. В конце концов, за этим она сюда и пришла, хотя ни за что бы не поверила, что это возможно. Происходило невозможное. Он снял через голову рубашку, у него было сильное тело сорокалетнего мужчины, сделал шаг к ней – она положила руки ему на плечи, и, когда он прижал ее к себе, она чуть не потеряла сознание.

«Вот интересно, – подумал он, – стоя с бабой никогда не жил».

Она одной рукой обняла его за шею, он никогда не видел, чтобы бабу так трясло. Она прижимала свою голову к его плечу. Не кричала, а просто старалась подавить это, прижимая рот к его телу. Наконец она не выдержала и застонала так громко, что он сказал:

– Тихо-тихо.

Небо стало сереть, и он сказал:

– Мне пора.

Елизавета Петровна рассказывала мне, что они стали встречаться каждую ночь. И он доводил ее до почти бессознательного состояния, а потом, когда она засыпала, пил ее кровь. И это была самая лучшая кровь из всей, которую он пробовал. Она не замечала на себе никаких следов. Через несколько дней она попробовала разговаривать с ним, спрашивала, кто он, как его зовут, что он делает, он говорил:

– Лучше тебе пока этого не знать.

И он чувствовал, что ей страшно, но его власть над ней была так велика, что она, наверное, пришла бы, даже хорошо понимая, какая опасность ей грозит.

19. Тамара Борисовна

Кандидат биологических наук старший преподаватель кафедры органической химии факультета биологии Ростовского государственного университета имени М. А. Суслова Иевлева Тамара Борисовна была женщиной слегка экзальтированной, любила стихи Беллы Ахмадулиной и Андрея Вознесенского, увлекалась авторской песней и даже сама немного играла на гитаре, поругивала советскую власть, курила, но с мужчинами ей не везло. Они тоже любили Вознесенского и Ахмадулину, тоже поругивали советскую власть, и все это было как-то любопытно и приятно, может быть, интересно, но не более того. Она успела побывать замужем, развестись, детей, к счастью, не было. Успела сменить пару любовников, нормальные в принципе ребята. Один был помладше ее, другой постарше. Но по ночам ей снились сны, которых она никому не могла рассказать. Именно после такого сна она пошла на реку купаться, понимая, что уже не уснет.

И этот мужик, появившийся из ночи, был как бы продолжением этой ночи, в которой Тамара Борисовна была одна и без одежды. И с ним вместе в самые острые моменты близости она продолжала быть одна, а он был частью мира, не связанный с ней ни любовью, ни привязанностью. Он был как ветер, он был частью природы, чем-то внешним по отношению к ней. Он приходил из мира, как приходит дождь, как приходит ночь, он был воплощением мужского естества. Без всяких социальных условностей, без всяких психологических контекстов, он не спрашивал ее согласия, так же как ветер не спрашивает согласия, когда треплет ее волосы. И когда она вспоминала о нем в дневное время, уставшая, не выспавшаяся, на совхозном поле, с ящиком огурцов в руках, на нее накатывала такая волна, что она замирала с этим ящиком, и ей стоило труда скрывать от окружающих свое состояние.

20. Народные дружинники

Дальше, как я понял, сложилась дикая ситуация. Действительно дикая. Значит, так, по хутору ходит вампир, все к нему начинают привыкать, никаких мер против него не предвидится. А как же его жертвы? Петрову похоронили, родители ее приезжали, был вообще какой-то ужас. Сердюкову девку, правда, удалось откачать и привести в чувство. Но состояние ее было нехорошее, и ее увезли к бабушке в Волгоградскую область.

Петров и Сердюков пришли к участковому и стали задавать ему разные вопросы. Например, такой вопрос: есть ли вообще социалистический правопорядок на хуторе Усьман или нет? Как такое может быть, чтобы убийца на свободе разгуливал по хутору, мужики его бы видели чуть не каждый вечер, а участковый притворялся бы, что его это не касается? Участковый не знал, как им объяснить, потому что они были оба в нервах и выпивши.

Но это был совершенно особый случай в его жизни. Посадить человека очень легко, но для этого у человека должны быть документы, и сам этот человек должен быть живой. Тогда он сажается в один момент. Но как посадить человека, если он мертвый и без документов? Паспорт Фролова, пенсионную книжку и что там еще у него было участковый сам лично изъял. А дом опечатал. Человек от этих документов лежал на кладбище. Для того чтобы привлечь его к ответственности, надо было его выкопать. Но это же дикий бред. А тот, кто ходит по селу, кстати, участковый сам его не видел ни разу, точно был без документов. Точно. Вампирам не дают паспортов. А может, выдать? Но на каком основании? Кто его родители, где он прописан? Как его фамилия, в конце концов. Фролов? Не-е-ет! Фролов лежит в могиле. А это кто, вообще непонятно. Как его судить? За что? За вампиризм? Так нет в Уголовном кодексе такой статьи.

А с другой стороны, получается, что у нас в Стране Советов ножом человека пырять нельзя, стрелять из ружья нельзя, душить нельзя, бить ногами нельзя. А кровь пить, получается, можно?

– Смотря кому, – возражал участковый. – Комар же может пить кровь, никто его за это в тюрьму не посадит. А вампир – это тот же комар, только очень большой…

От этой мысли участковому сделалось дурно.

Но тут Петров и Сердюков резонно спросили:

– А если комара прихлопнуть, это подсудное дело или нет? А если очень большого комара прибить, это подсудное дело?

Участковый объяснял:

– Будет труп. А у нас в Стране Советов если есть труп, должен быть и осужденный. Такой порядок. И труп как раз может быть без документов. И тогда уже неважно, вампирский это труп или человеческий. Никакая экспертиза этим не будет заниматься. Просто посадят того, кто убил, и все.