Алексей Егоров - Необычный наемник Страница 14

Ночные таинства обычно проходили в особых местах, рыбаки же не мудрствовали много и справляли свои памятные даты прямо на берегу. Правильно, Леди предпочитала ошиваться на границах как реальности, так и вообще — границах. Она любительница балансировать на краю. В этом была ее суть, этим она обеспечила себе могущество среди Могущественных. А побережье есть черта между землею и морем.

Алое пламя заливало кровавым все вокруг, эльфы казались чернющими тенями — лишь их глаза поблескивали тем же цветом крови. Одеты они были легко, их не страшила прохлада Ночи, ведь огонь их сердец способен был растопить даже лед! Эльфы пели, это была какая-то древняя песнь, точный перевод которой уже мало кто знал. Я вот лично не мог понять ни слова, хотя успел изучить язык и многие диалекты пепельного народа.

Я не вмешивался в ритуальный танец, просто наблюдал со стороны, сидя на дюне, глядел вниз и изучал. На моем месте так же поступил бы любой маг, мы любим рисковать своими носами.

Духи, призванные ритуальным пением, оживали в свете огня. Они становились плотными, словно насытившиеся кровью пиявки. Но никакого вреда живым они не приносили, то были предки рыбаков — их сильные покровители. Редкий народ способен жить так, чтобы духи его предков становились равными демонам. Эльфы были способны на такое, потому и строили огромные усыпальницы, в которые боялись захаживать воры.

Потусторонние сущности, забывшие, что такое жизнь, ревностно охраняли как свои посмертные богатства, так и своих потомков. Несколько раз в год они общались — или потомки приходили в склепы, или сами духи, как сейчас, вплетались в танец теней. Тени жизни и тени смерти, что-то в этом было. Эльфы живут с постоянным осознанием своей смертностью, хваленое долголетие мало спасало от опасностей Пепельных земель.

Сам танец так же был языком, точнее весь этот ритуал был своеобразным диалогом. Нашим жрецам никогда не достичь такой вершины единства с божественным. У людей слишком индивидуалистское мировоззрение. А вот эльфы не ограничивали себя только словами. Они не заключали договоров с Могущественными. И тембр их голоса, постоянно меняющийся, и сами песни, и рваный, похожий на хаотичный танец, в общем, все в ритуале было единым целым. Неразрывным диалогом с божественным.

Подобному я мог только позавидовать, хотя маги считались в Империи практически жрецами Небесного Владыки.

Я вздохнул, к сожалению, для людей было недоступно подобное состояние. Нет, конечно, можно было кратковременно его активировать. В помощь шли как дурманящие травы, медитативные техники и тому подобные костыли сознания. А вот одной только мыслью мы не способны соединиться с Богом. Он всегда присутствовал, но мы скорее держались за руки. У эльфов же все это походило на своеобразный магический коитус.

Вот оно высшее наслаждение, которое невозможно получить ни одним материальным объектом. Маги к такому стремились всей душой, если они считали себя настоящими профессионалами, а не паршивыми магистратами.

Единицы способны были натренировать свой разум.

Мораль требовала от меня отвернуться и покинуть дюну, но я не мог бороться с искушением. Магический вуаеризм был не меньшим искушением, чем спиртное для северянина. Да и когда еще мне выдастся шанс поприсутствовать на эльфийских мистериях? Это была как раз та жемчужина, которую я искал.

Но ничего не давалось бесплатно, вот и за потакание своим слабостям, я был вынужден расплатиться. Эльфийские духи не могли не заметить меня, маг для них все равно, что фонарь для мотылька. Я был слишком приметным источником силы, да и не пытался скрываться. От этого было бы только хуже. Наоборот, чужак, который нарушил какие-то нормы и не пытается сбежать вызовет меньше раздражения.

Единственное, что мне грозило, так это суд чести. Что это такое? Банально — драка. Поэтично — ритуальная дуэль за правду.

Даже с поддержкой своих предков рыбаки-эльфы не могли мне противостоять. Потому, когда духи обратили на меня внимание, они лишь направились в мою сторону и зависли рядом со мной, гневно шипя и переговариваясь. Пытались запугать меня, глупенькие.

Потомки же остались в стороне, доверив предкам диалог.

Я стал источать нежно-голубой свет, совсем чуть-чуть, чтобы вокруг меня образовался пятачок света. Мне просто нравился этот свет, и я как бы ограничил свое личное пространство. Кто попытается переступить линию — будет убит. По крайней мере, выглядела моя волшба именно так.

Сейчас должна была начаться схватка характеров, проще говоря, кто кого перепугает больше. Два павлина сошлись в поединке, и их хвосты уже были наготове.

Я сидел спокойно и слушал гневные голоса духов. Они звучали, как шепот немого в толпе в базарный день. Звук на грани слышимости, но он способен был свести с ума, если бы духи оказались сильнее. Эльфы вообще любили расправляться со своими недругами, насылая кошмары и злых духов. Они любители проклясть соседа, такое даже не возбранялось законом.

Варварский народ — варварские нравы. Эльфы не ведали оков цивилизации, они не были рабами закона. Любой имперец с презрением смотрел бы на эту культуру с высоты своего ложа, но мне они нравились. Как и тысячам тех людей, кто жил в Королевстве по своей воле.

Духи ругали меня своими немыми голосами, я же спокойно сидел на теплом песке. Прохладный ветерок шевелил полы моей одежды и волосы на голове. Приятное состояние, учитывая, что я был освещен светом неба, и духи разговаривали со мной. Со стороны я походил на мудреца или шамана, обыватель бы и не подумал, что тут идет яростная схватка. Ну, яростная только для духов, я же практически не затрачивал своих сил. Отогнать назойливых болтунов было гораздо проще, чем рожденного в печи земли демона.

Потомки духов, поняв, что их предки не способны покарать чужака, направились ко мне. Выглядели представители пепельного народа скорее озадаченными, чем разгневанными. Что ж, рыбаки запада не есть кочевники севера, которые никого не боялись, даже Императора со всеми его легионами и ордами магов. Воистину героическое безумие!

— Мир вам, граждане, — приветствовал я приближающихся рыбаков на имперский манер.

Глупо было бы обращаться к ним по местным обычаям, так бы я их только оскорбил. Теперь они видели подле себя просто представителя иной культуры, а не злого насмешника, который чхать хотел на традиции. Им ведь важно найти оправдание, которое не вынудило бы их сражаться со мной. Умирать никто не хотел, даже за традиции предков.

Духи и сами отступили, поняв, что со мной не сладить. Они зависли за спинами своих детей, самые сильные даже обрели плоть. Десяток мужчин и женщин с сотнями воинственно настроенных призраков — внушающее зрелище. Но не для меня, я же им не враг, верно?