Асия Уэно - Радужная Нить Страница 14

— Спать, — отрезал Ю. — Чем ещё может заниматься юмеми? Переговоры с птицей я беру на себя, тебе надо лишь подобраться поближе, встать перед воротами…

— И быть ими задавленным… — пробормотал я.

— …и расстегнуть заколку! А потом, конечно, застегнуть её, иначе птица снова вырвется на свободу. И поскорее вернуться ко мне.

— Э… я буду знать, когда расстёгивать?

— Будешь, — прошипел юмеми и пихнул меня в сторону горящей арки. Я почувствовал себя круглым дураком. Ладно, если это действительно так, хотя бы потомкам не будет стыдно. По причине их отсутствия.

Арка полыхала. Птица Хоо, заметив мое приближение, изогнулась всем своим змееподобным телом и издала угрожающий крик. Мой хороший друг, Татибана-но Ясумаса, как-то раз взял два наших тати[24] и принялся скрежетать одним клинком о другой, изображая некую мелодию. Он сильно тогда перебрал. Так вот, музицирования Ясу меркли по сравнению с этим воплем! Неужели никто в округе не слышит?

Ну и жар! Ещё немного, и до самих ворот не дойду, спекусь на полпути. А от дыма вообще можно задохнуться. Видимость? Да уж, конечно!

А что, если ханец задумал избавиться от меня? Вернуться, пока не поздно?

Однако подгибающиеся ноги сделали ещё пару шагов. Рядом со мной ударила белая ветвистая молния, и я, не успев зажмуриться, упал на колени, ослепший и оглохший. Всё, хватит! Она меня не подпускает!

Если бы не растерянность, повернул бы назад, это точно! Но удар молнии полностью лишил меня чувства направления, зрения, слуха… Я как будто вернулся в Пустой Сон.

— Прекрати! — заорал я, не услышав собственного крика. — Успокойся!

Судя по дрожи земной поверхности, к которой я припал животом, за первой молнией последовала вторая. Горячий пепел посыпался прямо на голову, обжёг шею. Ой-ой-ой! Это вам не татами заклинать.

— Пожалуйста! Ты ж хорошая птичка? — Вот за такие слова она точно не промахнётся! Обращаюсь к Хоо, словно к дядюшкиному роскошному любимчику, обладающему подлой привычкой клевать всех, кто приблизится. — Будь смирной птицей, хорошо? Я не желаю тебе зла. Напротив, пытаюсь помочь!

Да о чём думает этот Ю, почему медлит?

А молнии-то и нет. Прикинуться мёртвым или попробовать договориться самостоятельно? Дайте только выжить… Скажу проклятому юмеми, страдающему бессонницей, всё, что о нём думаю!

— Слетай с ворот, они не достойны такой красивой птицы! Ну же, давай!

Я рискнул открыть один глаз. Перед взором плыло, и не только от дыма, но зрение постепенно восстанавливалось. Хоо, склонив голову, взирала на меня со своего насеста, напоминая при этом птицу гораздо менее благородную. Я слегка осмелел и подполз поближе. Под самую воротину.

— Ну же, иди сюда, иди! — я потряс заколкой, чудом не оброненной. Потом вспомнил и расстегнул её. Птица заинтересованно заёрзала, перебирая когтистыми лапами на подёрнутой пеплом арке. Эй, не прыгай так, столбы-то не железные! — Слетай, моя хорошая!

Она взбила воздух крыльями и снова закричала; я опять зажмурился, ожидая, что меня накроет раскалённым металлом пополам с деревом. Ладно, может, и не раскалённым, хотя мне кажется, что жар — самый настоящий. А вообще, если такой воротиной по хребту приложит — всё равно, горячая она была или холодная. Лепешке без разницы, насколько пропеклось тесто.

Что-то просвистело совсем близко, но удара не последовало. Лишь заколка внезапно нагрелась в пальцах, да так, что я чуть было не отбросил её прочь. Неужели?.. Я посмотрел на неё. Так и есть, вся красная, металл едва не стекает с руки на землю. Больно-то как… Хотя, если задуматься, должно быть ещё больнее! Виданное ли дело, расплавленное золото голыми руками держать?

Я вскинул лицо вверх. Так и есть, ворота покосились, но держатся. А птицы как не бывало.

— Застегивай скорее! — донёсся издалека голос Ю.

Паршивец! Легко сказать. Пусть застынет хоть немного. Я перекинул священную отныне безделушку с одной ладони на другую, поднялся на ноги и, пошатываясь, виляющей походкой направился прочь от опасного места.

— Да застегни же ты её! — противореча собственным словам, ханец выхватил заколку из моих рук и накинул петельку на длинную иглу. Я уселся прямо на землю, мрачно разглядывая ладони. Волдыри, наверно, будут…

— Ничего страшного, — юмеми будто прочёл мои мысли. — Совсем забыл, о чём я говорил? Отвлекись, и боль как рукой снимет. Видимость не обжигает.

«Но создает великолепную видимость этого», — дополнил про себя я.

— Зато я не забыл, что кто-то обещал договориться с птицей Хоо самостоятельно! — я почувствовал, что ко мне подкрадывается злость.

— С кем? — поднял брови юмеми.

— С ней! — указал я подбородком на предмет в руках Ю. — С Хоо. Вы, ханьцы, называете её Фэн.

Мой обидчик неожиданно рассмеялся:

— Да что ты, Кай! Подумать только, птица Фэн… Ты как скажешь!!! — у него даже слёзы на глазах выступили, так развеселился. Захотелось взять что-нибудь увесистое и… у-у, как же печёт! — Будь это птица Фэн, или, как у вас принято говорить, Хоо — тут бы и городу конец! Да что городу…

Он снова расхохотался.

— Тогда… как же так?..

— Извини, но я и предположить не мог, что ты такое вообразишь! Правда! Это просто сикигами — природный дух, подчинённый одной из Сил. Огнекрылой Хоо служат сотни пламенных ками,[25] больших и маленьких. Но эта, следует признать, довольно сильная, ты замечательно с ней справился. Держи! — он протянул мне заколку обратно. — Хорошая сики хозяйству не помеха.

— Зачем она мне? — я осторожно принял остывшую вещицу. Ну да, обычная заколка. Из тонкой золотой проволоки, ценная… проклятье, да она же…

— Женская! — возмутился я. Только девичьих побрякушек мне не хватало!

— Почтенный, на тебя не угодишь! Какую со столика Мэй-Мэй схватил, такая и есть! Бери, что дают. Девочке она всё равно не подошла… Ещё он сики будет разбрасываться! Носить её при себе и, тем более, на себе, вовсе не обязательно. Можешь запрятать в укромное место, пока не понадобится. Неудобство в том, что подобные вещи обычно требуются внезапно. — Он покачал головой. — А не пойти ли нам домой? Скоро станет светать, народ появится, а мы здесь, и у нас тут безобразие…

Он указал на ворота, один из столбов которых покосился, но, к счастью, пока держался.

— И вопли дикие… — добавил он, искоса на меня поглядывая. — Дождёмся, что стража набежит.

Я угрюмо кивнул:

— Только учти, дома я потребую множество объяснений!

— А я с удовольствием их дам! Обещаю.

— Хотелось бы верить, — проворчал я.