Виталий Бодров - Весь мир на блюдечке сметаны Страница 14

— А ты не знаешь? — с легкой насмешкой ответила радость Перилла. Пивогор снисходительно улыбнулся.

— Я догадываюсь. Всем нам нужно одно и то же, не так ли?

— Кот Мощи, — согласно кивнула радость Перилла.

— Он же кот Всевластия, — согласился дядька Пивогор. — Но видишь ли, радость моя, вам здесь не светит. Предположим, вам даже повезет поймать зверушку. Но неужто вы всерьез рассчитываете, что мы уступим ее без боя?

— А вы всерьез полагаете, что мы к этому не готовы? — Голос Периллы стал вкрадчивым. — Или думаете, что мы работаем без прикрытия? Хочу напомнить, что считать других дурнее себя — все равно что протаптывать дорожку к собственной могиле.

— Позволю себе заметить… — начал было дядька Пивогор, но его оборвал один из подельников:

— Вот он! Держи!

Пушистый белый комок стрелой пролетел мимо них и исчез за углом.

— Лови! — завопил дядька Пивогор, бросаясь в погоню. Подельники последовали за ним, открывая очередную охоту на котов.

— Ты куда? — Радость Перилла успела поймать за рукав дядьку Рагунса раньше, чем тот умчался ловить зверушку. — Пусть ребята побегают, им полезно. У колдодеев среднего звена работа, говорят, сидячая.

— Кот! Они поймают кота!

— Да пусть себе ловят, — пожала плечами радость Перилла. — Меня это не слишком волнует.

— Но почему? — Дядька Рагунс превратился в сплошной грамматический знак недоумения.

— Потому что он, — радость Перилла лукаво улыбнулась, — кошка.

— Кошка! — Глаза низшего колшебника лучились восторгом. — Вот оно! Перилла, ты гений! Нет нужды гонять бедолагу по всему Краснореченску. Где он предпочитает гулять, мы знаем. Подсунем ему подходящую, и возьмем голубчика тепленьким и размякшим.

— Думаешь, поведется? — с сомнением спросила радость Перилла.

— Я бы повелся, — честно сознался дядька Рагунс.

— Проклятье! Это не кот! — Лицо дядьки Пивогора исказила гримаса ярости. — Кошка!

— Мяяяу! — жалобно пропела кошка. Колдодей грубо отшвырнул ее в сторону.

Сын Темного Лорда был в растерянности. Легкое дело оказалось далеко не столь простым, как он самонадеянно полагал. Колдодейский поиск ничего не давал. Хотя объект и должен по идее обладать сильнейшей аурой, ничего подобного сканирование не выявило. Наверное, недоброй памяти дядька Унорас предусмотрел чары скрытности, когда планировал свой артефакт. Следовательно, отличить кота от прочих можно лишь в тот момент, когда он проявляет свои особые свойства.

Но есть один безотказный способ. Надо просто пометить всех белых котов (и на всякий случай кошек, чтоб не путали) в городе.

И поосторожней действовать, дядька Унорас был мастером на всякие каверзы. Какую защиту он на свой артефакт ставил, только Превеликий знает, но уж точно не слабую. Потому без третьего-пятого щита как минимум за дело лучше и вовсе не браться.

И еще надо решить, что делать со Светлыми. Это не со своими коллегами отношения выяснять, тут надо соблюдать осторожность, никогда не знаешь, что им взбредет на ум. Безобидная драка на пару трупов с обеих сторон может вполне вылиться в большую войну, были уже прецеденты. Последний раз солнц двести назад, после чего Темные Лорды со Светлых буквально пылинки сдували, чтобы новую войну не спровоцировать. Если и гадили, то только скрытно, исподтишка, дабы можно было от всего отказаться.

Дядька Пивогор сплюнул на мостовую. Лучше бы ему не промахнуться, отец неудачи не простит. Снова задвинет, словно ненужную вещь, и когда представится новый шанс, только гадать останется.

Он решительно развернулся и покинул пустой переулок. Впрочем, безлюдным он только казался. Едва молодой колдодей исчез за углом, от стены отделилась невидимая до того фигура.

— К артефакту моему ручки тянешь? Так я ручки тебе пообломаю! — прошипел дядька Унорас вслед чаруну. — Самое время, дядьки мои, столкнуть вас друг с другом лбами. Пока сами не столкнулись.

Глава 5

Змий неплохо устроился — совсем недалеко от Холманска. Всего-то забегах в десяти, не более. Место для логова было выбрано с умом, под бесчисленными холмами на берегу речки Крыжовницы. Попробуй отыщи здесь нужный лаз, когда целый лабиринт прорыт. Тем более места здесь безлюдные и труднодоступные, а богатырей в Холманске, к счастью для этого города, не водилось.

Ночной город доживал последние спокойные пульсы, когда мы подошли к воротам. Ясное дело, закрытым на ночь на огромные кованые засовы. Я уселся на землю и приготовился ждать до утра, а вот Хреногор ждать не пожелал. Помните, из чего веревку плели, на которой солнце висит? Из рыбьих волос, княжьей жалости да богатырского терпения. Крепкая веревка получилась, на совесть карлы работали, столько солнц прошло, до сих пор не порвалась. Только вот рыбы без волос живут, а про князей ничего не скажу, чтобы беды не вышло. Что же насчет богатырского терпения…

— Открывай давай! Вы что там, спите, что ли?

Если и спали, то теперь точно проснулись в страхе. Голос у Хреногора таков, что боевые трубы с легкостью заглушает, святой Джельсомино и тот бы позавидовал. Богатырей Превеликий щедро одарил, разве что ума пожалел. До рассвета всего пара сказов плюс-минус двадцать пульсов, вполне можно и подождать было, когда б пресловутое богатырское терпение уже не использовали в мирных целях.

— Эй, вы, там, откроете или мне ворота снести?

А что вы думаете, и снесет. И наплевать ему, что ворота толщиной в полтора-два хрена. Стукнет раз, другой, третий, и лопнут тяжелые засовы, а створка слетит с петель. А потом выбежит вооруженная стража, и Хреногор пошвыряет ее в заросший ряской ров, и мы пойдем в трактир. Где хозяин тоже открывать не захочет, и богатырь вышибет двери ногой, после городских ворот не напрягаясь даже. И хозяин, подавившись своим «заходите утром», отведет нас в комнаты, где кровати с мягкими перинами и клопами, но я сейчас так устал, что даже не почешусь от укусов, тем более травками разными пропах, комары их не жалуют, может, и клопы не тронут. А богатырю все едино, так в сапогах и завалится, и храпеть будет так, что клопы на всякий случай сбегут из трактира, а может, и из города наперегонки с постояльцами. Потому как богатырский храп уже в легенды вошел, разве что я уснуть смогу, потому как устал безмерно, а еще я умный, и затычки для ушей уже в первую совместную ночевку сообразил сделать, а что земля (или стены в трактире) трясется, так человек и не к тому привыкает.

Хреногор пнул ворота, неслабо так пнул, массивная, обитая бронзой створка глухо загудела. Как после удара тарана, невольно подумалось мне, хотя таранов этих я в жизни не видел.