Сергей Юрьев - Нашествие с севера Страница 14

— Вот сколько я их ни видел, оборотней этих, — вмешался Олф, — так среди них ни одной ихней бабы не было. И малых тоже не попадалось — все бугаи здоровые. И говорить они иногда могут, прямо как люди…

— А это значит, что кто-то превращает людей в оборотней, — закончила его мысль ведунья.

Возникла долгая пауза. Все молча размышляли над сказанным, не глядя друг на друга. В дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения войти, в трапезную просунулся сотник Дан.

— Мой лорд, — прервал он затянувшееся молчание. — Принесли ту дверцу с убежища оборотней. Сейчас ее мастер Клён рассматривает. Прикажете позвать?

— Сейчас мы сами придем. Пусть ждет в мастерской, — ответил Бранборг.

Когда сотник скрылся за дверью, лорд вновь повернулся к высокому узкому окну и взглянул на стремительно клубящиеся серые облака.

— Сольвей, ты умеешь гадать по облакам? — спросил он.

— Я ведунья, а не гадалка, — резко ответила Сольвей.

— Вот и я не умею… — сказал лорд и направился к выходу.

В мастерской, кроме мастера Клёна и сотника Дана, лорда уже ожидали книжник Ион, пара сотников и трое старост из дальних селищ, загодя приехавших на завтрашний совет. Мастер Клён рубилом отбивал кусок металла от дверцы и что-то насвистывал в такт ударам молотка.

— Ну что, какие слухи ходят об этой железяке? — насмешливо спросил лорд.

— А слухи такие, что и не железяка она вовсе, — ответил мастер, не отрываясь от дела. — Тут сплав железа с золотом и еще чем-то, не пойму пока чем… А сделать ее мог мастер Треш из Холм-Гранта по прозвищу Клешня. Хороший был мастер, только вот не видел его никто лет с десяток уже. Ушел он в Вольные Селища на заработки, да так и сгинул вместе с двумя подмастерьями. Он по пути ко мне заглядывал. Что, спрашиваю, в своем Холме работы нет? А он отвечает, работа, мол, есть, но платят мало. А вот в Вольных Селищах, говорят, кузнецов почти нет, так что за любую безделушку можно куш сорвать… А сделана вещица эта не так давно. Вон клепки из чистого железа, а совсем не проржавели. Значит, живой он. Нашел, значит, работу за хорошую цену. Золотом, поди, платят…

Золотые бляшки и цепочки часто видели на оборотнях, и золото постепенно стали считать нечистым металлом, и золотые монеты почти вышли из обращения. А выражение «получать плату золотом» стало означать «работать на нечисть».

— А вот такие штуки и мне тогда же пытались заказывать. — Мастер указал на изображение четверозуба. — Только не украшеньица, а настоящие вилы. Сотню заказывали… Давно уже, тоже лет десять назад. Только серебром платить не хотели, я и отказался. К тому ж и другой работы полно было…

— И кто заказывал? — спросил лорд.

— Да странник какой-то. Лица я толком не разглядел, был он весь в накидке, один подбородок востренький торчал… — почему-то смутившись, начал рассказывать мастер. — Да тогда про оборотней этих только слухи ходили. Кабы ко мне сейчас с таким делом подкатили, я бы знал, что делать. — Он взял с наковальни тяжелый молот и что было сил двинул им по дверце. Посыпались искры, и вдруг изображение четверозуба вспыхнуло тяжелым дымным пламенем. Все почему-то сделали шаг назад, а мастер Клён зачерпнул серебряным ковшиком воды из бочки и плеснул на горящий металл. Пламя с шипением погасло, дым тоже мгновенно исчез. Не рассеялся, а именно исчез вместе с душным запахом. А в дверце образовалась дыра с оплавленными краями.

— Вот это да! — раздался звонкий голос из распахнутой настежь двери. На пороге стоял Юм и широко раскрытыми глазами смотрел на онемевших от удивления людей.

Сольвей обеими руками подняла с пола оброненный мастером молот, с трудом взвалила его на наковальню и начала внимательно рассматривать.

— Зачем боевое оружие серебрят — понятно. Но инструмент-то зачем? — поинтересовалась она.

— А затем вот, — отозвался кузнец. — Знаете, сколько сейчас нечистого металла попадается. И руда порченая бывает. Бывало, в плавильню бросишь серебряную монету, так какая-то смола черная наверх всплывает.

— Мастер, — прервал его лорд. — А кто-нибудь этого Треша еще в лицо знает?

— Да как не знать. Он многим землепашцам раньше плуги ковал. Да и мечи его я для стражников серебрил.

— Олф! — Лорд обернулся к начальнику стражи. — Отправь две дюжины стражников в Страну Вольных Селищ, пусть ищут. Выспроси, кто ему мечи заказывал, тех и пошли.

— Может, лучше три или четыре дюжины? — Олф как бы советовался с лордом, но было ясно, что он скорее дает совет. — В такую даль всё ж таки. Вон у лорда Логвина, приятеля вашего, две дюжины просто в ночной дозор ушли, да и сгинули без следа.

— Ты стражей командуешь, ты и посылай сколько надо, — ответил лорд, собираясь уходить. Оглянувшись в дверях, он посмотрел на Олфа и добавил: — Да… Сейчас от Кардога из Холм-Гранта народ толпами побежит. Набери из них сотни две в стражу кто половчей, а то сюда дюжину, сюда дюжину…

Лорд взял за плечо еще стоявшего в дверях Юма и, увлекая его за собой, ушел. А мастер Клён спросил у Олфа и Сольвей:

— Что с железкой-то делать будем? В дело она не годится.

— А мы сегодня до заката ее на место утащим, — ответил начальник стражи. — Поди, не все оборотни еще знают, что схрона у них больше нет. Вот сегодня в засаду пойдем, так и оттащим. Нам не впервой тяжести таскать.

Глава 7

Корона является лишь символом власти, но обретение символов вовсе не означает обретения власти. Хотя порой блеск регалий ослепляет невежественных и гордых.

Из завещания Дола Бранборга, первого лорда Холм-Дола

Обычно лорды устраивали смотр своим дружинам весной, незадолго до того, как кончится половодье, подсохнут дороги, до той поры, когда война станет более соблазнительным делом, чем в зимнюю стужу или в слякотные дни месяца Тала. С наступлением первого тепла одновременно с первыми порослями травы и подснежниками вылезали на свет после зимовки всяческие лихие люди. Лесные варвары разбивали свои становища почти у самых рубежей приграничных Холмов, морские разбойники, дождавшись, когда растает прибрежная наледь, бросали якоря в безлюдных бухтах и высаживались на сушу, нападая на селища, а порой даже осаждая усадьбы эллоров и замки лордов. Иногда даже владетели Холмов не гнушались возможностью поживиться за счет соседей — дружинники переодевались в дерюгу, вооружались обыкновенными топорами, устраивали налеты, а потом по просьбе пострадавших сами себя ловили, хотя после заключения Союза Каменной Дороги такое случалось всё реже и реже. А когда появились оборотни, большинству лордов стало не до чужого добра.