Джордж Кинг - Потоки времени Страница 14

Джойра опустила человека на постель в углу.

– Мастер Малзра убил бы его.

– Но мы-то друзья. У нас не было никаких тайн друг от друга, – сказал Карн и поставил фонарь на самодельный стол.

– У нас есть секреты. Ты ведь мне тоже не сказал, в каком эксперименте ты участвуешь.

– Мастер Малзра запретил мне.

Джойра мрачно улыбнулась, прикладывая смоченную водой ткань к голове Керрика.

– Мастер Малзра запретил спасать потерпевших кораблекрушение. Ему нужно докладывать абсолютно все. И у меня, и у тебя из-за мастера Малзры есть секреты. Он хочет, чтобы так было. Он не хочет, чтобы у кого-то из нас были друзья, была своя жизнь.

Карн почувствовал, как волна страха, словно электрический разряд, пробежала по всему его телу. Он помнил, на что походило его существование до встречи с Джойрой: он был в ловушке между тихой апатией Малзры и громкой антипатией Тефери. Сейчас могла порваться связующая нить, возникшая чудесным образом между ним и Джойрой. Он мог потерять единственного друга и снова превратиться в Арти Лопатоголового!

– Путешествия во времени, – мучительно проговорил Карн. – Это эксперименты мастера Малзры. Именно поэтому я здесь. Он проверяет устройство, которое пошлет меня на столетия или тысячелетия назад и перенесет куда угодно на планете.

Джойра перестала ухаживать за Керриком и с удивлением посмотрела на Карна.

– Именно поэтому он назвал тебя Прототипом…

– Это главная причина, по которой я был создан, – продолжал Карн. – Он приказал никому об этом не рассказывать. В противном случае я буду демонтирован.

– Если ему удастся эксперимент с перемещением, он сможет изменить историю.

– Он не хочет, чтобы я делал это. – Карн внезапно понял, что мог бы изменить историю хоть в этот самый момент.

– Мастер Малзра в очередной раз меня поразил, – с изумлением ответила девушка.

– Ну вот, – сказал Карн, становясь на колени перед Джойрой в бледном свете фонаря. – Это единственная моя тайна, все остальное обо мне ты и так знаешь. Ты изучала все мои чертежи. Ты наблюдала, как Малзра собирает меня. Ты даже дала мне имя. Можешь ли ты простить меня? Мы останемся друзьями?

Печальная улыбка озарила лицо Джойры.

– Конечно, Карн. Теперь ты тоже знаешь мою самую большую тайну. Я всегда доверяла тебе и все еще доверяю. Карн, ты мой единственный друг.

– А кто тогда он? – спросил Карн, указывая на лежащего без сознания человека.

– Он – моя любовь.

Едва она успела договорить, как светящийся временной луч обрушился на Карна. Серебряный человек задрожал и в следующую секунду вышел из данной временной фазы, стал бестелесным и почувствовал внезапный резкий толчок красного света.

Перед тем как раствориться во времени, он успел увидеть удивленное лицо Джойры и заметил, как один из пальцев Керрика пошевелился, а глаза его открылись.

– Это стоит того, – настаивал Урза, сидя в своем кабинете. – Тран достался Фирексии. Если бы мы смогли вовремя уберечь их от ложного курса, вернуть их на путь прогресса, мы смогли бы спасти весь мир.

Баррин протянул было руку, но остановился, казалось, принюхиваясь.

– Что это было? Ты почувствовал?

– Временная аномалия, – ответил Урза. – Это началось с момента первой отправки Прототипа в прошлое. В этот раз аномалия оказалась самой мощной.

– Временная аномалия, – ошеломленно повторил Баррин. – Вот об этом-то я и говорю. Мы получаем аномалии, подобные этой при отсылке Прототипа на восемнадцать часов назад. А что же тогда случится, если мы увеличим продолжительность времени?

– Мы должны спасти Тран от вторжения фирексийцев.

– Но тысячелетия? Если бы мы могли забраться так далеко назад, ты смог бы совершить ряд путешествий и исправить несколько своих старых ошибок. Сначала ты впустил фирексийцев на Серру, потом последовало нападение на Фирексию, уничтожение Аргота, убийство твоего брата… Ты мог бы даже не находить силовые камни на Койлосе и тем самым предотвратить вторжение фирексийцев в Доминарию. Взгляд Урзы стал жестким.

– Именно так ты видишь итоги моей жизни? Одна непоправимая ошибка за другой?

– Конечно нет, – ответил Баррин. – Ты сделал много хорошего, но и ошибок допустил немало. Вот чему я действительно завидую, так это тому, что ты никогда не учишься на своих ошибках и никогда не расплачиваешься за них и никогда не заканчиваешь начатого.

– Как раз это я и стараюсь исправить сейчас. Я впустил фирексийцев в этот мир. Теперь я делаю все, что могу, чтобы избавиться от них раз и навсегда, – гневно проговорил Урза. – Я многому научился, но многое еще предстоит узнать, прежде чем я исправлю эту катастрофическую ошибку и расставлю все на свои места.

– Да, – согласился Баррин, – тебе еще многому предстоит научиться.

Пропуская мимо ушей последнее замечание, Урза быстро проговорил:

– Я видел одну часть головоломки, но я до сих пор не знаю, с чем она связана. Ты заметил кулон, который носит Карн?

– Да, – ответил Баррин, – это небольшая ящерица на цепочке.

– А ты заметил, какой это прочный металл? Он способен поцарапать и сталь, и даже алмаз. К тому же он совсем не нагревается при временных перегрузках.

– О чем ты говоришь? Ты хочешь создать прототип из этого металла?

– Возможно. Возможно. – Глаза Урзы горели. – Надо будет спросить Карна, где он его раздобыл. А если мы сможем сделать другой прототип из этого…

– Мы должны заключить соглашение с изготовителями металла, – перебил его Баррин с саркастической улыбкой. – Или мы просто завоюем их родину, а их выгоним?

– Начнем, конечно, с соглашения. Завоевать мы всегда успеем.

Баррин помрачнел и подумал про себя: «Да, тебе предстоит еще многому научиться».

Через несколько месяцев пространственные мощности машины времени были значительно усилены. В одном из своих путешествий Карн побывал в Пустоши Адаркар, за тысячи миль от Толарии. Снег и лед покрывали большую часть этой земли. Там, где снега не было, проглядывал песок, превратившийся кое-где в стекло еще во времена древней битвы. Карн собрал несколько осколков, как просил Малзра, и вернулся с ними обратно.

Малзра осмотрел образцы и сообщил, что они действительно с Пустоши Адаркар. Он был очень доволен такими результатами и планировал пойти еще дальше при следующем испытании.

Последствия временных искажений становились все более очевидными. Сначала эти искажения еле уловимо и крайне редко сотрясали воздух и походили скорее на магнитные волны. Частота их проявления постепенно увеличилась от одного раза в неделю до одного раза в день.

Началось все с незначительных всплесков, а затем эти явления стали более продолжительными, диапазон их воздействия на человеческий организм значительно расширился. Слова застревали в горле. Прерывалось дыхание. Музыка умолкала. Мелодичный перезвон колоколов превращался в бессмысленное бренчание. Кубки переполнялись, посуда выпадала из рук. Одни куски мяса на гриле горели, в то время как соседние оставались сырыми. Карну, которому не надо было дышать, есть и у которого не было сердцебиения, все эти события казались всего лишь мелкими недоразумениями. Некоторые из более слабых жителей академии тем не менее вынуждены были переживать эти всплески, обхватив колени и изо всех сил стараясь вздохнуть. Поскольку временные искажения становились с каждым днем все сильнее, школьный лазарет был переполнен. Это встревожило Карна. Через два месяца, когда его вновь вызвали для продолжения экспериментов, он поделился своим беспокойством.