Варвара Мадоши - Драконье Солнце Страница 14

— Что ж, отлично, — сказал я. — Мое слово, что я сообщу вам местоположение Драконьего Солнца, как только окажусь за стенами Адвента и в относительной безопасности. Вас устроит? Взамен я хотел бы получить ваше.

Ди Арси кивнул.

— Слово дворянина, что выведу вас и шаманку отсюда, за расположение армии герцога. Что никоим образом не сделаю ничего, что могло бы поставить под угрозу вашу свободу и жизнь.

— Отлично.

Через решетку мы пожали друг другу руки.

3. Записки Аристократа

Подпилить пару прутьев и отогнуть их таким образом, чтобы астролог мог пролезть, оказалось не так уж трудно, хотя провозились мы с этим делом порядочно. Пилили по очереди. Сперва, посмотрев на Гаева, я решил, что он максимум с пером и чернильницей может управиться, и то, если чернильница не очень тяжелая. Однако, к моему удивлению, когда я остановился передохнуть, он попросил у меня напильник, и взялся орудовать им так же споро. Тут я решил, что Гаев, вероятно, не упитанный, а попросту крепкий.

Отгибали мы прутья тоже вместе, пыхтя, обливаясь потом и матерясь сквозь зубы: хорошего чугуна для своих темниц в Адвенте не жалели. Гаев ругался на странном лающем языке, раскатывая «р», словно рыча. Я решил, что это звучит весьма устрашающе и запомнил на всякий случай парочку словечек покрепче. Таких, по-моему, даже Хендриксон не знал.

Наконец щель, подходящая для того, чтобы астролог туда пролез, образовалась, он благополучно протиснулся, и мы заспешили по длинному коридору мимо казематов.

— Вы знаете, где держат шаманку? — спросил меня Гаев.

— Знаю, — кивнул я. — В этих же темницах. Тут камер до Ормузда. При одном из предыдущих бургомистров, Черном Галлиле, здесь были настоящие пыточные застенки, как мне рассказали. Поэтому мест, чтобы узников запихать, больше чем достаточно. Но в какой точно она камере — мне неизвестно.

Большинство клетушек не были снабжены дверями, только решетками. Некоторые и решеток-то не имели: предполагалось, что узники будут просто сидеть на цепи, прицепленной за вделанное в стену кольцо. У некоторых камер двери были, но все распахнутые — чтобы, не дай бог, не разбухли в дверном проеме от вечной подземной сырости. По военному времени темницы пустовали: если и оставались здесь какие-то узники, их всех отправили защищать родной город. Может, кому-то и впрямь удалось кровью оплатить свою свободу… Но вряд ли это получилось у многих.

Внезапно Гаев насторожился и произнес напряженным голосом:

— Она там.

— Почему вы…

Но он не слушал меня, а уже резко пошел вперед. Я поспешил за ним, надеясь, что астролог знает, что делает. Действительно, мало ли, какие у него возможности. Вдруг у них, магов, есть какие-то способы чувствовать своих… Миледи Аннабель не уставала твердить мне, что астрологи — не маги, но кто знает.

Девушка, завернутая в старый коричневый гармаш, валялась на полу около одной из стен, пристегнутая цепями на шее и на одной из лодыжек. В темноте она показалась мне сплошной темной грудой, чему я нимало удивился: кожа, что ли, такая загорелая? Была она без чувств.

— Можете привести ее в сознание? — спросил я Гаева.

— Могу-то могу, но зачем? Весит она не так уж много. Полагаю, будет быстрее, если мы ее потащим. А будить ее — опасно.

— Она что, может не пожелать с нами пойти? — с иронией сказал я, опускаясь рядом с девушкой на колени и ощупывая ошейник. Так и есть — замок не чета тому сложному, что висел на решетке Гаева. Можно открыть щепкой, если умеючи. Я в таких делах не очень преуспеваю, мне понадобится, скажем, тонкий стилет. А он у меня есть.

— Так получилось, что она была в трансе, вызывала духов, — пояснил Гаев. — Я этот транс прервал. Так что сейчас у нее очень странное состояние… в общем, лучше не трогать.

— Ну что ж, — замок на ошейнике щелкнул, открываясь, и я преступил к браслету на лодыжке, — но несете ее вы.

— Разумеется.

Он поднял на руки не только девушку — он еще ухватил какую-то светлую штуковину, на которую я впопыхах не обратил было внимания. Это оказался длинный продолговатый бубен. Астролог как-то умудрился пристроить его на девушку сверху. Я сообразил, что это бубен шаманки, и подумал еще, что я бы ни за что не вспомнил про него в такой ситуации. Поистине, эти книжники — совершенно сумасшедшие ребята!

Идти подземельями — особая наука, когда подземелья эти самые настоящие, сложенные природой и временем. Когда же над тем, что было создано ранее, уже успели потрудиться человеческие руки (а человек — существо ленивое, и, выполнив что-то раз, облегчает себе работу на все последующие времена), ходить гораздо легче. Не надо то и дело перепрыгивать через уступы, не надо карабкаться то вверх то вниз и гадать, не обвалится ли потолок, и даже с картой сверяться не очень-то надо — тем более, что и карты у нас все равно не было. Единственное, что требовалось, так это глядеть в оба и не прозевать выход из подземного тоннеля, буде он обнаружится.

И все-таки в подземельях жутко.

Коридор был узкий, но достаточно высокий, чтобы мы с Гаевым могли шагать, не пригибаясь. Я нес фонарь, Гаев нес девушку. Я подумал, что миледи Аннабель увидела свой сон удивительно своевременно. Другое дело, что никакой толпы незнакомцев в странной одежде рядом с нами не наблюдалось… да и откуда они могли бы взяться, в самом деле?… И фонарь горел, отбрасывая на стены жутковатые тени. А в остальном верно, верно…

Мне бы сейчас радоваться, что Драконье Солнце почти у меня, мысленно оттачивать дальнейшие планы… Но почему-то никакой радостной дрожи не было и в помине. Я шел, прислушиваясь, и прикидывая, не может ли встретиться на нашем пути хитрых ловушек, сделанных на погибель особо хитроумному врагу, что вздумал бы проникнуть в Адвент снаружи, а сердце почему-то тоскливо сжималось. Виски давило. Плохой признак. Что-то было не в порядке в окружающем мире, что-то такое, что я чувствовал буквально всей кожей.

Ошибка моя состояла в том, что я до последнего принимал это за обычное отвращение перед подземельями. Ну не люблю я их. Побаиваюсь. Неудобно. В темноте я вижу хорошо, однако тут моей заслуги нет, это от природы. Зато меня пугает толща земли и камня над головой. Опять же, воздуха мало…. Он не движется вокруг, он медленно стынет в глубинах, словно темная стоячая вода.

Что ж, некоторые боятся открытых пространств, некоторые тесных, другие высоты. Большинство укачивает на кораблях. Меня не мутит в самый страшный шторм, хотя я не могу похвастать, что сведущ в навигации. Но чтобы зайти даже в самую неглубокую пещеру, мне требуется сделать над собой серьезное усилие.