Светлана Зорина - Царица Страница 14

Инния удивила Ариэну ещё больше, чем Варт. Куда только подевалась та болезненно-худенькая некрасивая девушка, которую Ариэна помнила с осени?

— У меня, наверное, вид, как у дохлой рыбы, — кокетничала молодая мать, любуясь прильнувшим к её груди младенцем. — Я совершенно не высыпаюсь.

Может, Инния и правда не высыпалась, но выглядела она прекрасно, а когда переглядывалась с Вартом, глаза её сияли от счастья.

Обряд действительно не занял много времени. Ребёнка окунули в ванну с морской водой, потом полили из кувшина пресной, после чего дали подержать названым родителям. Каждый из них, взяв младенца на руки, громко произнёс его имя — Димелис. Следуя обычаю, названые отец и мать сделали своему наречённому подарки: Тамран — кинжал в позолоченных ножнах, Ариэна — диллиновую подвеску в виде шестиконечной звезды.

— Он родился немного раньше срока, — сказал Варт. — А всё потому, что накануне был праздник, и мать этого парня весь вечер хохотала до одури.

— А кто меня смешил? — шутливо вскинулась Инния.

— Она чуть живот не надорвала…

— Значит, ваш сын будет весёлым, — заверил счастливых родителей Тамран. — Это же хороший знак, что смех ускорил его приход в этот мир.

— Да наверное, будет, — кивнул Варт. — Всё время улыбается.

И он с гордостью посмотрел на своего первенца.

«Увидит ли когда-нибудь Тамран улыбку своего ребёнка?» — подумала Ариэна. И тут же постаралась отогнать грустные мысли подальше Она была очень рада за Иннию и Варта. Молодая пара выглядела совершенно счастливой, и чувствовалось, что Варт давно уже стал полноправным членом семьи.

— Он ещё с осени ходит с нами на промысел, — сказал Тирел. — А началось с того, что сын заболел, вот мне и пришлось взять в море Варта. Не тянуть же сети одному. Силы у меня уже не те. Раз взял, другой… А потом сам попросился. Понравилось. Ну а мы и не против. Парень повеселел, перестал хоть смотреть на всех исподлобья. А когда выяснилось, что Инния беременна, он и вовсе изменился. Стал какой-то задумчивый… И всё возле неё старался пристроиться. Сядет рядом — словно стережёт. Она в сад или на огород — он за ней. Смотрим — она, вроде, не шарахается. А однажды подошёл ко мне и спрашивает: «К моему сыну не будут относиться хуже из-за того, что его отец пират и… вообще?» Я говорю: «Вообще» было некрасиво, но этот ре6ёнок будет моим внуком, так что любовь и забота ему в этой семье обеспечены. И почему ты решил, что это будет сын?» А он: «У всех моих братьев сыновья. И у отца ни одной дочери. У нас на острове даже поговорка была — «От мужчины из дома Ганнара — либо мальчик, либо сиффер». Так одну заразную болезнь называют. Она чаще у развратников 6ывает. Семейка-то у него — будь здоров! Он тут порассказывал… Знаешь, пожив среди таких людей, этот Варт мог бы быть куда хуже. Рос, как зверёныш, которого все пинали, вот и привык рычать да кусаться. Теперь отвыкает, хвала Найяре. Отец его промотал почти всё состояние и всех детей разогнал. Варт с четырнадцати лет среди пиратов был. Хорошо, что мы вырвали его из этого логова. Я вот иногда думаю… Вся эта история начиналась так скверно, а потом оказалось, что всё к лучшему. Мы ведь и не чаяли нашу Иннию замуж выдать. Ты же помнишь, какая она была. Парней на острове меньше, чем девушек… А получилось, что дурнушка Инния вышла замуж раньше всех своих подруг. Да ещё и красавца отхватила. А сама-то как расцвела! И больше не заикается. Всё повернулось к лучшему. И всё благодаря тебе, царица Аранхайи.

— Нет, Тирел, это не моя заслуга. Спасибо твоей дочери, что она его простила. И вам — за то, что не стали его пинать, как это делали многие.

— Ты ведь тогда что-то увидела? Во дворе перед замком… Я помню, какой у тебя был взгляд.

— Мало ли, что я увидела. Варт сам пожелал повернуться к свету. Инния это поняла и не оттолкнула его. Большинство детей зачаты во тьме, но это не мешает им становиться для близких источником света.

Этот сезон тумана сильно затянулся, о чём Ариэна нисколько не жалела. По утрам она подходила к окну и улыбалась, глядя на мерцающую стену, возведённую морским божеством вокруг острова счастья. За этой стеной был мир, в который не хотелось возвращаться. Временами серебристая пелена затягивала весь остров, вернее, все три острова, но длилось это лишь несколько часов. Местные жители говорили, что арилловый туман способствует более частому появлению обычного. Ближе к берегу этот обычный, похожий на пар, туман смешивался с арилловым и тоже искрился, хотя и очень слабо.

Ариэна и Тамран любили такие дни. Казалось, что сорвавшиеся со своей высоты облака растеклись по земле, заполнив кипящим небесным молоком все низины. Некоторые дома и сады совершенно терялись из виду, а очертания холмов расплывались в серебристо-белой дымке. Иногда туман был такой густой, что скрывал и холмы. Лишь самая высокая гора с развалинами древнего дворца да башни Скалистого Замка вздымались над облачной бездной, словно призраки, уже наполовину одевшиеся материей.

Ариэна и Тамран латали по всему Ди-Милону. Они то поднимались над туманом, то погружались в него, словно ныряя в пучину хаоса, где мимо них проплавали смутные силуэты. Образы, которым суждено либо стать реальностью, либо раствориться в небытии, дабы потом возникнуть на другом полотне, на другом слое божественной паутины. Иногда у Ариэны было такое чувство, будто они с Тамраном за6лудились где-то в Междумирье. Там, где можно встретить умерших и ещё не рождённых, где можно найти дорогу в другой мир, но только вернуться обратно уже не удастся…

Однажды, проплутав в мерцающем хаосе почти до ночи, Ариэна и Тамpaн очутились возле призрачного замка. Парящий над туманом дворец и Гиамара сверкали так ярко, словно они были в этом мире единственной реальностью, а всё остальное поглотил и растворил в себе хаос. Всё вокруг превратилось в иллюзию, и убежище можно было найти лишь в этом дворце, наполненном светом Гиамары.

Подлетев к нему совсем близко, Ариэна и Тамран увидели изящные арки, стройные колонны и пилястры вдоль покрытых рельефами стен, высокие окна и лёгкие, с заострёнными крышами башни. Перед ними был дворец, сотканный из материи, похожей на свет и гораздо более реальной, чем камень и металл. Из той самой единственной подлинной материи, по сравнению с которой любая другая материя — всего лишь иллюзия, тень божественного творения. Ариэна и её возлюбленный готовы были поклясться, что слышат тихую музыку — слишком нежную и красивую, чтобы её могли исполнять люди на инструментах, сделанных людьми. Эта музыка была светом. Вернее, одним из его проявлений — как и весь этот замок… Дворец был застывшим светом, а музыка — голосом света… Или божества, которое поселилось здесь и время от времени зазывало гостей. Этот голос, зовущий Ариэну и Тамрана, звучал и становился светом — ярким, но не слепящим. И таким нежным, что в нём хотелось раствориться. Ариэна протянула руку к призрачной стене и невольно вскрикнула — её пальцы коснулись чего-то, напоминающего гладко отполированный камень. Но уже в следующее мгновение камень превратился в материю, похожую на воду или на плотный воздух. Рука Ариэны погрузилась в призрачную стену и наткнулась на преграду — неощутимую, но совершенно непреодолимую. А замок стал бледнеть и таять на глазах, утрачивая чёткость очертаний. Вскоре его коле6лющийся силуэт рассыпался на множество осколков, которые, мерцая, как звёзды, постепенно гасли и растворялись в тумане. И когда Звезда Смерти засияла в ночном небе в полную силу, на окутанном туманом холме остались только развалины из грубой материи.