Светлана Тулина - Страшные сказки для дочерей киммерийца Страница 14

Волшебные слова!

Атенаис чуть не прослезилась, сглатывая возникший вдруг под самым горлом тугой комочек. После подобных слов она стала бы обожать прекрасную Нийнгааль ещё больше — если бы такое только было возможно!

— Ваша сумка, госпожа!

Стражник, пыхтя, заволок и с большим трудом водрузил на стол огромную сумищу, более пристойную купцу-караванщику средней руки, чем такой роскошной и утончённой красавице. За ним топотал ещё один, судя по потной сияющей роже — страшно довольный собой. Он тащил наперевес неизвестно где добытый огромный медный котёл. Двое самых молодых сноровисто колдовали над очагом, а от колодца уже бежала первая пара с полными вёдрами. К тому же со стражником у ворот препирались два только что подъехавших всадника, пытаясь завести во двор гружёную повозку. В женщинах, сидящих на тюках в этой повозке и в данный миг пугливо озиравшихся на творящуюся вокруг суматоху, Атенаис признала отцовских рабынь.

Похоже, жизнь потихоньку налаживалась.

— Это грабёж! Конан, я тебя прошу, уйми аппетиты своего ворюги!

— Хотелось бы уточнить, не грабёж, а всего лишь справедливость. Столица страны никак не может получить меньше торговых привилегий, чем самый распоследний городишко! Иначе какая же она столица?! — Сай воинственно выпятил вперёд чёрную бородку, уже расчёсанную и подстриженную аккуратной лопаточкой.

Квентий в сердцах сплюнул. Закарис крякнул, мрачнея, и посмотрел на Конана. Но правитель Аквилонии от души веселился — сам он уже давно подписал все предложенные Саем торговые льготы для Асгалуна, отлично понимая справедливость его претензий. Пусть даже и заранее им же и подстроенных — не зря же поэт-разбойник так настаивал на предоставлении подобных льгот другим шемским городам. Сам Конан уже тогда понял, куда дует столь усердно создаваемый благородным разбойником ветер. А теперь, похоже, стало доходить и до остальных. Странно только, что Закарис вроде как совсем и не рад такому полезному для Асгалуна обороту событий. Но отношения нового асгалунского короля с бывшим узником вообще до удивления натянутые. До открытой ссоры, правда, дело не доходило. Пока что они с переменным успехом проводили соревнования по показательному игнорированию друг друга.

Квентий ещё раз сплюнул. Обвиняющее выставил в сторону Сая узловатый палец:

— Ты — настоящий разбойник!

— Я знаю! — Сай расплылся в довольной улыбке, словно только что получил самую высшую шемскую награду. — Но всё же приятно услышать лишний раз справедливую похвалу от умудрённого жизнью человека!

Квентий плюнул третий раз, а Конан захохотал, не в силах более сдерживаться.

Оставив спорщиков, он вышел во двор. Несмотря на позднее время, активная жизнь не прекращалась и тут — та часть вновь прибывших, которую оставили в замке, готовила то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак и приводила в порядок оружие. В углу вовсю работала походная кузница. Конан несколько долгих вдохов смотрел на умелую работу полуголого молотобойца, наконец отошёл, одобрительно похмыкивая. Хотелось бы надеяться, что те, кого отправили на размещение в городские казармы, к своим обязанностям относятся не менее ответственно.

Самому ему тоже предстояло немало дел в связи с завтрашним походом. Хорошо, если удастся поспать хотя бы один-два поворота клепсидры.

Добраться до койки, действительно, удалось лишь после четвёртого послеполуночного колокола. И, уже проваливаясь в усталый сон, он наконец-то вдруг понял, что же именно смутно тревожило его всю вторую половину дня, лёгкой тенью омрачая такой вроде бы удачный вечер.

Атенаис так и не вернулась сегодня в замок. Как и посланный за нею отряд.

— Ты прекрасна! — ахнула Атенаис, когда развеялся пар от горячей воды и запахнутая в роскошный халат из тончайшего кхитайского шёлка Нийнгааль присела рядом с ней на лавку перед столом, заваленным разнообразными скляночками, кувшинчиками, коробочками и ларчиками, напротив большого серебряного зеркала. Восхищенные вздохи рабынь, суетившихся с мокрыми полотенцами и засыпающих свежими сухими опилками пролитую на земляной пол воду, показали их полное согласие с мнением их молодой госпожи.

— Глупенькая! — засмеялась прекрасная Нийнгааль. — Ты на себя посмотри!

И повернула большое зеркало чернёного серебра так, чтобы в нём возникло отражение умытой и причёсанной Атенаис.

Впрочем, не только умытой и причёсанной. При помощи своих мазей и притираний, а также странных палочек, оставляющих на коже следы разного цвета, Нийнгааль что-то странное сотворила с её лицом. И это что-то было похоже на чудо — глаза увеличились, в них появилось загадочное мерцание, губы стали яркими и манящими, а само лицо сделалось более утончённым и — о, Митра! — взрослым.

— Я, конечно, красива… — вздохнула Атенаис. — Но это ведь именно ты сделала меня такой. А ты же, госпожа… ты прекрасна сама по себе!

Нийнгааль опять засмеялась:

— Конечно, милая! Я ведь жрица Деркэто. Причём — высшая жрица! А высшая жрица такой прекрасной богини, как Деркэто, просто не может выглядеть плохо. Ты ведь знаешь, кто такая Деркэто и чем занимаются её жрицы?

— Знаю… — Атенаис смутилась, опустила глаза. — Я слышала, как стражники в казармах смеялись, хвастаясь своими победами над…

Она замолчала, боясь, что поняла что-то неправильно и прекрасная Нийнгааль сейчас рассердится. Потому что совместить эту лучшую из женщин и те грязные казарменные шутки было просто невозможно.

— Посмотри на меня.

Нийнгааль больше не смеялась, но и гнева в её голосе не было. Атенаис осторожно подняла взгляд. Прекрасное лицо в обрамлении ещё непросохших чёрно-красных волос было очень серьёзным.

— Можешь ли ты представить, чтобы кто-нибудь из них, — презрительная отмашка в сторону окна, за которым во дворе у костра расположились так и не решившиеся войти в дом стражники, — смеялся надо мной? Или хвастался своею победой?

Атенаис отчаянно замотала головой. Такого она действительно представить не могла.

— Они смеялись над самонадеянными послушницами низшего ранга. Молодыми и глупыми девчонками, которые ещё совершенно ничего не умеют, кроме как по-быстрому раздвигать ноги перед первым встречным, но при этом уже воображают себя полноценными жрицами. Запомни — когда человек воображает себя чем-то большим, чем является на самом деле, над ним всегда смеются. И это правильно. А вот если он действительно умеет что-то так, как умеют высшие жрицы Деркэто — над ним не будут смеяться. Никто и никогда.

— Как бы я хотела стать когда-нибудь высшей жрицей Деркэто! — вырвалось у Атенаис помимо её воли. Она покраснела, но стиснула зубы и, упрямо мотнув головой, продолжила. — Или хотя бы научиться быть такой же прекрасной, как ты, госпожа!