Анатолий Нейтак - Камень и Ветра 3. Кости сновидений Страница 14

Мгла и гниль. Ненавижу.

Хуже всего, что добрых полдня я посвятила обдумыванию стратегии и тактики, которые помогли бы мне заполучить Клина в супруги. Очень уж подходящий кандидат: и захочешь, а лучшего вряд ли отыщешь.

Дело даже не в его тёмном магическом таланте, хотя дети такого отца почти с гарантией будут урождёнными некромантами, чего так хотелось бы Ланцету. И уж конечно, высокое происхождение Клина тоже ни при чём. Моя мать была беглой рабыней, так что с того? Я бы вышла хоть за конюха, если бы он обладал другими качествами Клина: терпимостью, честностью, верностью, умом, широтой кругозора и редким для мужчины даром сопереживания.

Конечно, то, что мой гость-клиент ещё и красивый мужчина, нисколько не мешает делу. Совсем наоборот, сказала бы я.

"Хочу. Хочу, хочу, хочу!"

"Вот только он тебя не хочет, моя дорогая. Он готов относиться к тебе как к партнёру, как к госпоже, пожалуй, даже как к подруге, но только не как к женщине. Ещё бы. Сам-то он красив, но о тебе этого не скажешь…"

"Хочу!"

"Уймись! Заладила кукушкину песню, кукла девственная…"

"Хочу…"

В общем, отдых не задался. Вместо двух часов по плану я проспала только час и встала злой, как цепные псы Исирана, да ещё и с тяжёлой мутью под черепом. Муть должна была вскоре пройти, ибо её вызывало последействие снотворного. А вот что делать со злостью?

Разве что швырнуть в топку магии. Энергия мне скоро понадобится, о да!

…они ждали меня около башни. Оба: и Клин, и Зуб. При этом первый выглядел собранным, сосредоточенным – это выражение лица и эта поза были мне хорошо знакомы. Военная кость, дворянская честь. А вот второй был каким-то неуверенным и напряжённым.

Я полагала, что знаю, почему Зуб нервничает. Как-никак, Клин вскоре подвергнется угрозе, а он ничего не сможет сделать, чтобы уменьшить опасность. Да ещё неизвестно, допущу я его наблюдать за ритуалом или нет. Поэтому, не дав Зубу вставить ни слова, я разрешила ему идти с нами. Оба поблагодарили меня, но Зуб не выглядел особо осчастливленным.

Ну и ладно. Что мне до него?

– Кстати, – сказала я, пока мы спускались по довольно крутой лестнице в самый защищённый из подвалов башни, – мне понадобится твоё имя, Клин. Настоящее имя.

Ответ не запоздал ни на мгновение:

– Устэр Шимгере.

– Устэр Шимгере, – эхом откликнулась я. – Ясно. Благодарю.

"Не за что", – повисли в воздухе и растаяли дымкой непроизнесённые слова.

…Подвал. Широкий, длинный, с низким сводчатым потолком. Здесь нет ни факелов, ни свечей, но в них и нужды нет. Весь потолок покрыт извёсткой, в которую добавлено сперва зачарованное, а потом истолчённое в пыль стекло. Теперь эта пыль светится, бросая вниз рассеянный и ровный изжелта-зелёный свет. А на полу, отвечая этому свету медленной пульсацией бело-голу-бого оттенка, сияет фигура, выстроенная по неклассическому канону. Ни симметрии, ни прямых линий, ни правильных дуг. Более всего фигура похожа на искажённый овал, симметрию которого отчасти восстанавливают нанесённые тем же светящимся составом знаки. Но даже на взгляд непосвящённого фигура выглядит неполной.

Она и в самом деле неполна.

– Спасибо, Тум, – сказала я, изучив начертание линий и баланс знаков. – Ты хорошо потрудился. Ступай.

Мой бессменный ассистент коротко кивнул и вышел, тихий, как призрак. А я повернулась к своим спутникам. Вернее, к Клину… а ещё вернее, к Устэру.

– Не наступая на рисунок, пройди вон туда и ложись головой на север.

– Северная стена там?

– Да.

Когда он перешагнул светящиеся линии, я наклонилась, взяла оставленные Тумом ведёрко с кистью и принялась выводить недостающие части фигуры. Обширная практика помогала мне свести отклонения от идеального начертания к минимуму.

(Вопреки нелепым убеждениям, распространённым среди профанов, точность при изображении магических фигур не так уж критична. Равно как несовершенное произнесение вербальных формул, недостаточно чёткая жестикуляция, несоблюдение математически точных интервалов между частями ритуала и так далее. Все эти формальности нужны для одного, и только для одного: должным образом повлиять на того, кто творит заклинание. Ввести его или её в нужное состояние ума. Подготовить. Устремить. В какой-то мере слова, жесты, редкие ингредиенты, магические знаки и всё прочее – лишь костыли. Идеальное магическое действо не требует вообще никаких внешних атрибутов, и чем выше мастерство мага, тем реже необходимы подручные средства вроде ведёрка со светящейся бело-голубой краской. Которая может быть и не бело-голубой, и не светящейся, и вообще не быть. Но с краской удобнее, чем без неё – вот и весь секрет).

Закончив и оставив кисть с краской в ближайшем углу, я ещё раз окинула взглядом подвал. Итак, фигура дочерчена и полностью готова. Клин-Устэр лежит, ожидая начала, в одном из её фокусов. Мощно лучащийся тёмной силой костяк будущего дракона – в другом. Ну и последний ключевой элемент ритуала, то есть некромант. Я тоже готова настолько, насколько это возможно. Пик моей силы в суточном цикле близится, заранее рассчитанное положение светил благоприятно, разум, воля и энергия во мне только и ждут, когда их пустят в дело.

Пора.

– Эгиахан. – Пауза. – Тассихар. – Пауза. – Деиланну. – Долгая пауза. – Тром.

Внешних изменений нет. Но прояснившимся иным зрением видно, как пробуждаются три опорных знака.

– Нуччейх. – Пауза. – Виркрит. – Пауза. – Ассопанерс. – Долгая пауза. – Тром.

Ещё три знака разбужены. А затем – ещё три, и ещё три, и ещё один, замыкающий. Можно приступать к изоляции и, одновременно, укреплению духа. Это самая длинная процедура во всём ритуале, требующая вместе с тем самой большой осторожности. Токи власти меняют мой голос, он становится медленным, очень низким, рычащим. У людей не бывает таких голосов. Но сейчас и здесь я – не человек. Я – воплощённый сгусток воли, способной совершить почти невозможное: исторгнуть душу живого и дышащего существа из тёплого уютного тела, а затем втиснуть её, безмолвно вопиющую и корчащуюся, в холодный набор мёртвых костей.

– Рраухэ! Эспрош! Танаур!

Пальцы плетут сеть контроля. Возмущённый воздух корчится, пропуская сквозь и мимо себя токи враждебных энергий, но разгуляться он не может: подвал заранее и очень тщательно изолирован от влияния стихийных сил. Любых. Даже власть земли здесь урезана до предела.

В том месте и времени, где я должна быть единственным источником силы, никакие внешние энергии не приветствуются.

– Андарп сокаст фйорн. Хаттавитр мэмаис, Устэр Шимгере, тром! – И, чтобы хоть немного отдохнуть от чуждых созвучий, несколько фраз на срединном диалекте. – Пусть станет так, как я желаю. Да совершится преображение, разделится слитное и соединится разъединённое.