Анна Котова - Перекресток Страница 14

Он взглянул на сложенный листок, прочитал адрес, погладил пальцем восковую печать. Развернул письмо, сильно потертое на сгибах. Отошел к окну — к свету.

Читал, близко поднеся бумагу к глазам. Наверное, был близорук. Долго смотрел за стекло на стриженые деревья. Снова опустил взгляд на письмо. Перечитал. Вернулся к столу, сел.

— Садитесь, юноша, — сказал он. — Расскажите-ка мне о трактире "Толстая кружка".

Я робел, запинался, путался в словах и мыслях. Мне неловко было сидеть в его присутствии, я все порывался вскочить, но он только глянул — и я остался на месте, ерзая по узорчатой ткани роскошного стула. Он слушал, рассеянно глядя в окно, иногда кивал.

Наконец я умолк, не зная, что еще сказать.

— Хорошо, — Старый Маршал перевел взгляд на меня, и я поежился. По-моему, он видел меня насквозь. Хоть и близорукий. — А теперь подробнее о вашем приемыше. — Он заглянул в письмо. — Шулле, так?

Я рассказал ему о Шулле.

Он встал, жестом велев мне сидеть, прошелся по комнате.

— Оттар мог бы стать генералом, — вздохнул он наконец. — Да только вместе с талантами он унаследовал от меня и гонор. Идите, молодой человек. Несколько дней вам придется остаться здесь. Мне нужно кое-что кое с кем обсудить. Решение я приму позже.

И я вышел — искать в этом необъятном доме свою семью.

-

Черные косы в палой листве. Спит?

Лицо холодное, белое. По щеке муравей. Пальцы стиснуты — не разжать.

Платье в земле. На груди красное. И на спине красное. И на губах.

Кровь.

Навылет.

Смотрел. Гладил волосы. Плакал.

Не верил.

352 год Бесконечной войны

Лоррена слушает доклад своего первого маршала, Верьена Ореньи. Злые языки не унять — весь Энторет шепчется, что лучше всего маршал воюет в королевской опочивальне. Поэтому он и торчит в столице, вместо того чтобы вести армии на полях сражений. Война тянется, то откусывая куски от айтарской территории, то отрыгивая их обратно. В Западном Кабране же вовсе происходит что-то непонятное. Отряды, уходящие туда, увязают где-то в кабранских лесах — и исчезают бесследно. Сгинула армия под командованием герцога Аффера. Пропали несколько кавалерийских полков из армии Тремера. Ореньи послал разведывательный отряд выяснить, наконец, что ж там за трясина, в этом Западном Кабране, — не вернулся ни один человек.

Лоррена слушает, хмурит брови. Вчера она услышала словцо — "королевский пудель". Пожалуй, пора отправить Ореньи воевать лично.

Надоел.

И пожалуй, пусть сам посмотрит на кабранскую дыру.

Ореньи уходит в Кабран во главе новой армии, сформированной на основе оставшихся полков Тремера. Тремер идет с ним, мрачный, полный суеверий. Он говорил маршалу, что не стоит соваться в те леса. Но увы — приказы ее величества не обсуждаются.

Последний гонец от Ореньи привез известие, что армия вступила в кабранские земли.

Пять тысяч человек — как корова языком.

Эннар гудит. Недовольство ширится. Война съедает запасы, опустошает кошельки, выжимает соки из земли. Королева правит жестко. Головы недовольных летят направо и налево. Красивые мужчины в королевской опочивальне сменяют друг друга все чаще. Ни одному любовь прекрасной Лоррены не прошла даром.

Разгромленные кланы Марденов и Крейтов сидят тихо, не смея поднять головы, но еще не нарывавшиеся наследники Аффера, братья Ореньи, богатые Молгавы и воинственные Гарайды рискнули шепотом обменяться мнениями о существующей власти.

Что интересно, их мнения совпадают. Лоррена доведет страну до гибели, если ее не окоротить.

Но останавливать ее величество — некому. Она все решает сама, даже если ее решения никуда не годятся. Кровь кружит ей голову, власть мутит ее разум.

Ангер Гарайд с великими предосторожностями посылает гонца в Айтарию, к старику герцогу Верейну, и через месяц окольными путями получает ответ.

Великому Айтару безумно надоела эта война. Он готов обсуждать перемирие хоть завтра. Но с королевой Лорреной о мире говорить бесполезно.

К счастью, у Верейна есть козырь.

Гарайд перечитывает следующий абзац снова и снова, не веря своему счастью.

— Слава тебе, боже, — шепчет он. — Милости твои безграничны.

-

Не верил.

Лес вечен. Ветер вечен. Дождь не уходит навсегда. Снег возвращается. Вода в ладонях всегда жива.

Ты тоже.

Рыл землю руками. Корни расступались. Ветви склонялись, гладили.

Постелил листву. Укрыл травой.

Земля вздохнула и сомкнулась.

Посмотрел на содранные руки — в ладони кривой сучок. На косом срезе круги.

Считал. Сбивался.

Привязал шнурок, повесил на грудь.

Стало теплее.

353 год Бесконечной войны

Лоррена стоит у окна. Солнце поднимается над крышами Энторета. Блестит красная и желтая черепица, черными контурами — флюгеры. Качаются ветви деревьев дворцового сада. Райвен еще спит, рассыпав по подушке черные кудри. Он красив и молод, ему нет еще и тридцати, он хорош в постели — но он ее не любит. Кайал — любил. Страшный человек был Кайал, но он один любил ее такой, какая она есть. Все остальные — игрушки. Жалкие куклы, а не мужчины.

Она устала быть королевой. Она не хотела ею быть! Самое счастливое было время — первый год вдовства. Какой глупой и наивной девчонкой она была. Злой, но не порочной. Откуда вылезло это чудовище, поглотившее умную и озорную девочку и ставшее королевой Лорреной? Папа, я тебя убила слишком поздно. Надо было сделать это еще в еловых лесах Каррандии. Может быть, тогда я была бы счастливее.

Но тогда я не встретила бы Кайала. Единственного, кто меня любил.

А я любила когда-нибудь?

Она пытается вспомнить.

Что-то не вспоминается.

За дверью раздается шум, голоса, лязг оружия. Она гневно поворачивается к дверям — кто посмел? Они входят. Шпаги наголо, пистолеты взведены.

— Вы арестованы, Лоррена Марелье.

Бунт? Да как они посмели! Стража!..

Стражи нет. Нынешний капитан, ведающий охраной, здесь. Он и ведет ее по дворцовым коридорам — вместе со своим лейтенантом.

Королева пала.

Энторет бурлит и булькает, как каша в котле. Церемониальным шагом, на белом коне, въезжает в свою столицу его величество Леорре IX, серьезный белокурый мальчик одиннадцати лет. На шаг позади него — герцог Верейн. Длинное желчное лицо в морщинах, седые редкие волосы из-под айтарской шляпы с пером. Военные в парадных мундирах. За кавалькадой, в неприметных экипажах — челядь. Говорят, там едет с сестрой и мужем женщина, вырастившая его величество. Простолюдинка из айтарской глуши. Зеваки шепчутся: которая? Вот та, в лиловых перьях? Нет, та, в сером платье. Да нет же, та — в кружевах.