Александр Лукьянов - Раб сердец Страница 14

Хохарь внезапно оборвал разглагольствования и исподлобья тяжёло уставился на Пуста.

— А ну, покажь, на что способен.

Чесотка, уже отчаявшийся услышать этот вопрос проворно запустил руку за пазуху, извлёк какой-то свёрток, протянул Ражему. Тот отъехал на скамье назад и подозрительно потрогал свёрток пальцем: — Это чего?

— Брось взор, вдруг приглянется…

Хохарь Ражий извлёк из свёртка лист плотной гербовой бумаги казённого вида, исписанный аккуратным уставным почерком, с разноцветными сургучными печатями и трёхцветным шнуром.

— Чё за хрень?! — в недоумении вопросил воровской вожак. — «Настоящим я, Лень Поползай, волостной голова Поползаевска ручаюсь за Пуста Чесотку перед почтенным Хохарем Ражим и коленопреклонённо умоляю принять в ватагу. Что свидетельствую собственноручной подписью и наложенными лично печатями». Сам, что ли, сляпал?

Пуст потупился в притворном смущении.

— Ай да, умелец, ай да искусник! — восхитился Хохарь. — От настоящей не отличишь! Печати! Подписи! А, к примеру, долговую расписку тоже можешь состряпать?

— Чернила, бумага, набор перьев и час в тихом светлом месте.

— Дарственную на дом?

— Часа три.

— Вот оно как… — задумался Хохарь. — Чего тянуть, вот немедля на деле и испытаем, каков ты поддельщик. Идём.

Он распахнул низенькую дверцу с полукруглым верхом в левой стене и, согнувшись в три погибели, вошёл туда.

— Башкой-то не бейся, без того найдётся кому расшибить. — заметил, не оборачиваясь, когда позади послышался глухой стук и злобное шипение Чесотки.

Они оказались в небольшой комнатке, почти полностью занятой столом, заваленным одинаковыми осьмушками плотной жёлтой бумаги. Там же стояли пузатая чернильница и латунный стакан с карандашами, ручками и перьями.

— Знаешь, что это такое?

Пуст повертел в руках бумажку.

— Такие, вроде, в ящики бросают на выборах. — неуверенно сказал он. — Ну, избирают всякие там городские и волостные думы, еще чего-нибудь…

— Совсем грамотный. — одобрительно заметил вожак воров. — Точно так, оно самое. Как видишь — бумажки чистые. А надо, чтобы две с половиной тысячи штук были заполнены вот по этому образцу. Чьё имя там вписано?

— «Почтенный Хохарь Ражий, предприни-матель и работодатель. „Единое Большерунье“».. — прочёл Пуст.

— Вот и приступай, голубок.

— «…ния хочу уведомить гаспод нодзе-рателей за общейственной нраственостью и верномыслием что учитель прошлознания наставник шестово уровня Бран в разговорах с нашими детьми равно как на занятиях допускает непаз-волительные выпады против нашева правительства, против державцев и милостивцев наших вабще и величайших Хоря и Зуда в, часности. Так напремер как сообщил мой сын этот с позваленья сказать учитель самнивался

1) в мудрости нашева правительства и „Единого Большерунья“

2) в братстве всех народов и плимён Большерунья

3) в идеалах свободы и народоправия.

Кроме тово он позволяет сибе лживо утверждать, что непадал в голодные обмороки в длинных ночных очиредях за сухарями, небыл постоянно мучаем в кровавых застенках Чёрного властелина и что сотни тысячь евоных равесников так же нипастрадали от ненависнова Чёрнова ига! Он утвирждает так же что воюя в Чёрной Рати не чуствовал что служит вековечьному злу против сил добра и света.

Вазможна ли описать какой врет наносит ни окрепшим детским душам клеветничиское злословье этово оборотня?! И ведь всё это Бран прекрывает лживыми призывами к ученикам само стоятельно раз мышлять надпрошлым и правельно оценевать настоящее!

Требую своим писмом праявить надлежасшую бдителность, разобратся в этом вопиющим бизобразии и наказат оборотня в шкуре учителя по всей строгасте нашево чирейсчур чиловеколюбиваво закона!

Приэтом мне каже…»

— Пришли два предписания. — ныла управительница обучалища № 6 города Поползаевска. — Согласно первому в двухнедельный срок каждому учителю надлежит представить из соответствующих заведений заверенные письменные доказательства того, что поименованные преподаватели…

— Во даёт! — восхищённо пробормотала Веча. — ни разу не запнулась!

— … поименованные преподаватели: а — не болеют дурными болезнями, полученными путём разврата, бэ — не привлекались к суду за распутные действия по отношению к малолетним…

Веча изумленно ахнула.

… — к малолетним, вэ — не являются душевнобольными и не имели в своём роду душевнобольных до пятого колена…

Бран кивал в такт её речи, водя угольным карандашом по огрызку бумаги.

— …до пятого колена. Всё это делается в строгом соответствии с недавно принятым законом об ограждении учеников от учительского произвола.

— А учителей от произвола малолетних преступников ограждать будут? — вяло полюбопытствовал Бран. — В соседнем обучалище толпа обкуренных зверёнышей забила насмерть старую учительницу.

Словно не слыша его, управительница продолжала: — Кроме того, на грядущих выборах в волостную думу все детоводы обязаны проголосовать за выдвиженцев «Единого Большерунья».

Она многозначительно потрясла плотным листом с рисунком синего медведя и большими буквами «ЕБ» наверху.

— Не ходил на их «выборы». — скучно сказал Бран, ни к кому не обращаясь. — И не пойду.

Он уже успел нарисовать большущую фигу, обрамлённую дубовым венком.

— После выборов все подчинённые обязаны предоставить лично мне доказательства того, что голосовали именно «за». — с нажимом продолжала управительница. — Наше учреждение не может оказаться на плохом счету у вышестоящих руководителей. Более того, упомянутые руководители оказали нам доверие, поручив потрудиться на участке, где будет избран почётный горожанин Поползаевска Хохарь Ражий, деловой человек и покровитель нашего обучалища.

— Флаг с ведмедём ему в цепкие клешни. — всё так же уныло заметил Бран, пририсовывая к венку ленты. — Мерзавец прекрасно обойдётся и без моей ничтожной помощи.

— Не усугубляй! — шепнула ему на ухо сидевшая рядом Веча. — Толку-то!

Однако было уже поздно. Управительница взвилась.

— Лопнуло моё долготерпение! — объявила она. — Больше — никаких уговоров. Либо вы, достопочтенный Бран, выполняете поручения своей непосредственной начальницы, либо можете считать себя уволенным сразу после неисполнения первого же из них! Может быть, тогда до вас дойдёт, то, что твержу ежечасно: незаменимых в обучалище — нет.

— Что ж, — кисло сморщился Бран, — хвала милостивцам наших и мудроправцам, теперь везде можно найти много грязной и почти не оплачиваемой работы. Не усижу на учительской скамье, пойду в дерьмовозы.